Книга По ту сторону моря - Екатерина Алексеевна Андреева

сразу стать искусным скульптором, – он подмигнул мне, – это требует упорства и тренировки.

Я устало покачала головой. Если бы все решалось одним лишь упорством, то я давно уже сидела бы на другом берегу рядом со своими друзьями!

Округу оглушил гудок, толпа дружно вздрогнула и замерла в тишине. Все взгляды обратились к трибуне. Я сглотнула и еще крепче обняла себя за плечи. Степенной походкой к микрофону вышел Дэвид Руквель, и мне невольно вспомнился его кабинет. Знает ли он…

–Дорогие жители Объединений! – его бархатистый голос пролетел над площадью. – Будучи первым советником принимающего Объединения, я удостоился чести объявить о решениях Большого Собрания. Это были долгие три дня, все вы с нетерпением ждали нашего выступления, потому что волнение за наше будущее не отпускает никого из нас. Это были тяжелые годы… – он говорил и говорил об опасностях Пустоши, о заботе Советов о народе, о защите стен и все никак не мог перейти к сути. Одни и те же слова, которые мы слушаем из года в год и которые ничего на самом деле не значат.

Я оглядела толпу, ожидая увидеть скучающие лица, но с удивлением обнаружила мрачную сосредоточенность и чуть ли не слезы на глазах жителей.

– Неужели они воспринимают это всерьез? – прошептала я. – Они же слушают это постоянно!

– И у них постоянно есть еда, лекарства и возможность спрятаться от дождя под теплым пледом. Всего-то и надо что помалкивать и отворачиваться в нужный момент. Слышать только крики птиц и забывать о том, что у соседей когда-то были сын или дочь, – тихо ответил Леонард. – Ведь с тобой такого никогда не случится. Это он или она всегда были странным, все знали, что до добра его поведение не доведет. А с тобой такого никогда не случится. Нам не нужно бороться с Пустошью, нам не нужно выживать, у нас все хорошо. А те, кого забрали, – виноваты сами.

Мурашки побежали у меня по спине, и я медленно повернулась к Леонарду.

– Они никогда нас не поддержат, да? – дрогнувшим голосом спросила я. – Города… Мы им не нужны.

Писатель посмотрел на меня в ответ без привычной улыбки:

– А вы столь наивны, чтобы верить в иное?

– Я… нет… не знаю…

– Вы хотите, чтобы они оставили свою спокойную жизнь и пошли за теми, кого не знают и считают дикарями?

– Но среди этих дикарей есть и их семьи!

– Кто-то мог уже и забыть об этом.

Я задрожала еще сильнее. Резкие порывы ветра проносились над площадью.

– Тогда как вы сможете помочь?

– Те, кто еще помнит, могут подняться на вашу поддержку. Но это будет небольшая часть, учтите.

– И что же делать?

– Юноша на банкете… которого вы так и не вспомнили. Он задал мне не менее интересный вопрос. И, кажется, ответ на него может быть связан с вашим. Он спросил меня: как вы думаете, что случится, если Пустоши вдруг не станет?

Я судорожно вдохнула.

– Я решил, что глупо спрашивать о том, чего не может произойти. Но с другой стороны… Теперь этот вопрос не отпускает меня. Как вы думаете, это что-то изменит?

Я посмотрела вдаль. Деревья раскачивались в разные стороны. Ветер расходился и завывал все громче, заставляя работников трибуны раз за разом повышать громкость динамиков. Что будет, если Пустоши не станет?..

–…эти трагические события не повторились, – продолжал Руквель. – Советникам пришлось продумать множество вариантов и исходов, которые смогли бы обеспечить только один финал – вечный покой и счастье в Объединениях.

Ложь. Ложь. Ложь.

– Мы много спорили, много рассуждали. Такие судьбоносные решения нельзя принимать за пять минут, ведь они коснутся жизней всех граждан, вверивших свои судьбы в наши руки и верующих в нашу защиту. Мы не можем подвести ни одного из вас, это наша святая обязанность. Поэтому на Большом Собрании мы пришли к следующему решению. Изгнанники перешли все границы, они нарушили десятки моральных законов и своими поступками убедили нас в своей дикости и жестокости. Мы не можем позволить им и дальше нападать на Города, на невинных людей. Мы давали этим людям шанс. Оставляли их в живых, несмотря на преступления, которые они совершали в своих родных домах. Мы отдавали их на волю судьбы, которая могла пощадить их. Но в ответ получили только ненависть. Больше такого не повторится. Советники объявляют о начале не просто новой Охоты, мы объявляем Теням войну!

Духи… Ноги ослабли, но кто-то схватил меня за локоть и приказал: «Стой!». По площади прокатился взволнованный шепот.

– Но мы просим наших граждан сохранять спокойствие. Эта война будет проходить за пределами стен. Мы победим преступников и укротим Пустошь, и больше никакой Туман, никакие бури не побеспокоят нас! – Толпа снова загудела, и Руквель повысил голос. – Но для того чтобы выиграть, нам все же понадобится ваша поддержка. Вместе нам удастся установить мир. С сегодняшнего дня во всех Городах одиннадцати Объединений вводятся новые правила: все собрания должны быть зарегистрированы не только в органах Управления за населением, но и в отделениях ОБ. Разрешения будут выдаваться только в случае жизненной необходимости проведения такого собрания; все кружки и организации обязаны пройти повторную проверку на предмет его деятельности и состава участников, в том числе – бывших участников. В Городах вводится новый комендантский час – все жители обязаны возвращаться в свои жилища не позже восьми часов вечера, а также не позже десяти часов во всех жилых помещениях должен быть выключен свет. Все телефонные звонки на время военного положения будут соединяться через контактный центр, прямая связь будет недоступна. Кроме того, просим вас быть готовыми к еженедельным рейдам. Наши стражи будут проверять ваши дома в соответствии с Законом и обыскивать их на предмет хранения излишней нормы продуктов, предметов обихода, а также на предмет укрывательства преступников.

Как мы знаем, такие случаи уже бывали, и, если вы достойные граждане, вам нечего бояться. Отнеситесь к этим временным мерам с пониманием. Кроме того, отныне практика изгнания преступников за стены упраздняется. Мы больше не можем рассчитывать на волю леса. Все, чья вина доказана, будут подвержены казни.

– Что он сказал? – прохрипела я. – Не понимаю, что… – Что-то стучало по моим вискам, и я с трудом могла сосредоточиться на словах советника.

– Наша жизнь – это наша ответственность! Теперь мы ничем не можем рисковать. Никакие