Книга Тот же самый страх - Джон Диксон Карр

– К чему торопиться?

Краска схлынула с лица Дженни.

– Ты сам все время просил тебе напомнить! Мистер Шеридан почему-то настаивал, чтобы ты сегодня в три часа попросил осмотреть ринг, а время уже близится к трем! – Дженни была бледнее обычного. – Фил… Нельзя ли как-нибудь обойтись без драки с Джексоном?

– Нет. По крайней мере, я не знаю, как уклониться от боя.

– Каковы правила схваток боксеров-любителей в Лондоне в этом веке?

– Не важно, не имеет значения!

– Ну скажи! Прошу тебя! Я ведь все равно выясню – так или иначе!

– Дерутся голыми руками, до конца. Раунд может продолжаться и две секунды, и двадцать минут. Он заканчивается только тогда, когда одного из противников сбивают с ног или укладывают на пол борцовским захватом. Тогда можно полминуты отдохнуть, еще восемь секунд уйдет на то, чтобы подняться на ноги. Бой может продолжаться и двадцать, и тридцать, и сорок раундов. Даже больше. А может и кончиться вот так. – Он прищелкнул пальцами в воздухе.

Дженнифер молча смотрела на него.

– Не волнуйся! – успокоил ее Филип. – Я постараюсь уклоняться от его ударов – такого трюка они не знают. Я навяжу ему ближний бой и поберегу руки – насколько возможно. Примерно в двадцатом раунде, когда у меня ослабеют ноги, я позволю ему послать меня в нокаут и выплачу тем самым свой долг Хордеру.

– А потом?

– А потом, Дженни, мы свободны.

– Свободны?

– От Хордера и даже от служителей закона! Там, на конторке… – Филип вытянул шею. – Дженни! Где те два письма, которые я прислонил к канделябру?

– По-моему, с ними все в порядке, – отвечала она, вздыхая. – Мистер Хордер вскрыл их и прочел. Потом он снова запечатал их и унес.

– Тогда нам нечего бояться. В тех письмах я ни словом не касаюсь его самого, значит, письма отправлены. А бутылка? Надеюсь, ты не пила из нее?

– Боже сохрани! Я ведь видела твое предупреждение, надетое на горлышко! Но почему вино нельзя пить? Что в нем?

– Там полным-полно порошка опиума. Дженни, в «Пристани» я узнал гораздо больше того, на что надеялся. С помощью отравленной бутылки и двух свидетелей, которые сейчас находятся в Ламбете, – рука Филипа взлетела к жилетному карману и ощупала смятый клочок бумаги, – я докажу, что невиновен, и назову убийцу Молли. Нам надо переплыть еще одну реку и пережить еще один взрыв. А потом, милая, нам с тобой больше ничего не страшно.

– Фил!

– Что?

– Мистер Хордер… – Дженни повернулась к двери, и зрачки ее расширились от ужаса. – Берегись его! Он… сегодня он другой. Будь осторожен.

Бояться Сэма Хордера?

И все же… Когда Дженни выходила и закрывала за собой дверь, у нее были такие глаза, что у Филипа сжался желудок. Он должен забыть об этом, он обязан действовать очень быстро!

Через десять минут он побрился, несмотря на то что лезвие бритвы было острейшим и он поцарапал шею. Умылся, наскоро оделся примерно в такую же одежду, какая была на нем вчера, за исключением цветастого жилета (выбор Дженни), который ему не нравился. Он причесывался перед зеркалом, когда дверь отъехала в сторону. В комнату тихо вошел Сэмюэль Хордер, эсквайр.

Он посмотрел на Филипа, и Филип посмотрел на него. Оба молчали.

День был темный, серенький, неестественно жаркий для данного времени года, предвещающий грозу, которая, впрочем, могла и не разразиться. Из-за закрытых окон, не снабженных даже рычагом, чтобы раму можно было поднять кочергой, здесь стало невыносимо душно.

Круглое красное лицо мистера Хордера, побагровевшее от каких-то сильных чувств, было присыпано пудрой для волос. Он по-прежнему был в коричневом сюртуке и багровом жилете, в которых Филип впервые его увидел. Но на нем были серебряные запонки тонкой работы, а кармашек для часов украшали драгоценные камни. Хордер сел на стул с гнутой спинкой и вытянул ноги.

– Лорд Гленарвон, – заявил он, – со вчерашнего дня вы злоупотребляете моим гостеприимством.

Филип снова молча посмотрел на него.

– Вы также решили, что имеете право «диктовать мне условия», – продолжал мистер Хордер, разглядывая носки своих туфель. – Мне вы не нужны, лорд Гленарвон. Правда, каждый джентльмен, который будет смотреть матч, выложит сто гиней. Не скрою, я много поставил на Джексона – он уложит вас, как только пробьет вашу смешную защиту. Однако, сэр, я человек далеко не бедный. Матч можно отменить без малейшего беспокойства для меня. В самом деле… – Он поджал губы. – Несколько раз за ночь я думал: не проще ли перерезать глотки вам и вашей подружке. От вас можно было бы избавиться без шума.

Толстый человечек говорил совершенно серьезно. Он оперся о подлокотник и задумчиво подпирал рукою подбородок. Немного обдумав свои слова, он поднял глаза.

– Я джентльмен, сэр, – заявил мистер Хордер. – Возможно, именно потому я так и терзаюсь. Мой отец владел обширными поместьями, фамилию матери можно найти в Книге пэров. Я был знаменитым фехтовальщиком до того, как шпага вышла из моды. Вы, сэр, будете вести себя со мной как джентльмен с джентльменом. Иначе…

Филип отшвырнул расческу и повернулся к нему. Он сам вот-вот готов был взорваться.

– Иначе – что? – переспросил он.

Его собеседник не ответил. Казалось, он его даже не слышит.

– Во-первых, – сказал он, – оглядывая Филипа сверху вниз, но словно не видя его, – напрасно вы побрились. Щетина – отличная маска. Во-вторых, вам нельзя появляться на улице в таком сюртуке, жилете и галстуке – они слишком хорошего качества. Я принесу вам другую одежду.

Отодвинув дверь, Хордер бросил кому-то несколько слов, а сам остался стоять на пороге, глядя на Филипа. Филип не мог выдержать его взгляда и опустил глаза. Он был напуган и понял, что лучше не скрывать этого. Они с Дженни находятся в доме, где полным-полно убийц, которые, не колеблясь ни минуты, перережут им горло. Риск боя без правил показался ему теперь очень незначительным.

Мистер Хордер чего-то ждал. Наконец, мимо него в комнату протиснулся Долли, головорез, которого Филип сбил с ног в оркестровую яму. На левой руке Долли висели какие-то тряпки. При ближайшем рассмотрении оказалось, что он принес кожаную куртку до талии, а также очень грязный жилет в цветочек и ярко-красный шейный платок. В правой руке Долли держал длинный нож лезвием кверху.

За ним в тайник вошел второй головорез, повыше и поплотнее, обросший щетиной; в его руках не было ничего, кроме еще одного ножа. А за ними шла Дженнифер с подносом в руках. На подносе был дымящийся бифштекс с кровью, яичница, ломти черного хлеба с маслом. Руки у нее так сильно дрожали, что на подносе звякала посуда.

– Дорогая моя! – проворковал мистер Хордер, и от его внезапного перехода Филип испытал гнетущий страх. – Вы так добры к своему… приятелю. А поднос такой тяжелый. Прошу вас, поставьте его вот сюда, на стол.