Книга Проклятие Тары. Артефакт-детектив - Алекс Монт

десерт довершила разгром. Остававшиеся на ногах в панике разбежались, а их бывалый предводитель, схватив пулю от Демидова, закатил глаза и, прислонившись к сосне, в грустном одиночестве отходил в мир иной.

Самуилу повезло. Осколки и пули не задели его. Не помня себя от страха, проваливаясь по пояс в снег, он продрался к зимнику, запрыгнул в сани и, нещадно работая хлыстом, погнал лошадей прочь.

Глава 52. Рукописи не горят

Бадма Ергонов запоем читал отсканированный дневник Самуила. До конца оставалось совсем немного, но из-за мелкого почерка приходилось напрягать глаза, и они слезились. Страстное желание докопаться до истины творило чудеса, и шаг за шагом он продвигался вперед, хотя сомнения не покидали его. Если бы не фотографии таежной пещеры, сделанные состарившимся писарем в конце шестидесятых, он бы ни за что не поверил, что Тара еще там. «А если в период между 1967-м и 2007-м те, в чьи руки могла попасть украденная Сольцем карта, нашли и вывезли Тару? Сорок лет большой срок, очень большой!» — тревога снедала Бадму. Вдруг его сердце учащенно забилось. «Неужели это про него?» — водя лупой по страницам рукописи, он дошел до описания допроса пленных «кабардинцев», приведенного Самуилом в конце дневника.

«Следуя указаниям военмина войти в доверие к Сольцу, я рассказал ему о рейде на Байкал и снятой мною карте. В благодарность за эти сведения и желая расположить меня, он припомнил допрос пленных казаков из отряда полковника Кабардина, отконвоированных в Читу из Монголии, на котором я не присутствовал из-за болезни. Мучаясь жестокой лихорадкой, я провалялся неделю в лазарете и не мог исполнять свои обязанности в штабе. По словам Сольца, военмина интересовали детали боя, связанные со статуей богини. Когда один из пленных упомянул о буряте, угнавшем подводу с фигурой в степь, он потребовал рассказать об этом подробнее. На вопрос Блюхера, как звали убитого бурята, тот лишь покачал головой. Зато другой пленник оказался товарищем погибшего и открыл его имя. Подъесаул Камет Ергонов, так звали того смельчака».

Слезы навернулись на глаза Бадме, когда он прочитал эти строки. Не в силах продолжать, он отложил рукопись и вышел на балкон. Желтая луна высоко стояла в усыпанном звездами небе. Легкий ветерок шевелил листву во дворе, приглушенно звучал затухающий шум улицы, и крамольные мысли охватили его. «Мой дед сложил голову за Тару, а я, его внук, должен отдать богиню этому надменному гордецу Олле, — вспомнил об их встрече в тибетском монастыре Бадма, и первое подозрение шевельнулось в нем. — Зачем и кому нужно, чтобы Тара оказалась в дни праздника Лхабаб Дуйсэн в Лхасе? И почему она должна быть непременно доставлена в главный дацан солнечноликого города, священный Джоканг? Там и без того много реликвий. Лучше бы ей вернуться в Гандан, а новый храм, взамен разрушенного, мы ей обязательно построим», — уткнувшись в звездное небо, рассуждал бурят.

Глава 53. Мальбрук в поход собрался

Самолет приземлился в аэропорту Улан-Удэ поздним вечером. Матвей взял в экспедицию водителя Володю и охранника Илью, ну и Марину, разумеется. По прибытии они встретились с экипажем арендованного вертолета Ми-8 и, обсудив маршрут со штурманом, отправились спать в гостиницу. Номер люкс оказался по-домашнему уютным и одновременно респектабельным.

— Ложись в спальне, а я по-холостяцки в гостиной, — великодушно предложил Матвей, попутно интересуясь содержимом бара. — Выпьем за наш успех, Мариш, — извлекая бутылку сухого мартини, предложил он и, не дожидаясь ответа, пошел за бокалами.

— Только недолго, я падаю от усталости, — Марина хотела присесть на диван, но подумала, что будет лучше, если они выпьют на ходу, не рассусоливаясь на тягомотные разговоры. Они чокнулись, и она пошла в душ, тогда как Матвей налил себе доверху и, плюнув на лед, решил поблаженствовать в кресле.

— Особо не увлекайся, — уже из спальни донесся ее голос.

— Допиваю бокал и ложусь, дорогая, — расстегнув ворот рубашки, он достал зандя и, поглаживая его узелки, как заклинанье, произнес: — Ты сохранил деда, теперь сохрани и меня!

Через приоткрытую дверь спальни его слова услышала Марина. Она накладывала на лицо маску, однако женское любопытство заставило вернуться.

— Что за дребедень ты нацепил на себя? — кивнув на зандя, насмешливым голосом спросила она.

— О-о-о, какая ты хищная в этой маске! — невольно вырвалось у слегка захмелевшего Матвея. Женщина нахмурилась и, сделав обиженное лицо, вознамерилась было уйти, но извиняющийся голос мужа остановил ее. — Прости, дорогая! Сболтнул чушь. Я тебя обожаю, будь ты хоть в маске людоеда! — с открытой нараспашку душой оправдывался он. — Эта нить с узелками — бурятский оберег зандя. Его мой дед Самуил привез из Урги, из храма богини Тары, за чьей статуей мы и прилетели сюда.

Окинув небрежным взглядом зандя, Марина брезгливо поморщилась и вернулась в спальню.

— Думаешь, бредовые фантазии, а зря. Зандя спасет меня, без него я погибну, — убежденно бросил ей вслед Матвей, отхлебывая мартини.

Пилот вел машину по четко проложенному маршруту, периодически запрашивая штурмана. Через тридцать минут полета Ми-8 завис над плато и начал снижение. Когда лопасти вертолета остановились, экспедиционеры высыпали на каменистую, с проросшей сквозь скальные трещины травой площадку. Впечатленные суровым обликом гордо вздымавшихся вершин, с немым восторгом взирали они на открывавшуюся панораму бескрайней, окутанной легкой дымкой тайги. Насладившись видами, Марина обратила внимание Матвея на саму площадку. В разных местах ее отчетливо проглядывались следы старых кострищ, а на скалах красовались послания посетивших плато туристов.

— Хм, местечко-то известное, пользуется спросом у местного народа! — насмешливо воскликнула она, указывая на уголья кострищ и пестревшие на камнях граффити.

— Блин! Неужели какая-то падла нашла нашу куколку! Рюкзачники хреновы, следопыты недоделанные! — ругнулся Матвей, дернув в сердцах за нитку зандя. Старая нить тотчас порвалась, и оберег исчез в скальной расщелине.

— Тьфу ты, невезуха какая! Это надо ж, зандя обронил! — сокрушался он, тяжело опустившись на колени возле трещины и силясь просунуть в нее пухлую ладонь. — Мариш, попробуй, может твоя нежная ручка пройдет? — с полными отчаяния глазами жалостливо просил он жену.

— Не знаю, право! Щель уж больно узка! — с сомнением пожала она плечами. Просунув руку по локоть, она нащупала узелки пальцами и, энергично поднявшись, покачала головой. — Ладонь дальше не проходит. Трещина глубокая! — с делано расстроенной миной объявила она.

Матвей был подавлен. С убитым лицом он топтался возле трещины и понуро бормотал что-то