Книга День мертвых тел - Николай Иванович Леонов

знал о связи Сифонова с Полонским раньше, он бы замуровал его так же, как и всех остальных. Но времени на это не было, да и Сифонов не из тех, кого можно подкараулить на улице вечером. Другого шанса добраться до мучителя его кумира ему могло и не представиться, и он пошел ва-банк, отступил от своего обычного стиля.

— Это все слова, полковник.

— Так помоги мне убедиться в том, что я неправ. — Гуров почти приложил кулаком об шаткий стол. Но, спохватившись в последний момент, раскрыл ладонь и, погасив силу удара, осторожно положил ее на столешницу с покрытой белыми трещинами полировкой. — Если бы я хотел свалить с больной головы на здоровую, зачем бы я стал звать тебя с собой, Витя? Ремень, помнишь? Орудие убийства Сифонова, оно до сих пор лежит у вас. С мумий взять уже нечего, но, если это он, мы найдем доказательства у него дома. И никаких иных вариантов схватить его за руку у нас не будет. Потому что с жертвами его, Милованова, не связывает совершенно ничего. И выгоды в этих смертях он не имеет никакой. Он считает, что жертв выбирает ему Аджей, его прошлое. Необходимость мстить за него. Потому Полонский заинтересованным в смерти всех четверых и выглядит.

Витя смотрел на руку Гурова, лежащую на его столе. О чем думал в этот момент старлей, понять было совершенно невозможно. Но в эту минуту Гуров понял, что за скромным и даже жалким прозвищем «сизый», взятого от голубиной его фамилии, скрывается «серый». Молодой, голодный, серый волк. Сильный и умный, настоящий страж леса, способный стать угрозой для прочих хищников, забывших о совести. В ближайшее время Вите очень будут нужны деньги. И станет ли Сизый оборотнем в погонах или сохранит простой и ясный взгляд на то, что такое хорошо, а что плохо, зависит, в том числе, и от него, Гурова.

— Я тебя туда с собой зову, чтобы ты не дал мне причинить вреда невиновному, Вить. Но ведь ни ты, ни я сейчас не знаем, кто из нас прав.

Виктор Степанович коротко выдохнул и поднялся, принимая решение. Взглянул на календарь, что-то прикинул в уме.

— Едем, Гуров. Сам ты не угомонишься, а одного я отпустить тебя не могу. Подожди на улице, пожалуйста. Я сейчас адрес Милованова уточню, никто из наших у этого чудика не был. Заодно и на проходную позвоню в управление. Там знакомый сегодня сидит, попрошу, чтобы набрал меня, когда Толик соберется домой. Чтобы не как в прошлый раз…

Прошлый раз был в особняке Сифонова, и Гуров от всей души не желал второй раз оказаться в подобной ситуации. Когда они сели в машину и Витя начал строить маршрут в навигаторе до адреса, по которому проживал Толик Милованов, в голове Гурова возникло недоверчиво-восхищенное лицо Стаса Крячко. Будет о чем рассказать другу, таких финтов полковник Гуров еще не вытворял. Но, как оказалось, вдохновение — штука беспощадная. Идея приходит в голову, и вот уже все обстоятельства стелятся под твой замысел, как лента асфальта под колеса. И кажется, что за спиной раскрываются сильные крылья, и остановить тебя не в силах ни стены, ни двери.

С дверями, кстати, проблем не возникло вовсе. Отжимать магнитные замки на подъездных дверях Лев научился еще в юности. А глазки соседей по этажу Виктор замазал дактилоскопической краской, как фокусник, материализовав из рабочего портфеля набор для снятия отпечатков. Перчатки и набор отмычек возникли оттуда же. Гуров вслушивался в прохладную тишину подъезда, стараясь понять, следит за ними сейчас кто-нибудь из сердобольных соседей или нет. Однако в предобеденное время в подъезде было тихо. Виктор вскрывал несложный замок чужой квартиры с такой легкостью, будто всю жизнь лишь этим и занимался. Дверь была старенькой и невзрачной. Можно было легко предположить, что квартира, доставшаяся от государства Милованову Анатолию, выпускнику Онейского детского дома имени Шульженко, не знала толкового ремонта ни до, ни после появления нового жильца.

Замок поддался, дверца скрипнула. Виктор, с непроницаемым спокойствием на лице, приподнял дешевую ручку вверх перпендикулярно полу, а потом бесшумно и мягко распахнул ее. В нос ударил запах старой пыли и лекарств, как если бы в доме находился старый больной человек.

— Ученые уже доказали, что проветривание помещения не вредит здоровью, — прошептал Гуров, запирая за ними дверь. Он обратил внимание на то, что пол в квартирке Толика был дощатым, и покрытые облупившейся коричневой краской доски имели немалое расстояние одна от другой. — Так себе квартиры дает государство сиротам, скажу я тебе, Витя. Как думаешь, он заметит, если мы хотя бы на кухне проветрим, пока будем осматриваться? Дышать же нечем…

Витя не отвечал. Он стоял, загораживая спиной вход в кухню. Когда Гуров подошел к нему и заглянул через плечо, желание проходить дальше у него исчезло, как и у временного напарника. Зато появилась уверенность в том, что пришли они не зря.

В крохотной кухоньке едва ли можно было, не задевая друг друга локтями, расположиться втроем. Хотя маловероятно, что именно это являлось причиной того, что тихий, чудаковатый Милованов не принимал гостей. Над ржавой раковиной, являвшей зрителям изгиб некрашеных труб, висела сушилка для посуды, которой как раз хватало для одного. Далее следовал кухонный столик, обтянутый клетчатой клеенкой, потом старенькая двухконфорочная газовая плита. Окно, не знавшее ни тюля, ни штор, было обклеено газетными полосами так, будто рамы утеплили в девяностые и с тех пор не тревожили. Видимо, опасаясь, что на этих-то бумажных лентах створки и держатся. Далее следовали маленький, злобно рычавший холодильник и обеденный стол на тонких ножках. Стульев вокруг не наблюдалось. Хотя посреди кухни стоял дорогой, новый штатив с камерой «Никон», направленный объективом на стол. На столе же, на пластмассовом подносе в мелких выпуклых розочках, был распят мертвый голубь.

— Витенька. Витя, — тихо окликнул Гуров, осторожно сдвигая Сизого за плечи и протискиваясь вперед. — Пропусти-ка меня. Дальше тоже вместе пойдем. Не хочешь смотреть, подожди меня в коридоре. Все хорошо, Витя?

— Да, нормально. Душно только.

Виктор, выйдя из оцепенения, пришел в себя. Гуров заметил, что дышит лейтенант часто и поверхностно, как и он сам, стараясь не впускать дух странного обитателя этой квартиры в свои легкие. Повозился, извлек из кармана мобильный. Раздался звук, имитирующий щелчок фотоаппарата. «Хорошая реакция, — внутренне одобрил Гуров, — добрым следователем будет Сизый, спокойным. Без лишних эмоций, всегда знающим, как настроить себя на рабочий лад».

Сам осторожно обошел камеру и склонился над птицей.

Голубь был выпотрошен, и пустое