Книга Союз Сталина. Политэкономия истории - Василий Васильевич Галин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И это при том, что петроградский агент «Нэшнл Сити банка», через который шли платежи по кредиту, уже на другой день после Октябрьской революции «обратился в свое правительство со срочным предупреждением о невозможности выдавать какие-либо суммы по чекам Бахметьева вследствие утраты его полномочий»[843]. Однако, несмотря на это предупреждение, «государственный департамент подтвердил полномочия Бахметьева, а контроль над его действиями приняло Государственное казначейство…», «путем обязательного визирования им чеков русского посольства в «Нэшнл Сити бэнк»»[844]. Одновременно ввоз имущества закупленного по кредиту Керенского в Советскую Россию «был запрещен американским правительством. Оно же разрешило их вывоз в распоряжение белых…»[845].
О том кому пошли товары, закупленные на кредит Керенского, свидетельствовал меморандум С. Угета[846]: «Из общей массы имущества… продано в США» на 16,5 млн. долл., «передано английскому правительству в погашении кредитов» — на 69,7 млн. долл., «отправлено белым» — на 78 млн. долл… остаток денежной наличности на счету к 1.1.1920 составил 78,7 млн. долл.[847]. Военное снаряжение, «отправленное белым» предназначалось Колчаку, Деникину, Врангелю[848]. «Я не думаю, чтобы президент или, какой бы то ни было здравомыслящий человек, — писал в этой связи М. Литвинов, — мог требовать от нас оплату материалов, отправленных Колчакам и Врангелям для борьбы с нами»[849]. Но Великая Демократия требовала…[850].
Торговая война или экспорт против импорта
Санкции, будь они экономические или иные, вещь опасная. Экономическая блокада сама по себе является уже актом войны… Идея экономической санкции является разновидностью империализма…
В 1909–1913 гг. Россия была одним из крупнейших поставщиков хлеба на мировой рынок, ее доля в среднегодовом мировом производстве четырех главных хлебов достигала 31 %, а в мировом экспорте 37 %. Кроме этого Россия вывозила на мировой рынок живой скот, птицу, мясо, масло, тысячи вагонов яиц и другие продукты сельского хозяйства, нефть, лес… Россия имела устойчивый положительный торговый баланс.
Первая мировая и интервенция привели к тому, что традиционные внешние рынки оказались для России потеряны. Так, если, в 1909–1913 гг. Россия в среднем ежегодно экспортировала 11,6 млн. т. всех хлебов, то в 1928–1929 гг. всего — по 0,2 млн. т. и лишь в 1930–1931 гг. — по 5 млн. т.[852]. Кто стал наследником этих рынков указывал на XII съезде РКП(б) Л. Троцкий: «За время войны и революции Америка на 90 % завладела нашими прежними рынками сельскохозяйственного сбыта…»[853].
Случайно ли США оказались главным инвестором иностранной интервенции в Россию? Отвечая на этот вопрос, Павлович еще в 1921 г. писал: «Представительница интересов крупных аграриев, поставщиков сельскохозяйственных продуктов на мировой рынок, демократическая партия Америки стремится изолировать советскую Россию от всего остального мира, чтобы сохранить за американскими аграриями монополию на международном рынке в области торговли продуктами земледелия»[854]. Инвестиции в «русское наследство» принесли США колоссальные выгоды[855].
Россия же оказалась вытеснена не только с продовольственного, но и с лесного, нефтяного и прочих рынков. Советский Союз так и не смог восстановить показателей внешней торговли, достигнутых царской Россией (Гр. 4).
Гр. 4. Экспорт и внешнеторговый оборот СССР, от России 1913 г. = 100 %[856]
Все попытки Советской России вернуться на международные рынки встречали жесткое противодействие. Например, едва Россия после интервенции стала восстанавливать свои позиции, как в январе 1924 г., по иску белоэмигрантов братьев Бутаньян против «Опторга» был секвестрирован советский груз в Марселе, что привело к разрыву торговых отношений между странами. Правда, спустя несколько месяцев Франция проявила инициативу в восстановлении отношений. В ответ американский госдеп, по сообщению французского посла в Вашингтоне, заявил, что он воспринял «без удовольствия тот факт, что пришел конец союзу, который существовал между его и нашей страной по поводу России, за что нам были весьма признательны»[857].
Другой пример не менее показателен — стоило начать расти советскому экспорту, как в 1927 г. в Великобритании происходит налет полиции на офис и склады советской торговой компании «Аркос»[858]. Официальная причина — подозрение в шпионаже. Эти подозрения, как отмечает С. Кремлев, напоминали откровенную провокацию — «Аркос» по тем временам был самым широким советским торговым «окном в Европу» (общий оборот — более 55 млн. ф. ст.) и невероятно, что бы большевики вдруг бросились подрубать сук, на котором сидели. Тем не менее, 27 мая 1927 г. Англия разорвала дипломатические и торговые отношения с СССР[859].
Но настоящие проблемы начались с наступлением Великой Депрессии, когда США, а вслед за ними и другие страны стали вводить протекционистские барьеры. В том же 1929 г. в СССР началась индустриализация, которая казалось, могла стать спасением, она открывала новый огромный рынок сбыта для Запада. «Англия, Франция и Германия устремили свои взоры на Россию, — отмечал в апреле 1929 г. директор американского Бюро внешней и внутренней торговли Д. Клейн, — Россия имеет большее значение для Германии, чем Южная Америка. Это же относится и к Англии. Они все с нетерпением ждут открытия русского рынка. Сейчас в России находится 100 руководителей английских коммерсантов»[860].
Проблема заключалась в том, что оплата импорта требовала валюты, что вело к необходимости увеличения экспорта. «Ввозить можно только на деньги, вырученные от экспорта, — пояснял в 1928 г. председатель Совета народных комиссаров А. Рыков, — ибо у нас нет ни больших запасов золота, ни заграничных займов. А так как наш экспорт отстает, то мы не удовлетворяем нужд страны в импорте»[861]. «Необходимо добиться большего успеха в вывозе товаров, — призывал Рыков, — кроме хлеба…»[862]. «Поднять экспорт, во что бы то ни стало…, — ставил задачу нарком торговли А. Микоян, — Усиление экспорта должно явиться вопросом большевистской чести…»[863]. А здесь начинались проблемы. Рост российского экспорта, на фоне обвала общемирового, вызвал резкую ответную реакцию Запада.
Во Франции Эрбети уже в декабре 1929 г. пугал своего премьер-министра А. Бриана советской угрозой: «в экономическом отношении СССР готовится расшатать иностранные рынки с помощью непреодолимого демпинга, который породит безработицу и облегчит революционную пропаганду…»[864]. Отношение Франции к Советской России, продемонстрировало дело, об удовлетворении в начале 1930 г. белогвардейского иска, по результатам которого Литвинов заключал, что «в последнее время приходится делать вывод, что во Франции мы фактически поставлены вне закона»[865]. В конце 1930 г. Франция ввела ограничения на советский экспорт[866]. СССР ответил сокращением своих заказов. Франция дрогнула и
