Книга Гибель империи. Уроки для современной России - Егор Тимурович Гайдар

С. Московского Председателю Государственной внешнеэкономической комиссии Совета Министров СССР С. А. Ситаряну и заместителю Председателя Госплана СССР Ю. П. Хоменко от 22 ноября 1989 г.

“О создании в СССР нефтегазохимических комплексов на базе совместных предприятий”//Личный архив Е. Т. Гайдара.

Финансирование проектов предполагается осуществить за счет кредитов иностранных банков и экспортных агентств под советские гарантии. Иностранные партнеры отказываются от предоставления гарантий по кредитам, в том числе и пропорционально своей доле участия. Это снимает с иностранных фирм финансовую ответственность за успешную реализацию проектов. По большинству проектов все риски ложатся на советскую сторону, а валютные затраты будут включены в задолженность СССР[359].

Сложившаяся ситуация – выбор между повышением розничных цен или сокращением капиталовложений и военных расходов – ставила советское руководство перед непростой дилеммой – решаться на конфликт с населением или с партийно-хозяйственной элитой. Отказ от принятия решения по этому ключевому вопросу повышал риски того, что, по мере развития кризиса, придется вступить в конфликт и с обществом, и с элитой[360].

Новое поколение руководителей этого явно не понимало. Здесь нет ничего удивительного. Традиционное управление советской экономикой было ориентировано на натуральные параметры. Вопросы развития животноводства обсуждались на высшем уровне гораздо чаще, чем бюджет страны. Финансы рассматривались руководством отраслей, предприятий как элемент неизбежной, но скучной бухгалтерии[361]. К тому же информация о реальном состоянии бюджета, валютных резервов, внешнем долге, платежном балансе была доступна крайне узкому кругу людей, многие из которых к тому же в ней ничего не понимали.

М. Горбачев в своих воспоминаниях пишет: “Андропов попросил нас с Рыжковым еще раз все взвесить и свои выводы доложить ему. Пытаясь понять существо дела, мы попросили дать нам возможность разобраться с состоянием бюджета. Но Андропов лишь рассмеялся: – Ишь, чего захотели. В бюджет я вас не пущу”[362]. При этом, как пишет один из ближайших соратников Ю. Андропова, В. Крючков, сам Андропов признавал, что в экономике он профан[363].

Линия на деинтеллектуализацию руководства последовательно проводилась коммунистическими властями. Кадровую политику партии хорошо иллюстрирует одна из записей в протоколах Президиума ЦК КПСС: “О товарище Засядько”: “О Засядько: говорят, перестал пить. Тогда его министром на Украину”[364]. Доля выходцев из столиц и крупных университетских центров в руководящих органах партии последовательно сокращалась, доля выходцев из деревни, с низким уровнем базового образования, вплоть до начала перестройки росла[365]. Новое поколение руководителей, пришедших к власти в 1985 г., было образованно лучше своих предшественников[366]. Но качественной экономической подготовки ни они сами, ни их ближайшие соратники, отвечающие за экономику, не получили. Они не понимали, как устроен мировой рынок, как взаимосвязаны внешнеторговый баланс, бюджет и снабжение населения, не могли оценить стратегические угрозы, с которыми столкнулась страна. Им казалось, что главные проблемы – замедление темпов экономического роста, низкая эффективность, отставание от Запада – порождены некомпетентностью предшествующего руководства.

Слова, сказанные М. Горбачевым летом 1990 г. на Пленуме ЦК КПСС, можно интерпретировать как самооправдание. И тем не менее он говорил правду: “Нам досталось крайне тяжелое наследие. Наша экономика и весь общественный организм изнемогали от хронических болезней. Запущенность деревни, сельского хозяйства, перерабатывающей промышленности, плачевное состояние нашей природы, устарелая структура производства, отставание в науке и технике – разве все это не последствие экономической и технической политики, проводившейся десятилетиями?”[367]. Другое дело, что в 1985 г. он вряд ли понимал остроту проблем, с которыми ему и его коллегам придется иметь дело.

Будущий Председатель Правительства СССР Н. Рыжков так оценивал экономическую ситуацию в СССР к концу брежневского времени: “Итак, мы начали. Ситуация в стране, повторю, и впрямь была сложной. Один только пример. В 1982 году, впервые после войны, остановился рост реальных доходов населения: статистика показала ноль процентов.

… Состояние народного хозяйства страны можно было легко описать поговоркой: куда ни кинь – всюду клин. И в металлургии полно проблем, и в добыче нефти, и электроника требовала подпитки, и химия – да что угодно назовите, не ошибетесь”[368].

Тем не менее новые руководители, как видно по их выступлениям в 1985–1986 гг., были уверены в том, что они способны вернуть советской экономике утраченный динамизм, повысить темпы экономического роста, преодолеть отставание от наиболее развитых стран.

§ 3. Череда ошибок

Что имели в виду М. Горбачев и Э. Шеварднадзе, когда в декабре 1984 г. в Пицунде обсуждали вопрос о том, что так больше жить нельзя, история вряд ли узнает. Но все, что известно из доступных архивных материалов, показывает, что четкого плана действий, подготовленного к моменту, когда высшая власть окажется в их руках, у них не было[369]. Через 22 месяца после прихода к власти, выступая на январском Пленуме ЦК КПСС 1987 г., М. Горбачев признал, что масштаб проблем, стоящих перед страной и ее руководством, оказался больше, чем он предполагал[370]. Столкнувшись с трудно управляемым кризисом, преодоление последствий которого требует полной концентрации сил, готовности принимать тяжелые решения и отвечать за них, новое руководство не видело и не понимало природы и масштаба угрозы.

Впрочем, они обратили внимание на опасную тенденцию – падение добычи нефти в СССР в 1985 г. Были предприняты усилия, чтобы выправить ситуацию. После поездки М. Горбачева в Тюмень в сентябре 1985 г., смены ряда руководителей, выделения дополнительных ресурсов снижение добычи нефти в регионе было приостановлено. Однако фундаментальные проблемы отрасли, связанные с перефорсированной разработкой крупнейших месторождений в 1970-х – начале 1980-х гг. и с ухудшением условий добычи нефти, решены не были.

Советское руководство понимало, что сокращение добычи нефти ставит перед ним непростые вопросы. На совещании в ЦК КПСС 23 августа 1986 г. М. Горбачев говорит: “Что я прежде всего хотел бы сказать, товарищи. Все мы должны, я это хочу здесь откровенно в этом кругу сказать, видеть, что в связи со сложившейся обстановкой с добычей нефти и газового конденсата наши экспортные ресурсы, а соответственно и возможности импорта в 1986 году значительно сократились. И это серьезно осложняет нам проблему сбалансированности не только экспортно-импортного плана, но и экономики в целом. В этих условиях как никогда обостряется вопрос всемерной экономии валюты. Мы, конечно, много тратим валюты на закупку сельхозпродуктов – зерна, мяса, других продуктов. Закупаем более 9 млн тонн готового проката, стальных труб на 3 млрд рублей. Большое количество сырья и полуфабрикатов для химии, цветной металлургии, легкой промышленности и т. д. В общем, все это нужно. Мы закупаем потому, что жить без этого не можем”[371].

Увеличение добычи нефти,