Книга Дети Белой Богини - Наталья Андреева

- А к ней как попал?

- Десантник, - коротко пояснил Миша. - В горячих точках служил. Из армии вернулся, надо бабки заколачивать. Поначалу к директору город­ского рынка приткнулся, да мэр меня сманил. Я КМС по дзюдо.

- Это модно. Уважаю.

- За город я выступаю, - сразу расслабился Миша. И разговорился: - Меня везде возят. До мастера хотят дотянуть - и на Россию. Квартиру дали. От города.

- Не женат еще?:

- Не. Некогда.

- А с мэршей как? Справляешься?

- А че она? Орать только. За область все одно кроме меня некому. Я самый сильный!

- Уважаю; - повторил Завьялов. - А без мэра никак? Самому?

- Спонсор нужен, - вздохнул Миша. - Я пер­вый раз приехал - все упакованы по самое не хочу. А у меня все еще до армии куплено! Старье! Од­нако, третье место. Приехал - мэр мне чуть на шею не кинулся. Прямо на вокзале. Ему как раз по шапке дали: спорт не развиваете, куда деньги дели? А тут я. Все дали. Меня особо не напряга­ют. Ем, пью хорошо, бабок много. Может, в Мос­кву с собой возьмут.

- В Москве дзюдоистов много.

- Я самый сильный! Прорвемся!

- Приехали вроде. Чьи это окна светятся? На втором этаже?

- Ника там. - Миша коротко вздохнул.

- Ты что, к ней не равнодушен? - спросил Александр, вылезая из машины.

- Толку-то! Она ж со следователем крутит! Не. Не для меня. Мне с ней это... того.:. Гово­рить не о чем!

Миша занялся замком на воротах, чтобы заг­нать машину на территорию, а Завьялов, подавив смешок, направился к калитке. У входазамер: как поступить? Войти или дождаться Мишу? Поду­мал, что благоразумнее будет дождаться. В клет­ку с тигром страшно входить, тем €олее одному. Топтался на крыльце, кроша в пальцах сигарету. Закурить не решался, вдруг у Аглаи Серафимов­ны аллергия на табачный дым?

- Ты че стоишь? Заходи! -Гостеприимно пред­ложил Миша и распахнул дверь. В предбаннике достал ключ.

- Смотри-ка! Тебе и ключи от дома доверя­ют! - восхитился Александр.

- Мне все доверяют. Ну, давай!

И он легонько подтолкнул в спину. Да уж. Ле­гонько! Герман силен, но этот не уступит. Ростом пониже, но плечищи широченные! Тьфу ты, черт! Да с чего взялся сравнивать их силу?

- Добрый день! - раздался тоненький женс­кий голосок. Хорошенькая светловолосая девуш­ка в голубом костюмчике улыбнулась ему гостеп­риимно. - Давайте вашу куртку.

Прислуга? Широко живут! В таких богатых до­мах бывать в качестве гостя ему не приходилось.

- Аглая Серафимовна ждет вас в гостиной, -пропела девушка. - Пожалуйста, сюда.

Она указала на раздвижную дверь. Видел та­кую в центре, в фирменном магазине, и подивил­ся цене. Дверь не открылась, а сложилась гармош­кой. Он вошел. Колени дрожали. Зачем его при­гласили? Еще вчера вечером был уверен - ни за что и никогда не переступит этого порога, что бы ни случилось. И вот он в гостиной. Сама позва­ла. Даже Мишу за ним послала.

Увидев его, хозяйка не шевельнулась. Своего нетерпения ничем не выдала. Она сидела на ди­ване, изогнувшись, и в такой позе еще больше напоминала змею. Аглая Серафимовна была худа, причем чрезвычайно. На ней был блестящий до­машний халат, а точнее, платье. Разве такое мож­но назвать халатом? Язык не повернется! Теле­визор работал, хозяйка смотрела по видео мод­ный фильм. Выдержала небольшую паузу, взяла пульт и нажала на кнопку. Потом поднялась, пере­села к обеденному столу, огромному, овальной формы. На резных спинках стульев красовалось нечто похожее на вензеля. Все у нее было проду­мано, вплоть до того, какой величины должны быть узоры на мебели и какой - паузы в разговоре.

- Присаживайтесь к столу, Александр Алек­сандрович, - четко выговорила Аглая Серафимов­на. И девушке в голубом: - Лена, чаю нам. Или кофе?

- Нет, нет. Чаю, пожалуйста.

Завьялов осторожно опустился на стул, ста­раясь ничего не задеть и не разбить. И вдруг по­чувствовал голод. Не считая фирменных пирож­ных, употребленных в ожидании Вероники в кафе

«Мечта», за весь день в желудке не было ни крош­ки. Забыл поесть, такое случается. Испугался, что заурчит в животе. Впрочем, он уже не знал, чего бояться. Сейчас Аглая Серафимовна будет кри­чать,

- Вам надо было сразу обратиться ко мне, -ласково сказала вдруг мэрша. — А не искать встре­чи с Вероникой. Против Германа Георгиевича Го-ранина это бесполезно.

- А с чего вы взяли, что я действую против Германа? - слегка опешил он.

- Вы сказали, что Горанин замешан в убий­стве. И, как я понимаю, речь идет об убийстве вашей жены.

- Кому сказал? - удивился Завьялов.

- Неужели вы думаете, что у моей дочери есть от меня секреты?

Вошла Лена, везя перед собой сервировочный столик. В ожидании чая он незаметно разгляды­вал Аглаю Серафимовну. Странно. Глаза, кото­рые он считал черными, были серые. А черты лица оказались на удивление правильными, он даже заподозрил, что это работа высококлассных пластических хирургов. Аглая Серафимовна бес­спорно - безоговорочная красавица, в этом-то и весь ужас!

- Вы меня боитесь? - в упор спросила жен­щина, когда Лена увезла пустой столик.

- Как и все.

- А меж тем я так одинока! - вздохнула мэр­ша. И вновь его удивила. С чего вдруг такая от­кровенность?

- Я не совсем донимаю...

- Л чего тут понимать? Мне не нравится этот город, не нравятся эти люди, а я вынуждена здесь жить и терпеть! Вероника сказала, что вы очень умный, чуткий человек. Так, может, мы догово­римся?

- Насчет чего? - Он осторожно отхлебнул чай. И даже решился взять кусок торта, хотя, от слад­кого замутило - нельзя же весь день есть только пирожные!

- Что у вас против Горанина? - деловито спро­сила Аглая Серафимовна.

- Послушайте, за что вы так его? Ненавидите?

- Я ненавидеть не умею, - отчеканила Аглая Серафимовна. - Я всегда объективна, только это­го отчего-то никто не замечает. Горанин - чело­век убийственный для города. Его злокачествен­ная опухоль. И попробуйте доказать мне, что это не так.

Она была не глупа. Образована. Уверен, знает иностранный язык, возможно, не один. Читает достойные книги. Смотрит достойные фильмы. Город не прав: Аглая Серафимовна занимается не только своей прической и своими нарядами. Но город во многом не прав. И в том, что называет ее Наглая Серафимовна. Это не наглость, но друго­го слова город подобрать не может.

- Герман - сложный человек, - осторожно на­чал он. И замолчал, «Ну как ей объяснить?»

- Как и все мы, как и все мы.

- В нем плохого столько же, сколько хороше­го. И я не понимаю, почему вы, красивая женщина, которая заботится о собственной внешности, следовательно, ценит физическую красоту, так воспринимаете красивого мужчину?