Книга Системный Экзорцист. Книга II - Антон Панарин

id="id18">

Глава 18

Двери отворились, обдав меня теплом. У алтаря стоял Варуз. Лицо залито синим свечением от чаши, из которой вырывались языки пламени.

На этот раз лысик был не один. Справа и слева по два храмовника. Смотрят на меня как на преступника, а вместе с аурой, источаемой Варузом, здесь находиться практически невозможно.

А я-то чё? Немного помародёрствовал, зачистил пару разломов. За мародёрку, согласен, можно и по заднице дать, а вот за зачистку разломов орден и не иначе!

Как обычно, сделав шаг внутрь, я почувствовал, как волна пламени теплом прокатилась по телу. Воздух стал плотным, как мёд, даже дышать трудно. Ещё эти храмовники… Уж не по мою ли они душу?

— Сын мой, подойди, — магистр подозвал меня, протянув руку, увешанную перстнями.

Удивительно, но на этот раз лысый протянул руку для пожатия, а не для поцелуя. Таки запомнил меня? Ох, не к добру это.

— Ты хотел меня видеть? — спросил старик, пожав мою ладонь без излишней жёсткости.

— Да, магистр. Есть пара вещей, которые не дают мне покоя,— откуда такой высокопарный слог? Это так храмовники на меня давят? Вон тот справа, особо страшный. Вся морда в шрамах, как будто через мясорубку пропустили.

— И что же тревожит такого бравого воина? — увидев мою цветущую морду, магистр улыбнулся уголком рта. Эта усмешка выбила меня из колеи. Воспользовавшись моим замешательством, магистр продолжил: — Я наслышан о твоих похождениях, можешь не бояться. Всецело одобряю.

Оп-па… А что конкретно он одобряет? Пакт с Чертилой он тоже благословляет, или о нем он не в курсе? Или на понт берёт, чтобы я всё выболтал? Надо быть осторожнее.

— Магистр. Меня беспокоят две вещи. У меня есть друг.

— Да, кажется, его зовут Михаил, — перебил меня лысик, повернувшись ко мне спиной, давление немного спало. — И что с ним?

— Он сильно изменился после возвращения с границы. Как будто потерял волю к жизни. То его ничто не беспокоит, то взрывается за секунду.

— Так бывает. Люди попадают на поле боя, видят ужасы войны, а после замыкаются в себе. Дай ему время, всё пройдёт, — тон у магистра был безмятежный.

— Но он и раньше сражался с демонами, крови никогда не боялся, да и о значении слова «депрессия» он даже не догадывается.

— Убивать демонов — это одно, убивать демонопоклонников — совсем другое. Здесь одержимые, а там обычные люди, просто с извращёнными идеалами. Не тревожься, Михаил поправится. Что-то ещё?

— Да. У меня пропала жена.

— Знаю. Она грешница, забудь. Найди себе новую, вокруг полно достойных женщин. — От его слов у меня полопались капилляры в глазах, и мир стал немного краснее.

— Я пытаюсь её найти.

— Оставь это инквизиции. Если она выживет, то отправится в лечебницу. Когда вернётся, сможешь продолжить с ней жить. Но ты сам знаешь, что такие люди нестабильны и склонны к повторным пактам. Выброси её из головы. Если это всё, то можешь идти, — магистр Варуз повернулся ко мне и выжидающе посмотрел. А я уже еле сдерживался, чтобы не прострелить его черепушку меткой смерти.

— Я не закончил, — скрежетнул я зубами и сжал кулаки покрепче. — Сегодня ночью я нашёл апостола. Смог отрубить ему ноги, но эта тварь сбежала.

— Какого чёрта ты не начал сразу с важного?! — вспылил лысик, отчего его макушка блеснула как зеркало.

— Если бы вы не перебивали, я бы успел всё рассказать. — Желваки на челюсти магистра пошли волнами, а храмовники по бокам наполовину обнажили клинки. — Апостол, исчезая, успел сказать: «Следом за мной придут сотни таких же, как я. Грядёт новая эра. Эра Самаэля». Я думаю, готовится масштабное вторжение,— когда я закончил говорить, в зале повисла гробовая тишина.

Старик потупил взгляд в пол и что-то бормотал под нос. Потом выпрямился, улыбаясь, сказал:

— Сын мой. Ни о чём не тревожься. Орден всё решит.

Хера вы там можете решить, суки? Про жену забудь, на друга забей, о вторжении не думай? Старый маразматик совсем из ума выжил? Я тебе забуду, сука!

Слева и справа в мою сторону шагнули храмовники, намекая, что мне пора. Но я никуда не спешил.

— А я и не тревожусь. Что конкретно вы собираетесь предпринять?

— Этого тебе знать ни к чему. Занимайся своими обязанностями, остальное я сам решу.

— Понятно. Можно было к вам не приходить. Очередной бесполезный визит. Счастливо оставаться, — отмахнулся я от бесполезного старика и направился к выходу.

— Ты что себе позволяешь, ублюдок? — рыкнул один из храмовников, вытащив меч.

— Оставь его. Парень много страдал и был полезен ордену. Пусть идёт,— осадил магистр вояк.

Что значит «БЫЛ полезен»? Выходя из зала, я со всей дури толкнул двери в надежде услышать громогласный ХЕРАК!!! Но услышал только шуршание доводчиков, которые мягко закрыли дверь. Сука!

Если бы притащил голову апостола, разговор был бы совсем другим. Обидно, что в разломе потерял и копье, и блуждающую сферу. Копьём можно было вырубить апостола и притащить на допрос. Тогда бы этот старый хер обязан был что-то делать. А так отмахнулся, и проблема решена.

Вот тебе и глава ордена. Бесполезный ублюдок. Психолог хренов. Матерясь, спустился на первый этаж. Девочка на ресепшене, как всегда, неестественно улыбалась.

— Красавица, а на приём к Солнцеликому попасть никак нельзя?

— Ничего себе у вас запросики, — хихикнула барышня. — Могу записать вас в лист ожидания, если у Солнцеликого появится окно и желание с вами встретиться, я вам позвоню. Записывать?

— Запиши, пожалуйста.

Субтильная ручонка порхала поверх бумаги, выводя буквы, а я стоял, размышляя: «С какого хрена Солнцеликому ХОТЕТЬ со мной встретиться?» Ну я как минимум попытался достучаться до верхов. Ладно, дальше буду надеяться только на себя.

На следующий вечер я отправился прямиком в цитадель разврата. Казино, по совместительству являвшееся борделем, распахнуло передо мной свои объятья. А на ресепшене такая же кукла, как и в храме. Они что, почкованием размножаются? Не отличить друг от друга.

Стоя у двери Аспина, я ласково постучал с ноги. Никто не открыл. Окей, добавим громкости. Зажал кнопку звонка и продолжил молотить ногой в стальную дверь.

Сквозь грохот донёсся сонный голос: «Ну какого? Кто там, мать вашу?!» Дверь открылась, демонстрируя мне опухшую морду Аспина. Видать, ночка у него выдалась бурная.

— Брат!