Книга Записки землянина - Вячеслав Колмыков

из одной ладони в другую, они лишь смеялись и показывали своими маленькими пальчиками по сторонам. Но если это еще можно было объяснить их способность распознавать по поведению мои уловки, что уже необычно для их возраста, то как они узнавали в какой миске лежит тиб (сладкий фрукт, обычно употребляемый после основного блюда) для меня было необъяснимо.

Дождавшись в один из дней, пока в землянке не станет пусто, я собрал все их миски (они делают их из половинок больших орехов), шесть расставил недалеко друг от друга, а другими шестью накрыл их сверху перевернув вверх дном. В один такой секрет я и положил тиб. Когда дети вернулись, они выстроились около в ряд выложенных мисок и уставились на меня в ожидании. В руке я держал еще один фрукт. Жестами объяснил им, что они должны угадать в какой миске лежит еще такой же.

Не раздумывая дети все разом указали именно на ту миску, где он был спрятан. Но не успел я опомниться, как вошел Сита и тоже удивил.

— О, все семейство в сборе! — произнес он весело. — Не угробили еще папку-то?!

Подошел к детям, аккуратно протиснулся между ними и оказался перед мисками.

— О, это мне?

Взяв миску за дно, на которую ранее показали дети, он поднял ее на уровне глаз, снял «крышку», зубами достал плод и еле выговорил — Вкусно!

После этого я забросил попытки как-то обмануть их.

Ниминоки, предвидев мой немой вопрос, объяснил, что «возможно они обладают способностью видеть следы человеческой мысли. Просвечивать предметы они вряд ли способны, за то вполне по силе находить места для постройки жилья. каким-то образом они чувствуют особенности рельефа, почвы, взаимосвязь магнитных волн с довольно насыщенной влагой необычайно наэлектризованной атмосферой, что и позволяет им жить в своих землянках без всяких опор и не переживать о том, как бы в один прекрасный день их жилье не превратилось в могилу».

Значит они не такие уж и дураки, раз такое дело, подумал я. с такими возможностями давно бы могли подняться по ступенькам прогресса на пьедестал почета перед всей человеческой расой во Вселенной. Но им это не нужно.

Почему?

Не знают об этом или не хотят знать?

Размышляя над вопросом, я пришел к выводу, что именно из-за такой уникальности льуанцы так дорожат Тигичем — планетой, которая, я уже не сомневаюсь, является основным поставщиком идей.

Чем дольше я там находился, тем больше мне нравилась их «святая простота». Они не знают что такое счастье, потому что живут счастливо. Не понимают различий между добром и злом, потому что любят друг друга и все что их окружает. Ни зависти, ни сострадания для них не существуют. Только одно их по-настоящему волнует — дети. Забота о подрастающем поколении движет поступками, на которые идут не задумываясь. Вернее думают, что посредством их спасают своих чад: при достижении определенного возраста покидают Толу, давая возможность остальным продолжать жизнь без нужды и голода.

Нет, это не планета самоубийц. Это планета…(даже не знаю, как назвать)

Окрепнув, мне удалось выйти наружу, к людям.

Несмотря на то, что было по-прежнему пасмурно, мои глаза с непривычки заслезились. Даже самое хорошее освещение не сможет заменить естественный свет, пусть даже если он проникает сквозь толщу облаков. Но я довольно быстро привык. Меня никто не спрашивал: куда иду и зачем. Дети гурьбой высыпались за мной и вскоре растворились в толпе.

Да, да в толпе!

Иначе это зрелище нельзя было назвать. Мужчины, женщины, дети ходили взад-вперед, словно по гигантскому Арбату, только вместо брусчатки и привычных строений песок и стволы деревьев — этакий муравейник. Другое сравнение и не могло прийти на ум. Все шли куда-то с определенной целью, иногда сталкиваясь между собой и расходясь не просив друг у друга прощения. Некоторые ходили по одному, но в основном группами. Почти все они в руках что-то несли: кто добычу, кто урожай, кто какие-то инструменты, снаряжение. Поразило выражение лиц у этих людей и огромное количество беременных женщин. В воздухе так и витало ощущение праздника, как раньше на первое мая или седьмого ноября у меня на родине. Найти человека без улыбки или с кислой миной было невозможно. К тому же они еще и болтали. Стоял такой гул, который может составить конкуренцию автомобильному шуму на центральном шоссе. Даже всемогущий Ниминоки не собирался переводить мне его, хотя очень хотелось услышать, о чем они разговаривали.

Постояв в растерянности некоторое время, я решил пойти наперерез основному движению, чтобы оказаться на другой стороне «улицы».

Не тут-то было.

Так бесцеремонно и безнаказанно мне еще никогда не отдавливали ноги. вот когда по-настоящему пожалеешь, что не можешь говорить на их языке. да и русский бы мой сошел, чтобы отправить всех, кто на меня натыкался, к праотцам и в дальние дали. Но все, что я мог, это снова мычать и «гхыкать» с гневным взглядом. Разумеется, никто не реагировал. Всем было наплевать на меня.

В какой-то момент я испугался.

Моя землянка потерялась из виду и кроме шныряющих тел вокруг ничего не было видно. Успокаивало только, что когда я выходил из жилища, то запомнил огромное ветвящееся дерево рядом со входом, а справа и слева других землянок не было. Вот только дерева я того не наблюдал с того места, где начал бояться. Но паниковать пришлось не долго. Словно из под земли появились мои отпрыски двойняшки. Их звали Мота и Лота, кто из них кто я так и не разобрался, поскольку были похожими не только внешне, но и характерами и манерой поведения, что немудрено, если иметь ввиду мои ограниченные познания в культуре тигичан. Они схватили меня за руки и потащили за собой. удивительно, почему я тогда не вспомнил о Ниминоки, который бы указал путь, если б пришлось заблудиться?

«Не ходите с ними», — забеспокоился Ниминоки.

«Почему?» — хотел спросить я, но он будто услышал мои мысли.

«Вам может не понравиться. Оставьте их»

«Если я уж здесь оказался, то должен все знать. Я же должен проникнуться…»

Чем проникнуться я так и не смог придумать. Да и не важно было, все равно он меня не слышал. Зато понимал.

«Хорошо, но не принимайте все близко к сердцу».

Чем ближе мы подходили к этому месту, тем больше мне не нравился внешний вид возвращавшихся обратно. Через несколько минут я понял почему. И хотя я не изменил свое мнение о тигичанах, оно здорово пошатнулось.

— Ыа, аэ, аы! — что