Книга Подкидыш для депутата. Выбор сердца - Вероника Лесневская

— Когда вы поступили, плод уже был нежизнеспособен, поэтому пришлось сделать аборт, — отчитывается ровным тоном, ввергая меня в состояние шока.

Ребенка… больше… нет… Слезы непроизвольно стекают по моим щекам, а сердце останавливается. Не желаю принимать горькую правду. Слишком больно.

— Нет, — шепчу слабо.

— На ранних сроках такое случается. Восстановитесь, а потом все наладится, — уговаривает врач и берет меня за руку, в знак поддержки.

Но мне не нужна поддержка этой посторонней женщины! Высвобождаю ладонь и зверем смотрю на доктора, словно он виноват в моей беде.

— Позовите… моего… мужа! — выделяя каждое слово, сиплю я.

— Вы были одна, когда вас привезла скорая. И до сих пор никто не приехал за вами, — удивляет меня доктор брошенной фразой. — Возможно, вам стоит позвонить мужу.

Киваю и терпеливо жду, когда женщина покинет палату, оставив меня наедине со своим горем. Стоит врачу скрыться за дверью, как я прижимаю руку к животу и срываюсь на плач. Плечи содрогаются, дыхание сбивается, а из груди вырываются обреченные стоны.

Наверняка я сейчас похожа на побитого котенка, которого вытащили из-под колес машины, хотя лучше бы оставили там спокойно умирать.

Последняя надежда, которая помогала мне бороться с трудностями, уничтожена. Неужели все кончено? За что?

Дрожащей рукой беру с тумбочки телефон и набираю номер, который за столько лет выучила наизусть. Всхлипываю, прижимая трубку к уху. Не представляю, как буду говорить в таком состоянии. Пытаюсь справиться с эмоциями, но боль и стресс сильнее.

Станет немного легче, когда я услышу голос мужа. Но он как назло не отвечает.

Звонок за звонком… И тишина.

Не знаю, сколько проходит времени прежде, чем я окончательно отчаиваюсь вызвать любимого. Кладу мобильный на постель и закрываю мокрое от слез лицо ладонью, словно пытаюсь спрятаться от жестокой реальности.

— Леша, где ты, когда так мне нужен? — ною в пустоту и реву еще сильнее.

Глава 3

Протяжный скрип старой двери заставляет меня вздрогнуть. Шустро стираю с лица слезы и устремляю взор на увеличивающуюся щель, ожидая увидеть в проеме родного человека.

Но вместо него на пороге появляется представительный мужчина в возрасте. Окидываю его равнодушным взглядом: тронутые сединой волосы, бесцветные глаза, постное выражение лица. Бесформенное тело упаковано в деловой костюм, пиджак застегнут на одну пуговицу и натянут на животе так, что расходятся полы. На плечи накинут медицинский халат. А в руках замечаю папку с документами.

Несмотря на непривлекательную внешность мужчины, от него веет уверенностью в себе и властью.

Но мне он неинтересен. Особенно сейчас, когда я хочу побыть наедине со своим горем.

— Вы ошиблись палатой, — сухо произношу я и отворачиваюсь.

Не люблю плакать при посторонних: опасаюсь, что начнут жалеть. Терпеть не могу! Позволяю себе раскрывать душу исключительно перед близкими людьми. Но, к сожалению, никого из них нет рядом.

Мама понятия не имеет, что произошло со мной, ведь живет отдельно. Да и беспокоить ее не хочу лишний раз. После смерти отца у нее чуть не случился сердечный приступ, и до сих пор она спасается антидепрессантами. Так что ей самой необходима поддержка.

Что касается Леши…

— Нет, я редко ошибаюсь, — звучит противный голос, а его обладатель приближается к моей постели. — Я здесь, чтобы поговорить о вашем муже.

Мне не хватает воздуха. Приоткрываю рот от удивления и округляю глаза. Плохое предчувствие острыми когтями вонзается в мое сердце, царапает, разрывает, заставляя его кровоточить. Сам факт, что Леши нет, а вместо него со мной беседует чужой мужчина, настораживает и ввергает в панику.

