Книга Хозяйка магического экспресса - Анастасия Милованова

о котором говорила Астерия, получим пропуска и прибудем в Аркадос, как и положенно добропорядочным гражданам. Ты ведь понимаешь, что после массового убийства в Трекотоне наше с тобой изображение будет висеть у каждого жандарма на лбу?

Некоторое время я смотрю на него совершенно ошарашено. В молчании подхожу к нему и обнимаю.

— Спасибо тебе. Я бы снова попалась.

— Ничего страшного. Мне кажется, что именно для этого я здесь — разгонять тебя, когда ты тормозишь и тормозить, когда ты слишком разгоняешься, — мягко улыбается мне Маркус. — Мы проложим маршрут, а ты отдохни.

Вальд, который исподтишка посматривает на нас, удивленно хмыкает. И были бы у меня силы — я бы и сама поразилась тем изменениям, что произошли со мной за все время нашего с Фастом путешествия. Мне совсем не хочется с ним спорить, я спокойно принимаю его помощь и поддержку.

Маркус размыкает руки и выпускает меня из объятий. Я благодарна ему за то, что он не лезет ко мне с утешениями. Знаю, что это сделает только хуже, прорвёт заслон, что я наспех возвожу в своей голове. Мне нужно время, чтобы свыкнуться со всем произошедшим. И цель, которая отвлечёт от переживаний. Она-то как раз у нас есть.

В отсек, который служил нам с Розмари спальней, я заглянула лишь на минуту. Забрать вещи и подушку. Как бы ни храбрилась, а чувствовала — там я спокойствия не найду. Взяв потрепанную козочку Рози, я направляюсь прямиком в каморку, которую занял Фаст. Там раньше был склад с инструментами, но места хватит и для нас двоих.

Не включая свет, я растягиваюсь на мягком матрасе и прижимаю к себе игрушку. Козочка будто все ещё хранит тепло своей хозяйки. Тут-то меня и прорывает. Я вжимаюсь лицом в подушку, чтобы заглушить рыдания, но они все равно заполняют тесное помещение. В голове пролетают образы Кропалька и Рози, а вместе с тем голос совести орет, что это я виновата, в том, что первого нет в живых, а малышку похитили.

Не знаю сколько времени прошло, но когда меня обхватывают сильные руки Фаста, я даже не вздрагиваю. Теперь я могу сказать, что у опустошения есть несколько слоев и я достигла дна.

— Ты ни в чем не виновата, — Маркус прижимает меня к себе. — Жандармы напали первыми.

— О чем ты?

— О погибших. Тебя спровоцировали, ты защищалась.

Я в недоумении отстраняюсь от Фаста. Неужели он и впрямь думает, что я горюю по тем, кто принёс мне столько боли?

— Единственное в чем я виновата — это в том, что позволила себя обмануть. Не будь я такой наивной, Рози и Кропа были бы с нами. Мне не жаль жердей, жаль лишь, что так мало их уничтожила.

— Агата, это не ты. Это в тебе боль говорит, — Маркус мягко привлекает меня к себе. — Не позволяй этому чувству затянуть тебя, отравить твою душу.

— Маркус, Розмари у них. Лишь Боги знают, что они сейчас с ней могут делать, а ты призываешь меня остыть?

— Не остыть, но не превращаться в убийцу. Не уподобляться тем жердям, что с легкостью распоряжаются чужими жизнями. Я сам с трудом сдерживаюсь, чтобы уже сейчас не угнать Торопыгу и не рвануть в Аркадос. Каждая минута, которую Рози проводит в руках Рикарда, бьет мне по нервам. Я не справился, Агата. В который раз я облажался.

Я смотрю в лицо Фаста и, наверное, впервые за все то время, что мы знаем друг друга — вижу его настоящим. Без обычной для него маски балагура и шутника. Маркус смотрит на меня серьёзным, уставшим взглядом. Но даже в таком состоянии он находит в себе силы поддерживать меня и остерегать от неверных решений.

— Маркус, прости, — я обхватываю его за шею и прижимаюсь всем телом. — Тебе тоже нелегко, а тут ещё я.

— Все в порядке, моя фуршунька, — он выдыхает с облегчением, зарывается носом в мои волосы. — Мы все исправим, веришь?

— Только тебе и верю, — тихо отвечаю я и чувствую, как замирает тело Фаста.

Он отклоняется, в его глазах читается благодарность.

— Спасибо, — он мягко целует меня. Без намёка на продолжение. В этом поцелуе лишь нежность и тепло, что согревают мою замёрзшую душу.

— А теперь поспи, — Маркус откидывается спиной на стенку вагона, позволяя мне лечь и уложить голову ему на колени. — Освальд сказал, что в течение двух часов прибудем в Метакрос. А там мне понадобится моя прежняя Агата. Спокойная, рассудительная и умеющая договориться с каждым.

Не получив от меня никакого комментария, он продолжает болтать:

— Не спорю, в образе богини Мщения ты была прекрасна…

— Маркус, — одёргиваю его.

— Что?

— Это неуместно.

— Да, ты права. В своих попытках рассмешить тебя, я иногда захожу слишком далеко. Отдыхай.

Я почти уснула, когда Фаст начинает напевать себе под нос какую-то приятную мелодию. Его вкрадчивый голос убаюкивает меня, укутывает в тепло и обещает — всё будет хорошо. Не успев провалиться в вязкую дрёму, я ощущаю, как моего сознания касается нечто родное, а перед мысленным взором проносится ворох разноцветных искр. Нечто подобное я чувствовала в шахте Тиамара, когда со мной общался призрак матери. Но это ощущение как появилось, так и ускользнуло, позволив моему разуму, измученному нагрузками, наконец-то погрузиться в сон.

Через два часа, когда мы с Маркусом покидаем вагон «Торопыги», я пребываю в твёрдой уверенности, что у нас все получится. Договориться с торговцем — не проблема, добраться до Аркадоса и найти там Розмари — да не вопрос! И ни на секунду я не даю себе возможности в этом усомниться. Мы справимся — и точка!

Новый мир встречает нас праздником. Я не бывала здесь раньше, а потому не знаю, что за событие произошло и с чего такое веселье. Но, если раньше меня бы подхватила общая волна веселья и радости, то сейчас я нахожусь будто в пузыре отчуждения. Хмуро наблюдаю за веселящейся толпой ряженных и поворачиваюсь к Маркусу, который так же как и я настороженно следит за окружением. Вальда мы оставили караулить «Торопыгу» с наказом в случае появления жандармов — сразу уходить в Межмирье.

— Как мы найдем тут этого пресловутого торговца? — я стараюсь перекричать гомон толпы. — Аргано? Или как его?

— Аркето! — поправляет меня Фаст.