Книга 1924 год. Старовер - Виктор Иванович Тюрин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Спустя какое-то время на помост вышли шесть девушек в коротких юбочках, сорвав рукоплескания и свист мужской части зала. Они стали вилять попками и махать ножками под известную песенку, которую запел Миша Сибирский: «Цыпленок жареный, цыпленок пареный». Никогда полностью не знал текста, поэтому меня удивил один из куплетов.
Я не советский,
Я не кадетский,
Я не партийный большевик!
Цыпленок жареный,
Цыпленок пареный,
Цыпленок тоже хочет жить.
«Интересно, как они цензуру с таким текстом прошли», – удивился я, услышав подобную интерпретацию песенки.
Закончив петь, Миша откланялся, и его место заняла ярко размалеванная певичка по имени Сильва. Длинные стройные ноги, открытые короткой юбкой, и сильный, но при этом какой-то резкий, без мелодичности голос. Впрочем, для шлягеров, что она исполняла, подобного вокала вполне хватало, как и для пьяных посетителей.
Ах, шарабан мой, американка!
Какая ночь, какая пьянка!
Хотите – пейте, посуду бейте!
Мне все равно, мне все равно!
Я гимназистка седьмого класса,
Пью политуру заместо кваса.
Ах, шарабан мой, американка,
А я девчоночка, я шарлатанка!
Подвыпивший народ свистел, улюлюкал, пробовал подпевать. Спев еще пару подобных песен, она ушла. Наступило нечто вроде короткого перерыва. Разогретый подобными выступлениями народ сразу затребовал дополнительного алкоголя, а к нему закусок. По залу снова засновали официанты. В воздух с шумом летели пробки от шампанского, были слышны звон рюмок и бокалов, пьяные выкрики и женский смех. Спустя двадцать минут на сцену вышла певица Наталья Ставинская, средних лет женщина, в длинном темно-синем платье с блестками и наброшенной на плечи белой шали. Вот ее сильный, чистый, хрустального звона голос мне понравился. Особенно ей удавались старые романсы. Ее выступление оказалось довольно коротким, после четырех исполненных песен и романсов она ушла со сцены.
– Как, и все? – непроизвольно вырвалось у меня. Репортер, сидевший по левую от меня руку, пояснил:
– Так это только первое отделение, потом еще второе, а уж затем тех артистов, кто особенно понравился, на бис будут вызывать. Так что обычно этот балаган к половине третьего, а то и к трем часам ночи заканчивается.
– Думаю, с меня этого хватит. Официант!
Подошедшего официанта я попросил подать счет.
Три рубля и пятьдесят копеек. Однако! Дал официанту пятерку:
– Рубль сдачи, остальное на чай.
При этом неожиданно поймал внимательный взгляд владельца типографии и понял, что снова прокололся, так как мой внешний вид никак не тянул на столь шикарный жест.
«Как же, журналист, ему бы только нос во все щели совать! Да и черт с тобой! Встретились – разбежались!» – с легким раздражением подумал я.
Встал:
– Спасибо за компанию. Разрешите откланяться.
– Не торопитесь. Мы тоже уходим, пойдемте вместе, – сказал Кочетов в свою очередь подзывая жестом официанта.
Он рассчитался за всю компанию, и мы все вместе пошли к выходу. Судя по их неожиданно разгоревшемуся спору, они собирались прямо сейчас ехать в редакцию и править какую-то статью. Так как время для завсегдатаев этого заведения было раннее, то у входа сейчас стояло только шесть пролеток в ожидании клиентов.
Мы попрощались. Не успел я подойти к извозчику, как вдруг тронулась с места одна из пролеток, в которой уже сидело два человека.
«Вроде впереди нас никто не выходил, – мелькнуло у меня в голове, но, стоило мне увидеть, как она остановилась напротив другой пролетки, в которую только что уселась компания журналистов, мозг выдал другую версию. – Ограбление?»
Мою версию подтвердил тусклый отблеск на стволе револьвера в руке одного из двоих пассажиров. Тусклый свет фонарей и козырьки кепок не давали хорошо рассмотреть лица грабителей.
– Не дергайтесь, господа журналисты, – вдруг раздался насмешливый голос одного из налетчиков. – А ты, Кочетов, не хватайся за свой пистолетик. Им только твою ляльку пугать, а она у тебя видная. Не поделишься, как она в постели?
– Чего надо? – голос у Кочетова был напряженный, но особого испуга в нем не чувствовалось.
– Приехал сказать: это тебе первое и последнее предупреждение, второго не будет.
– Не боишься, бандит, что я тебя прямо сейчас в милицию сдам?
– Ты, глупарь, лучше помни, что тебе сейчас сказали. Брага, трогай.
Возница щелкнул вожжами, зашуршали по булыжной мостовой обрезиненные колеса, и пролетка укатила в темноту. Наступила тишина. Я еще раньше заметил, что вышибала, стоявший у двери, исчез сразу, стоило прозвучать первым словам. Извозчики, которые до этого оживленно спорили о ценах на овес, сейчас молчали и смотрели в разные стороны.
– Так что, гражданин-барин, едем или как? – негромко спросил меня извозчик, нарушив тишину.
– Едем, – ответил я и ступил на подножку.
Не успели мы тронуться с места, как раздался голос Кочетова:
– Егор, задержитесь, пожалуйста.
– Погоди, – сказал я извозчику.
Тот не обернулся, но своей напряженной спиной выказал мне свое недовольство.
– Вы видели, как все получилось, – сказал мне Кочетов, на что я кивнул головой, соглашаясь с ним. – У меня к вам будет большая просьба: вы не могли бы отвезти Дашу домой?
– Извольте, – я только приподнялся, чтобы вылезти из пролетки, как раздался злой голос девушки.
– Значит, вот ты какого мнения обо мне! Или думаешь, что меня напугали слова какого-то бандита?! Я еду с вами!
– Ты что, не поняла?! Это бандиты Резаного! Даша, не спорь, я так решил!
Под напором его твердого голоса девушка сникла. Было видно, что мужчина ей не безразличен.
Кочетов повернул голову ко мне.
– Я надеюсь на вас!
Подойдя, я помог сойти девушке, затем проводил к своей пролетке. В это самое мгновение тронулась пролетка с журналистами. Кочетов, судя по движению руки, достал из-под пиджака оружие и сейчас осматривал его. Репортер обернулся, криво улыбнулся и махнул нам на прощание рукой.
– Спасибо, – сухо поблагодарила она меня.
– Не за что. Вам куда? – спросил я.
Она назвала адрес.
– Ты слышал? – извозчик нервно кивнул головой. – Поехали!
– Развлекать пустым разговором не умею, Дарья Александровна, да и вам сейчас не до этого, так что помолчим дорогой, – обратился я к девушке.
– Помолчим, – согласилась она со мной.
Вот только молчать нам долго не пришлось. Вскоре нас догнала знакомая пролетка с бандитами, вынырнувшая из какого-то переулка. Не успели они поравняться с нами, как у меня в руке появился
