Книга Тарлан - Тагай Мурад

выходит… – Еще раз головой встряхнул.

– Ладно, сторожем – так сторожем. На склад, что ли?

– Нет, поле дай мне, ука, поле.

– Ладно, берите поле. Камар пойдет?

– Нет, дай нам, ука, Сайракский холм. Мы с женой – вдвоем всего. Я и за жену отработаю, а она мне обед носить будет.

– Ну, как желаете.

– Мне бы на Сайракский холм как можно скорее отправиться, ука…

– Ладно-ладно, разговора нет! Только с Юлдашем-сторожем поговорю, чтобы он его уступил. Как поговорю, так и оформим дело.

– Ты уж, ука, сделай, как говоришь…

– Пока суд да дело, давайте тут поактивнее, с кишмишем закончить надо.

6

«Что делать-то, бабка, будем?»

Одними глазами отец наш вопрос этот задает.

Не находит матушка себе места.

– В Денау, говорят, табиб есть очень хороший, – отцу нашему нашептывает. – Кто к нему ездил, все исцелялись.

Поехали отец наш с матушкой к тому табибу.

Табиб им сразу выложил:

– Что к нам посоветоваться приехали, благодарствуем. Только лучше к дохтуру езжайте. Нечего по ишанам и табибам ездить. Раньше-то дохтуров не было, тяжко было. Вот бедный народ и ездил по ишанам-табибам. Кто мне в руки попадал, было дело, без советов не отпускал. Теперь дохтуров много, вот и ступайте к ним. Только к нашим, денауским, лучше не ходите. В Термезе один хороший дохтур есть. К нему и ступайте. Вот, пишите адрес…

Оставили отец наш с матушкой хозяйство под присмотр Рабие-соседке, сами отправились в Термез.

Походили-поискали, того дохтура, о котором табиб говорил, нашли.

Дохтур направление сказал предъявить.

Не оказалось у отца нашего с матушкой никакого направления.

– Тогда, – говорит дохтур, – принять не могу.

Пожелтел отец наш.

– Далековато живем, некому за домом приглядывать… – просить стал.

Усмехнулся дохтур, ухмыльнулся… да и принял.

К дохтуру по мужским делам очередь заняли, к дох-туру по женским делам заняли.

Очередь подошла, зашел отец наш внутрь.

Дохтур вопросы разные задал. Бумагу заполнил. Отца нашего осмотрел… Анализ сдавать отправил.

– Через три дня, – говорит, – приходите.

Матушкина очередь подошла, зашла матушка наша одна к дохтуру.

Три дня в Термезе пробыли, в гостинице возле базара.

На третий день к дохтуру явились.

Первым отец наш зашел.

– Что говорит? – спрашивает матушка.

– Если от вас ребенка не получилось, говорит, то и от другого мужчины уже тоже не будет.

Потом матушка зашла. Вышла печальная, тихая.

– Что сказал-то? – спрашивает отец наш.

– Луна, говорит, пятнадцать дней темная, а потом пятнадцать дней сияет, – отвечает шепотом.

Тряхнул отец наш головой, согласился:

– Ну вот, я же тебе говорил, еще все будет…

Вернулись отец наш с матушкой к себе.

7

Мать отца нашего слегла.

Полежала, от еды отказываться стала.

Еще полежала, говорить перестала.

Еще полежала… к праотцам отошла.

8

Ждет отец наш вестей от бригадира.

Бригадир свое слово помнил. Отправился к Юлдашу-сторожу.

– Вы теперь в Камар поезжайте, – говорит ему.

Опешил Юлдаш-сторож. Поначалу вспыхнул даже.

Камар далеко ведь. Да и кроме кукурузы, там ничего и нет. А в Сайракских садах и поживиться есть чем.

Вспылил Юлдаш-сторож.

– И что теперь? – говорит. – А сюда, так сказать, кого?

– Сюда другой человек придет.

– Постоянно меня с места на место – кыш-кыш – гоняете! – горячится сторож. – Мы что, в нашем, так сказать, колхозе – пасынки, что ли?

