Книга Мифы Ктулху - Роберт Ирвин Говард

если она станет моей женой. Я был безумцем, но ничего не мог с собой поделать. Я происхожу из рода самодержцев, которые всегда брали то, что им нужно, и не признавали иного закона, кроме личного желания. Ты это знаешь, Бристоль, ты понимаешь. Ты и сам — кровь от крови таких людей. Черт возьми, Констанс ненавидит меня, если это тебя утешит! Она тоже сильная. Я думал, что смогу сломить ее волю. Но я не смог этого сделать — по крайней мере без хлыста, а я не мог заставить себя использовать его.

Злобная ухмылка расползлась по лицу Болвилля, когда Мак-Грат невольно издал дикий рык. Глаза здоровяка сделались как раскаленные угли, его сильные руки сжались в железные боевые молоты. Болвилля трясло от судорог, кровь текла с его губ. Его улыбка исчезла, и он продолжил:

— Все шло хорошо, пока бес не попутал меня послать за Джоном де Эльбором. Его я встретил много лет назад в Вене. Он родом из Восточной Африки — дьявол в человеческом обличье! Он только взглянул на Констанс, и его тут же охватило желание к ней. Когда я наконец осознал этот факт — попытался убить его. Однако обнаружил, что он сильнее меня и что он провозгласил себя повелителем и главарем черных — моих рабов, для которых мое слово всегда было законом! Он рассказал им о своем дьявольском культе…

— Вуду, — пробормотал Мак-Грат.

— Нет! Вуду просто ребячество по сравнению с этой черной чертовщиной! Взгляни на символ у меня на груди — де Эльбор заклеймил меня раскаленным добела железом. Ты был в Африке. Ты знаешь — это знак Большого Зимбабве! Де Эльбор настроил против меня моих черных. Я пытался сбежать с Констанс и Ахмадом, но меня загнали в угол собственные рабы! Благодаря верному мне человеку я смог отправить тебе телеграмму, но его быстро заподозрили и пытали, пока он во всем не признался. Джон де Эльбор принес мне его голову на блюде. Я знал, что они скоро примутся и за меня, и спрятал Констанс там, где никто не сможет ее найти, кроме тебя. Де Эльбор мучил Ахмада, и тот признался, что я послал за другом девушки, чтобы он помог ей. После этого де Эльбор отправил своих людей на дорогу с тем, что осталось от слуги: его труп должен был послужить предупреждением, если ты взаправду прибудешь. Я спрятал Констанс ночью перед тем, как негры схватили меня. Но даже Ахмад не знал, где… де Эльбор пытал меня, заставляя рассказать…

Умирающий сжал кулаки, и глаза его сверкнули яростной страстью. Мак-Грат знал, что даже муки тысячи адов никогда не смогли бы выведать эту тайну у Болвилля.

— Это меньшее, что ты мог сделать, — вымолвил он резким от противоречивых чувств голосом. — Из-за тебя я три года жил в аду — и Констанс тоже. Ты заслуживаешь смерти — и не будь ты прямо сейчас на ее пороге, я бы сам тебя убил.

— Треклятый! Думаешь, я хочу, чтобы ты меня простил? — выдохнул умирающий. — Я рад, что тебе пришлось страдать. Если бы Констанс не нуждалась в твоей помощи, я бы хотел увидеть, как ты умрешь так же, как я, но вместо этого буду ждать тебя в аду. Ладно, довольно дрязг!.. Де Эльбор отлучился некоторое время назад — пошел убедиться, что Ахмад действительно мертв. Потом эта тварь вернется, чтобы выпить моего коньяка и еще немного меня помучить. Слушай, я спрятал Констанс в Забытой пещере. Никто во всем мире не знает, что она существует, даже чернокожие — только ты и я. Давным-давно я приказал поставить у входа железные ворота и убил человека, который делал эту работу; так что секрет сохранен. Ключа нет. Ты можешь открыть их, только нажав на определенные точки на двери… — Болвиллю становилось все труднее ясно выражать свои мысли. По его лицу струился пот, руки дрожали. — Проведешь пальцами по краю двери, пока не найдешь три выступа, образующих треугольник. Их нельзя увидеть, их нужно почувствовать. Нажми их против часовой стрелки по одному, всего три раза. Затем отведи болт в сторону. Дверь откроется. Возьми Констанс и пробейся обратно. Если ты уверен, что они до тебя доберутся, застрели ее сначала! Не дай ей попасть в руки этого черного зверя…

Голос Болвилля поднялся до крика. Пена брызнула с мертвенно-бледных кривящихся губ, а затем он сел почти прямо — и в следующий миг безвольно упал обратно. Железная воля, которая так долго поддерживала жизнь измученного тела, оборвалась, как перетянутая проволока.

Мак-Грат уставился на неподвижную фигуру, еле сдерживая обуревавший его гнев. Затем он сердито обернулся и достал револьвер.

3. Черный жрец

В дверном проеме, ведущем в большой внешний зал, стоял мужчина — высокий, в странных восточных одеждах. На нем был тюрбан и шелковое пальто, подвязанное ярким поясом. На ногах были турецкие тапочки. Его кожа была ненамного темнее, чем у Мак-Грата; тяжелые очки не могли скрыть восточный разрез глаз.

— Кто ты, черт возьми, такой? — спросил Мак-Грат, пристально глядя на него.

— Али ибн Сулейман, эфенди, — ответил мужчина на безупречном арабском языке. — Я явился в это гиблое место по просьбе моего брата Ахмада ибн Сулеймана, да благословит его Аллах. Его письмо пришло ко мне в Новый Орлеан. Я сразу же направился сюда. Когда я полз через лес, то увидел чернокожих, которые тащили тело моего брата к реке. Однако я продолжал искать его хозяина. Мой брат искренне любил его, — добавил он. — Я отомщу за своего брата и его господина. Эфенди, позволь мне идти с тобой.

— Будь по-твоему! — Мак-Грат сгорал от нетерпения. Он знал о фанатичной клановой преданности арабов; знал, что единственной достойной чертой Ахмада была неколебимая преданность преступнику, у которого он состоял на службе. — Следуй за мной. — Удостоив последним взглядом хозяина дома и распростертое перед ним черное тело, Мак-Грат вышел из камеры пыток. Вот так в темные века мог умереть один из воинственных царей-предков Болвилля — и так же у его ног лежал убитый раб, чей дух обречен служить своему господину и в потустороннем мире.

Мак-Грат вернулся к зарослям, опоясывающим дом. Сосны маялись в полуденном зное. Араб следовал за ним по пятам. Издалека легкий неустойчивый бриз доносил мягкие волны каких-то звуков, очень похожих на далекий бой барабана.

— Идем! — Мак-Грат прошел мимо хозяйственных построек, а затем исчез в лесу, который вырисовывался позади них. Здесь тоже когда-то были поля, составлявшие богатство аристократических Болвиллей,