Книга Финская оккупация Петрозаводска. 1941-1944 - Юкка Куломаа

развитие ситуации, и возникали опасения, что для местного населения действенность новой власти может оказаться под сом­нением. По мнению начальника штаба района, главную пробле­му представляли русские, особенно заключенные концлагерей, где слабые ограждения не могли предотвратить их выход за пре­делы территории лагерей. Детская и молодежная преступность также была обычным явлением.

Летом 1942 г. по мере стабилизации ситуации положение в этой сфере уже можно было считать удовлетворительным. Правда, за период с июля по декабрь 1942 г. общее количество зарегистрированных нарушений закона составило 1 554, что в три раза превышало показатели первого полугодия (497), но со­вершенно очевидно, что эта цифра отражала не рост собствен­но преступности, а увеличение эффективности в поддержании правопорядка. По мере поступления новых ресурсов контроль усилился и, возможно, сами жители в большей мере, чем прежде, стали по собственной инициативе обращаться с заявлениями к властям. В среднем за день регистрировалось около 10 заявлений о совершенных преступлениях, и в дальнейшем этот показатель существенно не изменился. Количество зарегистрированных преступлений за период с января по июнь 1944 г. (1746) было на 12% больше, чем во втором полугодии 1942 г., но и численность населения района увеличилась. Заслуженный Военным управ­лением авторитет показывает, кроме прочего, и то, что ни один служащий полиции не подвергся насилию за все время оккупа­ции. На это, разумеется, повлияла также и структура населения.

За 1942-1944 гг. властям стало известно о 7 075 преступлениях и правонарушениях. Сведения об их классификации имеются с июля 1942 г. Удельный вес преступлений против собственности колебался в пределах 27-32% в год, а случаев пьянства 19-21% в год. Остальная часть нарушений закона была, очевидно, пред­ставлена главным образом нарушениями различных распо­ряжений Военного управления. Так, в 1944 г. их удельный вес составил 92%. Что касается преступлений против личности, то известно, что во второй половине 1942 г. их было совершено око­ло 20. В январе-июне 1944 г. их количество почти удвоилось, что, возможно, объяснялось общей нервозностью, вызванной попыт­ками проведения мирных переговоров.

За период с 1942 по 1944 гг. по подозрению в совершении пре­ступлений и правонарушений полицией было задержано в общей сложности 2566 человек. Количество задержанных ежегодно увеличивалось, и в 1944 г. доля раскрываемости нарушений зако­на составляла 60-65%, что, по мнению начальника штаба Петро­заводского района, можно было считать удовлетворительным ре­зультатом. Самыми трудно раскрываемыми были преступления против собственности: совершившие их задерживались только в одном из 4-5 случаев. Согласно сведениям за вторую половину 1942 г. и первый квартал 1944 г., 69-76% всех преступивших закон были солдатами оккупационной армии или другими граждана­ми Финляндии. Из числа местных жителей, нарушивших закон в первом квартале 1944 г., доля «ненационалов» составляла 58% и «националов» — 42%, т. е. первых было заметно больше, чем их относительная доля в общей численности населения.

Пертти Элсинен в своей дипломной работе подробно рас­смотрел уровень преступности в различных районах Восточной Карелии (см. таблицу 13).

Таблица 13. Осужденные полевыми судами в Яанислинне

Преступления против собственности 165 Шпионаж, предательство в армии, сокрытие предательства 31 Нарушение общественного порядка 29 Преступления на почве пьянства 19 Преступления против личности 4 Другие 3

Основную группу составляли преступления против собствен­ности. Кроме того, кражи, совершенные несовершеннолетними мальчиками, постоянно представляли собой сложную проблему, так как из-за недостатка мест их невозможно было поместить в детдом, а «наказания не особенно влияли на их исправление». Отчасти такому поведению детей способствовали и действия финнов. До конца 1943 г. для ненациональных детей не было ор­ганизовано никакой деятельности, и они могли проводить время по своему усмотрению, пока родители находились на работе.

Как уже отмечалось ранее, пьянство не стало серьезной про­блемой среди местного населения, а случаи насилия были весь­ма редкими. Несколько больше было людей, участвовавших в деятельности, направленной против оккупантов. Эту тему мы рассмотрим более подробно в следующей части данной главы.

Помимо дел, рассмотренных судами, горожанам назначили 422 наказания и около 300 административных наказаний, прежде всего за нарушение изданных властями распоряжений об обще­ственном правопорядке, разрешений на временное жительство, передвижения, трудовой повинности и т. д. За участие в запре­щенных в военное время танцах было наказано штрафом или арестом более 200 человек. Было известно, что танцы постоянно устраивались, главным образом, в воинских подразделениях, но полиции, очевидно, становилось известно лишь о малой части такого рода развлечений.

Судом низшей инстанции 12 человек были приговорены к смертной казни и столько же к пожизненному заключению — все по обвинению в шпионаже или предательстве. К различным сро­кам лишения свободы приговорили 116 человек и оштрафовали 111 человек. В среднем, осуждался 1 человек на 30 жителей, что было относительно высоким показателем, принимая во внима­ние состав населения.

Статистика о национальности осужденных не велась, вследс­твие чего невозможно оценить, отражалась ли дискриминация по национальному признаку на решениях суда. В принципе, жители были перед судом равноправны, хотя, по крайней мере поначалу, расследование в отношении представителей ненацио­нального населения могло вестись с изъянами. Дела, касавшиеся русских, рекомендовалось вести упрощенным порядком, и они совсем не обязательно доходили до суда. Неудобного человека всегда можно было препроводить в концлагерь.

Военный порядок в гарнизоне города осенью 1941 г. характе­ризовался как неудовлетворительный, и еще следующей весной было признано наличие недостатков, подлежащих исправле­нию. О соблюдении формальной дисциплины постоянно из­давались распоряжения, и, например, за не отдание воинской чести, как правило, полагался арест. Запрет на пребывание в квартирах местного населения нарушался столь часто, что он фактически оставался «мертвой буквой». Поскольку солдаты и гражданские жители могли проживать в одних и тех же кварта­лах, то на практике полностью воспрепятствовать их общению оказалось невозможно. Отнюдь не все такие визиты были же­лательны для принимающей стороны, и в ходе их могли иметь место случаи насилия и присвоения имущества, о которых, по мнению начальника штаба района, местное население не всегда решалось заявлять в полицию.

О преступлениях и правонарушениях, совершенных в концен­трационных (переселенческих) лагерях, в нашем распоряжении статистики нет. В полевых судах такие дела рассматривались редко: во всей Восточной Карелии за период с 1941 по 1944 гг. заключенным концлагерей было вынесено 2 смертных пригово­ра, 49 приговоров о лишении свободы с пребыванием в испра­вительной тюрьме или в изоляторе и около 10 штрафов. Не­большое количество преступлений указывает на то, что тяжкие преступления совершались очень редко. Вообще эти проблемы в концлагерях,