Книга Жизнь Константина Германика, трибуна Галльского легиона - Никита Василенко

рыбьими костями. Десяток речных чаек, завидя чужаков, крича от негодования, снялись со своих мест и полетели к Гипанису.

Трибун и франк осторожно подползли к краю скалы. Константин Германик хоть и боялся высоты, но заставил себя опустить глаза. Внизу, очень далеко внизу, отвесная скала врезалась в воду Мертвой реки, образуя преграду, вокруг которой пенилась и бушевала мертвая же вода. Овдий, последовавший примеру трибуна, поспешил отползти от края.

– Я – не чайка, летать не умею.

Впрочем, страх высоты ушел, стоило командиру отвести взгляд и рассмотреть лагерь готов, разбитый по ту сторону реки в месте впадения ее в Гипанис.

Лагерь готов был как на ладони. Отряд оказался конным, причем сразу стало очевидным, что готы держали запасных лошадей на случай преследования. Сотня лошадей мирно щипала траву в тени небольшой дубравы неподалеку от русла большой реки.

– Почему готы не переправились через Мертвую реку? – вслух недоуменно произнес Константин Германик.

Франк, ошибочно посчитав, что риторический вопрос адресован ему, сдержанно ответил:

– Я так полагаю, трибун, что они догадываются или уже разведали, что на Мертводе стоит флот антов. Опасаются, что на переправе их просто перебьют на воде стрелки с кораблей.

Трибун молча попенял себе, что эта мысль должна была первой прийти в голову ему, офицеру, а не простому солдату. Однако тут же успокоил себя, есть и продолжение этой догадки. Если обе стороны глазами разведчиков осведомлены о реальном положении дел, то ситуация действительно несколько двусмысленная. У антов на речных лодиях конницы нету. Атаковать готов пехотой с речных кораблей они, конечно, могут, но сравнительно небольшой конный отряд противника без труда избежит схватки.

Тем временем стало ясно, что и готы, наверняка имея приказ следовать дальше, вверх по Гипанису (куда и зачем, кстати, неплохо бы выяснить), решительно не хотят отступать туда, откуда, они пришли. Вот и стоят они на безопасном расстоянии друг от друга, ожидая то ли знамения, то ли подкрепления.

– Трибун! – негромко позвал франк, привлекая внимание командира. – Посмотри на антов.

Константин Германик мгновенно переключился на флот варваров. Речные суда в тени скал производили какие-то странные перестроения. Наконец три большие лодии отделились от основной массы кораблей и пошли вниз по Мертвой реке.

«Идут осторожно, – отметил про себя Константин Германик. – Вот опять остановились, веревку с камнем бросили, глубину меряют. Наверное, даже после обильного снеготаяния местный лоцман все равно боится напороться на подводный утес».

Внезапно все три лодии, остановились перед речным изгибом, за которым их могли увидеть готы.

«Ну да, – опытный римский офицер мигом просчитал действия антов. – Дождутся ночи и высадят десант ниже по Гипанису. Утром антская пехота с кораблей атакует в лоб, а когда готы попробуют уйти, нарвутся на засаду по пути отступления вдоль реки. Попытаются прорваться? Вряд ли им это удастся. Варваров слишком много».

Позади раздался шорох, трибун обернулся. Подползли Лют-Василиус и фракиец Тирас.

– Я же приказал прибыть Калебу, а тебе остаться на лодии! – недовольно попенял Люту-Василиусу Константин Германик.

– Командир, если ты погибнешь, то плыть нам некуда, – возразил тот.

Мысленно согласившись с этим доводом, трибун решил поделиться своими мыслями с опытным бойцом.

– Я знаю концовку варварской драмы. – Германик указал на три большие лодии, стоявшие на якорях у крутого изгиба Мертвой реки.

Бывший пират внимательно осмотрелся и смело поправил командира:

– Они слишком близко к берегу. А берег – отвесная скала, пусть поменьше нашей, но – скала. А любая возвышенность – всегда выгодная позиция, – заявил Лют.

– Что ты этим хочешь… – Германик не закончил вопрос, ответ пришел сам собой.

На противоположной стороне реки, на одной из скал, стоявшей как раз в том месте, где бросили якоря лодии антов, вдруг появилась фигурка гота. В том, что это именно гот, сомневаться не приходилось. Лучи солнца ударили в бронзу брони. Разведчик поспешил отойти от края гранитного утеса, чтобы не обнаружить себя.

В левой руке он держал метательное копье, в правой – лук. Привлекая внимание своих, гот подошел уже к другому краю скалы. Чувствовал себя в безопасности, поскольку снизу, с реки, его видно не было. В то же время Константин Германик и его солдаты, которые расположились на вершине повыше, могли наблюдать всю картину в целом.

На какое-то мгновение что-то в повадках, в самой фигуре гота Германику показалось очень знакомым. Но что именно он сообразить не успел, помешала смена обстановки.

Скоро стало ясно, что своего разведчика заметили и в лагере готов, там началось движение.

Гот на скале опустил вниз копье и, держа лук в правой руке, поднял его над головой.

Безусловно, это был знак. Из лагеря выбежали два десятка бойцов с луками в руках. Быстро разобрали тех лошадей, что уже были оседланы.

Еще мгновение – и лучники, бешено колотя босыми пятками по бокам коней, понеслись к скале, на которой стоял их разведчик. Когда приблизились ближе, оказалось, что стрелки не защищены даже легкими кольчугами. Все – в коричневых рубахах и серых штанах, что делало их почти незаметными на фоне гранитной гряды.

– Трибун, комедия начинается, – произнес Лют-Василиус. – Не пора ли нам под шумок сматываться?

– Успеем! – отмахнулся Константин Германик. В театре, куда его постоянно за компанию водил тесть, комедия была единственным представлением, на котором офицер не скучал. Тут же ему предлагали уйти из «театра», не увидев самого интересного.

Последняя сцена оказалась яркой, но, к неудовольствию благодарного зрителя, короткой.

Примчавшись к каменистой гряде, лучники-готы скрылись из виду, чтобы через короткое время вдруг оказаться на вершине скалы рядом со своим разведчиком. Теперь стало ясно, почему они были босы и легко одеты.

Разведчик-гот тем временем быстро расстегнул панцирь, снял шлем. Оказалось, что под броней у него была та же коричневая рубаха, серые штаны, что и у остальных. Он лег на живот, подполз к краю скалы, осторожно выглянул.

Вряд ли кто-то на больших речных лодках, стоявших на якорях под скалой, его заметил. Да если бы и приметил, то было поздно.

Разведчик поднял руку, призывая своих, изготовивших луки. Махнул рукой. Стрелки не торопясь, чтобы не сбить дыхания, приблизились к краю пропасти. По команде натянули луки, целясь в гребцов и солдат внизу на лодиях антов.

Пустили первую кровь.

Истошные предсмертные вопли и проклятия еще живых заглушили даже шум Мертвой реки. Белотелые гребцы, утыканные стрелами, как ежи, валились за борт. Солдаты-анты, ранее скинувшие латы, чтобы не испечься под солнцем, не имея другой возможности укрыться от смертоносного дождя, дрались из-за щитов.

На одной из лодий гребец-ант попытался поднять якорь.

– Храбрый дурак! – Люк-Василиус