— Меня зовут Герман Алексеевич. Ваш муж рассказывал обо мне? — с подозрительным прищуром уточняет «гость».

Отрицательно качаю головой, не в силах выжать из себя ни слова. Если честно, я припоминаю это необычное имя, но в каком контексте его слышала — начисто вылетело из головы. Кажется, Герман Алексеевич как-то был связан с бизнесом старшего брата Леши. К слову, о родственнике мой муж практически ничего не рассказывал. Будто скрывал его.

Признаться, я и не настаивала. В дела Леши никогда не вникала. И даже если он говорил мне что-то о бизнесе, то пропускала все мимо ушей.

Молодая, беззаботная и ветреная. Такой я помню себя все эти годы в браке с Лешей. Пришло время повзрослеть, правда, чересчур резко… И больно…

— Молодец, — довольно ухмыляется Герман и нагло присаживается на край моей постели.

Больничная койка слишком узкая, но все же я отодвигаюсь от подозрительного типа на максимально возможное расстояние. Если бы не подключенная к моей вене капельница, я точно бы сбежала из палаты, не заботясь о том, кто и что обо мне подумает. Однако волей случая я оказалась в плену.

Прокручиваю в голове снисходительное «молодец» и не понимаю, кому именно была адресована похвала. Леше? За то, что не выдал своего партнера или покровителя? Герману Алексеевичу есть что скрывать?

От ситуации в целом становится не по себе. Под пристальным взглядом явно опасного мужчины я теряюсь и внутренне сжимаюсь. Хочется спрятаться. И желательно за спиной мужа, почувствовать его защиту. Как раньше.

— Где Леша? — решаюсь спросить я, заранее ожидая, что ответ мне не понравится.

— Алексея больше нет, — набатом раздаются слова чужака, и внутри меня что-то надрывается, трещит по швам, разлетаясь на мелкие лоскуты.

***

— Что? — со стоном выдыхаю я. — Что вы имеете в виду? Он вынужден был уехать куда-то? По делам?

Расстреливаю мужчину вопросами, каждый из которых дается мне тяжело. Леша не мог бросить меня! Даже ради бизнеса. Или странный посетитель врет, или… что-то действительно случилось. Что-то плохое, необратимое…

— Нет, к сожалению…

Герман Алексеевич откашливается, опускает голову и делает вид, будто скорбит и соболезнует. Специально выдерживает паузу, как в дешевых шоу. Не верю ни ему, ни его показной жалости.

Умолкаю, дожидаясь, когда мужчина заговорит сам. Почему-то даже не сомневаюсь в этом! Он здесь с определенной целью. И для ее достижения сначала хочет вывести меня на эмоции, но не получит их!

Да, я обязательно сломаюсь, наревусь вволю — этого не избежать. Однако позже, наедине с собой.

Герман Алексеевич заметно удивляется моей сдержанности, хмурится — и раскрывает папку с документами. Достает оттуда листок, свернутый в четыре раза. Протягивает мне нарочито медленно. Пока я разворачиваю странное послание, мужчина начинает говорить, четко и быстро.

— Я собирался помочь Алексею вытянуть бизнес. Искал варианты, обещал предоставить займ. Безусловно, тайно. Не могу рисковать своим положением, но всегда готов поддержать человека в беде, — уверяет Герман Алексеевич. — Однако подонок, который хотел утопить вашего мужа, оказался сильнее и не гнушался никакими методами… Вчера я узнал, что дело Кобылина «отжали», выкупив за бесценок. И сегодня примчался в ваш дом, чтобы поговорить с ним о случившемся, решить, как нам поступить дальше. Но нашел лишь записку, адресованную вам. Простите за мою наглость, но я все же заглянул в текст — и незамедлительно прибыл в больницу. Я рискую собой, беседуя с вами и открывая правду, но не могу иначе…