Книга Владимир Высоцкий - Владимир Семенович Высоцкий

Произошел необъяснимый катаклизм:

Я шел домой по тихой улице своей —

Глядь, мне навстречу нагло прет капитализм.

Звериный лик свой скрыв под маской «Жигулей»!

Я по подземным переходам не пойду:

Визг тормозов мне — как романс о трех рублях, —

За то ль я гиб и мер в семнадцатом году,

Чтоб частный собственник глумился в «Жигулях»!

Он мне не друг и не родственник,

Он мне — заклятый враг, —

Очкастый частный собственник

В зеленых, серых, белых «Жигулях»!

Но ничего, я к старой тактике пришел:

Ушел в подполье — пусть ругают за прогул!

Сегодня ночью я три шины пропорол, —

Так полегчало — без снотворного уснул!

Дверь проломить — купил отбойный

молоток,

Электродрель, — попробуй крышу пропили!

Не дам порочить наш советский городок,

Где пиво варят золотое «Жигули»!

Он мне не друг и не родственник,

Он мне — заклятый враг, —

Очкастый частный собственник

В зеленых, серых, белых «Жигулях»!

Мне за грехи мои не будет ничего:

Я в психбольнице все права завоевал.

И я б их к стенке ставил через одного

И направлял на них груженый самосвал!

Но вскоре я машину сделаю свою —

Все части есть, — а от владения уволь:

Отполирую — и с разгону разобью

Ее под окнами отеля «Метрополь».

Нет, чтой-то ёкнуло — ведь части-то свои! —

Недосыпал, недоедал, пил только чай…

Всё — еду, еду регистрировать в ГАИ!..

Ах, черт! — «Москвич» меня забрызгал, негодяй!

Он мне не друг и не родственник.

Он мне — заклятый враг, —

Очкастый частный собственник

В зеленых, серых, белых «москвичах»!

1971

II. Песня автомобилиста

Отбросив прочь свой деревянный посох.

Упав на снег и полежав ничком,

Я встал — и сел в «погибель на колесах»,

Презрев передвижение пешком.

Я не предполагал играть с судьбою,

Не собирался спирт в огонь подлить, —

Я просто этой быстрою ездою

Намеревался жизнь себе продлить.

Подошвами своих спортивных «чешек»

Топтал я прежде тропы и полы —

И был неуязвим я для насмешек,

И был недосягаем для хулы.

Но я в другие перешел разряды —

Меня не примут в общую кадриль,

Я еду, я ловлю косые взгляды

И на меня, и на автомобиль.

Прервав общенье и рукопожатья,

Отворотилась прочь моя среда, —

Но кончилось глухое неприятье —

И началась открытая вражда.

Я в мир вкатился, чуждый нам по духу,

Все правила движения поправ, —

Орудовцы мне робко жали руку.

Вручая две квитанции на штраф.

Я во вражду включился постепенно,

Я утром зрел плоды ночных атак:

Морским узлом завязана антенна…

То был намек: с тобою будет так!

Прокравшись огородами, полями,

Вонзали шило в шины, как кинжал. —

Я ж отбивался целый день рублями —

И не сдавался, и в боях мужал.

Безлунными ночами я нередко

Противника в засаде поджидал, —

Но у него поставлена разведка —

И он в засаду мне не попадал.

И вот — как «языка» — бесшумно сняли

Передний мост и унесли во тьму.

Передний мост!.. Казалось бы — детали, —

Но без него и задний ни к чему.

Я доставал мосты, рули, колеса, —

Не за глаза красивые — за мзду.

Но понял я: не одолеть колосса, —

Назад — пока машина на ходу!

Назад, к моим нетленным пешеходам!

Пусти назад, о отворись, сезам!

Назад в метро, к подземным переходам!

Разгон, руль влево и — по тормозам!

…Восстану я из праха, вновь обыден,

И улыбнусь, выплевывая пыль:

Теперь народом я не ненавидим

За то, что у меня автомобиль!

1972

Чужая колея

Сам виноват — и слезы лью

и охаю:

Попал в чужую колею

глубокую.

Я цели намечал свои

на выбор сам —

А вот теперь из колеи

не выбраться.

Крутые скользкие края

Имеет эта колея.

Я кляну проложивших ее —

Скоро лопнет терпенье мое —

И склоняю, как школьник плохой:

Колею, в колее, с колеёй…

Но почему неймется мне —

нахальный я, —

Условья, в общем, в колее

нормальные:

Никто не стукнет, не притрет —

не жалуйся, —

Желаешь двигаться вперед —

пожалуйста!

Отказа нет в еде-питье

В уютной этой колее —

И я живо себя убедил:

Не один я в нее угодил, —

Так держать — колесо в колее! —

И доеду туда, куда все.

Вот кто-то крикнул сам не свой:

«А ну пусти!» —

И начал спорить с колеёй

по глупости.

Он в споре сжег запас до дна

тепла души —

И полетели клапана

и вкладыши.

Но покорежил он края —

И шире стала колея.

Вдруг его обрывается след…

Чудака оттащили в кювет.

Чтоб не мог он нам, задним, мешать

По чужой колее проезжать.

Вот и ко мне пришла беда —

стартёр заел, —

Теперь уж это