Книга Сто имён одной воровки - Леди Ирбис

узкими рукавами и неброской вышивкой на лифе. В том платье год назад она под видом дочери какого-то пропавшего в море капитана проникла на благотворительный вечер, устроенный благородной госпожой Летарией под эгидой церкви святой великомученицы Ангелии, считавшейся покровительницей сирот и вдовых матерей. Госпожа Летария слыла женщиной благочестивой и дланебоязненной, озабоченной тем, чтобы девицы, оказавшиеся в сложных жизненных обстоятельствах, не попали в лапы всяческих прохвостов или преступников и не растратили попусту свою невинность. Вот только сама благородная госпожа, вдовствующая уже пятый год, как оказалось, целомудренностью не отличалась и вела с одним знатным оренцем переписку столь фривольную, что у стянувшей те письма Мии даже уши покраснели, когда она их читала.

Правда, пролежавшее всё это время в сундуке платье немного запылилось, а юбку кое-где поела моль, но в глаза это не слишком бросалось. Соорудив на голове некое подобие причёски, Мия натянула платье, на ноги надела стоптанные старенькие туфли и в назначенное время вышла из дома Лаккии, чтобы дождаться присланную за ней коляску. Но ждать оказалось даже страшнее, чем укрываться под сидениями на арене того выродка Сибелиуса. Она кусала губы, сжимала кулаки и до боли впивалась ногтями в ладони, пытаясь так отвлечь себя от терзавшего разум беспокойства.

Что может быть нужно от неё чародею? Конечно, она надеялась, что речь идёт об очередном задании, но то и дело в голову лезли мрачные мысли. А если Ида права? Вдруг мастер и, правда, недоволен и решил избавиться от Мии, например, продав её? Да, мэтр Агиллан выглядел добродушным стариком, и никаких дурных слухов о нём в Портамере не ходило, но, Хаммаран разбери, что только порой не скрывается за таким обликом! Тем более, он же чародей! О чародеях-то какие только слухи не ходят. Может, мэтр хочет выкупить её для каких-то жутких опытов? От всех этих мыслей тянуло в животе и прошибало холодным потом.

Когда волнение вкупе с нещадно палящим солнцем довели Мию едва ли не до полуобморочного состояния, на улице Аптекарей появилась лёгкая открытая коляска с откидным верхом, запряжённая двумя тонконогими гнедыми лошадьми, в которой, кроме кучера, сидел и сам благородный господин Вагаллис. Поравнявшись с Мией, кучер остановил лошадей, спрыгнул с козел и с лёгким поклоном помог ей подняться в коляску. Мастер, одетый как всегда изысканно, в бледно-лиловом, расшитом золотой нитью бархатном камзоле и того же цвета атласных кюлотах, и с сапфировой булавкой в кружевном жабо, окинул Мию быстрым взглядом и чуть заметно скривил губы, но ничего не сказал. Кучер залез обратно, стегнул хлыстом, и лошади понесли повозку по направлению к Верхнему городу.

— Значит так, Кудряшка. Слушай внимательно и вникай. К мэтру следует обращаться исключительно «достопочтенный мэтр» и никак иначе. Как приедем, не забудь поклониться, а потом глаз не поднимай и не пялься ни на него, ни по сторонам.

— Мастер, разрешите узнать, зачем вообще…

— Кудряшка! — резко перебил её Ваган, хлопнув веером по руке, — на месте всё узнаешь. Так вот, смотри лучше всего себе под ноги. Не елозь и не дёргайся, руками ничего не трогай. Сиди и слушай, морду свою не криви, улыбайся, коли сможешь. И говори только, когда тебя попросят, уяснила?

Мия нахмурилась и поджала губы, но коротко кивнула головой. Происходящее нравилось ей всё меньше и меньше. Пытаясь справиться с волнением, она принялась разглаживать складки на юбке и с досадой заметила небольшое пятнышко на левом рукаве. Тут мастер схватил её за запястье, потянул на себя, заставляя взглянуть ему в глаза, и, чеканя каждое слово, повторил:

— Сидишь. Молчишь. Улыбаешься. Смотришь в пол. И держишь язык за зубами! Уяснила?

Дальнейший путь прошел в полном молчании, прерываемом лишь свистом кучера да шорохом веера, которым мастер постоянно обмахивался, силясь спастись от полуденного зноя. Стражники на Восточных воротах их не остановили, только поклонились благородному господину Вагаллису, который бросил им: «Эта со мной». В Верхнем городе кучер перевёл лошадей на шаг, и они степенно поехали по мощёным улицам, мастер иногда кивал головой знакомым благородным господам или в приветственном жесте поднимал руку, Мия же пыталась выполнять его распоряжение «не пялься» уже сейчас. Больше всего на свете ей хотелось испариться из проклятущей коляски и оказаться где-нибудь подальше от мастера, пожалуй, и от всего Портамера вместе взятого. Но вместо этого она оказалась прямо перед особняком достопочтенного мэтра Агиллана. Хотя больше он походил на замок.

Двое в мундирах городских стражников распахнули перед экипажем кованые ворота, украшенные позолоченными гербовыми льворлами, под ногами лошадей заскрипел мелкий гравий, и, проехав по роскошному парку, усаженному аккуратно подстриженными деревьями и цветущими кустарниками, они выехали к самому настоящему волшебному замку из волшебной сказки! Стены из белого мрамора, круглые башни с остроконечными лазурными крышами, над каждой из которых реяли тарсийские флаги, открытые галереи, балконы и множество статуй волшебных животных: пегасов, драконов и самых настоящих единорогов — а не сородичей той мерзкой твари, которой Мия подпалила шкуру в поместье Сибелиуса. В лучах солнца позолоченные крыши двух самых высоких центральных башен сверкали столь сильно, что на них было больно смотреть.

Подбежавший лакей помог Мие и Вагану выбраться из коляски и препроводил их через округлую арку в огороженный со всех сторон стенами внутренний двор, а оттуда через несколько галерей и коридоров — в широкий светлый зал с огромными окнами в пол, выходящими в сад, где, расположившись на одном из диванов, их ожидал и сам мэтр Агиллан.

— Любезный господин Вагаллис, я безмерно рад, что вы удостоили меня такой чести! — откашлявшись, чародей поднялся и, опираясь на посох из белого дерева, пошёл им навстречу. Мия окинула его быстрым взглядом и сразу же, как и велел мастер, опустила глаза. Статный для своего почтенного возраста, весь в белом, с серебристо-седой длинной бородой, мэтр двигался степенно, говорил неторопливо и казался воплощением благородства. Вот только лысина, окружённая больше похожими на пух длинными белыми волосами, несколько выбивалась из этого образа.

— Достопочтенный мэтр, примите мою искреннюю благодарность за проявленное вами гостеприимство! — Ваган поклонился, Мия последовала его примеру и, когда мастер слегка дёрнул её за платье, склонилась ещё ниже. — Моя спутница поражена и восхищена величием и роскошью вашего замка, вашей щедростью и радушием, вашим…

Мастер продолжал рассыпаться в любезностях, от подобострастия лицо его расплывалось, как кусок масла на корке только что вынутого из печи пирога. Мия же прикладывала все силы к тому, чтобы ничем не выразить своё к этому отношение. Право слово, не хватало мастеру только пасть на колени и