– Езжайте, ака, езжайте…

– Я к председателю поеду, в Камар ваш не поеду!

– Э, вы это… полегче!

– Хочу – полегче, хочу – потяжелее будет! Хотите прогнать – давайте прогоняйте! С голода с детьми помирать буду, а на работу не выйду! Вот что скажу, так сказать.

– Да хватит уже!

– Вот только какому, так сказать, любимчику-родственничку это место припасли?

– Да Каплону-ака! Ладно, не хотите ехать, не езжайте…

Вздохнул бригадир, да и прочь пошел.

Юлдаш-сторож руки за спину завел. Поглядел, как бригадир уходит. Постоял-постоял, да и побежал следом.

– Если Каплону-ака, тогда ладно, – говорит. – Жалко его… Другому бы – умер, а не уступил бы, так сказать.

9

Наутро отец наш приехал.

Стал с Юлдашем-сторожем место осматривать.

– Вам бригадир, так сказать, ничего не сказал? – спрашивает сторож.

– Нет. А что?

Отлегло у сторожа.

– Я, – говорит, – бригадиру говорю: надоело мне уже тут сторожить, меня, говорю, в Камар, так сказать, направьте. Бригадир говорит, ладно, если так желаете.

– Да-а…

– Вы, говорит, товарищ Адылов, в своем деле уже как наставник, заместителя себе найдите, говорит. Я ему говорю, я тут один все сторожу, как я кого назначу? Вы уж сами мне назначьте. Тогда, говорит, скажите, какого соответствующего заместителя на ваш участок назначить. Как скажете, говорит, так и решим. Потому что ваше, так сказать, слово – для нас авторитет.

– Да, так оно…

– Ну, я говорю, ладно, так сказать. Только мне, говорю, подумать надо, поразмышлять. Завтра, говорю, сообщу вам. Наш участок, говорю, другим участкам не чета! Честно говоря, за такими, так сказать, садами-полями присматривать – дело особое. Вот все думал-думал вчера, кому это место доверить. В кишлаке лошадных, так сказать, много, так я всех через сито просеивал, всех на зубок проверял. Утром бригадиру и говорю: на это место Каплона-ака сердечно рекомендую!

– Да-а…

– Так что теперь знаете, кто и каким образом… так сказать!

– Поклон вам.

– Вот вам сад, я к вашим, так сказать, услугам. Ну, с богом, так сказать!

Сложил Юлдаш-сторож пожитки, да и отбыл.

10

Забрался отец наш в шалаш, от сторожа оставшийся, на корточки сел. Колени обхватил. Огляделся вокруг.

Сколько ради шалаша этого просить-унижаться пришлось… И чего ему в этом шалаше, спрашивается? Одному Богу ведомо.

Посидел-посидел… Да и возроптал на Бога!

– Э-э-э, – рукой замахнулся, – где Ты, а?

Отец наш… на Бога замахнулся!

«Где Ты, Боже мой? Ты есть ли вообще? Если есть, так отвечай, покажись! Явись рабу своему несчастному, поговорим, давай! На беду раба Твоего ничтожного погляди хоть!

Ты вот скажи, зачем, для чего меня, раба своего, сотворил? Чтобы меня в этот горький мир отправить, чтобы дни в скорби проводил, для этого сотворил, говоришь?

Тогда хоть на позор меня, раба своего, Боже, не выставляй; бездетным, Боже, не делай! Ты же, когда рабов своих творишь, семью творишь им, потомство!

Боже, я же, как себя помню, всегда молился Тебе, всегда поклонялся Тебе, верил всегда Тебе. Если до сих пор у Тебя это не получалось, сотвори мне сейчас потомство!

Сколько царей в мире было, сколько правителей, сколько начальников… Из-за своей бездетной жизни от всех царей я отрекся, от всех начальников… Только… только от Тебя одного, Боже, не отрекся еще! Ты у меня на сердце, Ты у меня на языке. Если