Книга Цесаревич Вася - Сергей Николаевич Шкенев

в соответствие с новым званием, пока не получен приказ о повышении. Оный приказ обещали привезти в самое ближайшее время с транспортниками, направленными для переброски егерей и нижегородских драгун в столицу только что образованного Восточно-Туркестанского наместничества. Кстати, какой город избрать столицей, до сих пор не определились.

– Ты, Василий, не оправдывайся! Твоему поступку вообще нет оправдания! – Ротмистров прикурил ещё одну папиросу и продолжил: – Не только сам себя в неприглядном свете выставил, а на весь полк тень бросил. Что теперь про нас будут говорить?

– Может быть, ещё обойдётся, Павел Алексеевич?

– Мне бы тоже хотелось на это надеяться, но вряд ли.

– Понимаю, – вздохнул Вася. – А если на китайцев свалить?

– Про вину китайцев в Священном Синоде будешь рассказывать. Зачем меня и себя обманывать?

– Зачем сразу Священный Синод? Китайцами Министерство иностранных дел занимается.

– Забудь ты про китайцев!

Красный опять тяжело вздохнул. Он прекрасно понимал, что у командира есть право сделать выговор любому подчинённому – всё же лейб-гвардия, а не институт благородных девиц, но в общем-то вины за собой не чувствовал. Кто виноват в том, что у китайцев есть древняя традиция дарить начальству головы поверженных врагов? Не у всех, но в войске генерала Ван Дзивэя попались именно такие чувствующие исторический момент дикари. Вот и принесли несколько мешков.

А тут прапорщик Куликовский заявился с просьбой отправить с оказией письмо матушке и невесте, подкрепив эту просьбу шикарным трофейным мечом. Разве можно отказать сослуживцу и почти боевому товарищу? Вот Вася и не отказал.

Потом подтянулись другие офицеры, в том числе и нижегородские драгуны, решившие порадовать родственников весточками с фронта. Правда, отец Михаил пытался запретить глумление, но его заверили, что он заблуждается и никакого глумления нет, а вовсе даже наоборот – англичане при жизни неизвестно кем были по вероисповеданию, так пусть хоть после жизни изведают малую толику благодати единственно правильного христианства. Батюшка согласился с такой постановкой вопроса.

Единственно, уточнил у подпоручика Невмятуллина, нужно ли благословлять его курьера. Рустем Хасанович немного подумал и ответил, что замена почтовой марки на что-то иное не противоречит мусульманской религии и что армия держится на порядке и единообразии, которые и являются основой боеспособности.

Капитан Ротмистров, занятый допросами уцелевшего английского офицера и решением территориальных споров с китайским генералом, отправку почты пропустил. Так что в скором времени на северо-запад потянулся караван летающих некропочтальонов. Они шли плотной группой до Оренбурга, где разделились, поодиночке и парами отправившись по разным городам империи. Вот над Оренбургом в первый раз их и заметили. Телеграф буквально взорвался срочными докладами в столицу. Летающие головы видели в Казани и Нижнем Новгороде, в Москве и Одессе, в Тифлисе и Гельсингфорсе, не говоря уже о самом Петербурге.

А когда письма стали доходить до адресатов, сопоставили этот факт с недавним донесением от застрявших в горах Алтая, но успешно обороняющихся лейб-гвардейских егерей и нижегородских драгун. И сделали выводы, доставленные нарушителям спокойствия первым же курьерским дирижаблем.

Глава 15

Империя праздновала окончание маленькой победоносной войны, вопреки чаяниям всего мира проходившей малой кровью на чужой территории. По правде говоря, все считали поражение Поднебесной неизбежным, так как китайская армия котировалась чуть ниже зулусской и лишь немного превосходила румынскую, но никто не ожидал, что оно окажется столь быстрым и сокрушительным.

Приграничное сражение длилось шесть дней, да и то из-за малочисленности застав, но уже через две недели кавалеристы генерала Келлера в очередной раз сожгли и разграбили Запретный город, морская пехота Тихоокеанского флота высадилась на Формозе, в Шанхае и корейском Мозампо, а Нанкин подвергся массированным бомбардировкам. Император Цзян Дзеши сбежал из собственной столицы и попросил политического убежища в Тибете, но ему отказали, после чего он был вынужден сдаться на милость победителей.

Однако процесс подписания капитуляции растянулся на долгие две недели, с пользой потраченные на увеличение зоны российской оккупации. Задержка случилась чисто по бюрократическим причинам и вопросам в терминологии – китайский император отказывался подписывать бумаги с недостаточно почтительным, по его мнению, титулованием. Сначала он посчитал умалением величия именоваться просто императором, потом решил, что традиционный титул Сын Неба тоже не соответствует реальному положению, и в конце концов потребовал называть его Отцом Неба.

Площадь подлежащих аннексии территорий и ожидаемая сумма контрибуции позволили пойти на уступки, и в итоговом документе Цзян Дзеши был обозначен как Великий Пронзатель Изначальной Пустоты, чей нефритовый стержень направляется твёрдой рукой в глубины галактики и рождает злые ветры. На кантонском и мандаринском диалектах звучало весьма внушительно, а нюансы перевода на русский язык китайцу сообщить не удосужились.

С российской стороны тоже не торопились подписывать какие-либо документы, получив негласное и неафишируемое указание приурочить день победы ко дню рождения одного из основателей «Патриотического большинства» Владимира Ильича Ульянова. Император Иосиф Первый отличался изрядной бережливостью и не мог упустить возможность экономии за счёт совмещения торжеств. Поэтому всё окончательно утрясли к шести часам утра по владивостокскому времени двадцать второго апреля.

В Петербурге одарённые-погодники министерства двора расстарались, обеспечив столице замечательно тёплую и исключительно безоблачную погоду, создав все условия для народных гуляний.

– Гуляем? – Верочка Столыпина вопросительно посмотрела на подруг.

– Гуляем! – одновременно ответили Лизавета Бонч-Бруевич и Катерина Орджоникидзе.

Официант в кофейне на Невском проспекте с доброжелательной улыбкой гимназисткам положил на столик папки с меню и доверительным тоном сообщил:

– Рекомендую свежайшие микояновские эклеры. Только-только завезли, а даже ещё не все выгрузили.

– Всё, кроме эклеров! – Верочка зябко подёрнула плечами, отгоняя не самые прекрасные воспоминания. – Мне чай с бисквитами.

– Да уж, эклеров мне ещё долго не захочется, – согласилась Лиза. – Мне принесите кофе по-варшавски и пражские кнедлики.

Катя не стала комментировать продукцию микояновских предприятий и просто сделала заказ:

– Тоже чай и оладьи с мёдом, – официант исчез, а Катерина усмехнулась. – С недавних пор я и к розам отношусь с подозрением.

– Да, с цветами тоже смешно получилось, – нервно рассмеялась Вера Столыпина. – Когда у Лаврентия Павловича попросили объяснить, почему в его магазинах обслуживают столь необычных покупателей, он воспользовался моментом и развернул грандиозную рекламную кампанию под лозунгом «У нас рады всем!»

– Микояны тоже к нему примкнули, – хихикнула Лиза Бонч-Бруевич. – Организовали товарищество на паях, доставляющее подарочные корзины с пирожными и букетом цветов в любое время дня и ночи.

– Любой магазин доставляет.

– Да, но не любой может назвать свой подарок «Признание некроманта».

Официант принёс заказ, и девушки замолчали, каждая по своему переживая случившееся недавно приключение. Естественным образом, в нём оказался виновен известный возмутитель спокойствия Василий Красный. И вроде ничего не предвещало…