Книга Больница людей и нелюдей. Книга 1 - Надежда Соколова

Перевод бумажки не порадовал. Нет, я понимала, конечно, что блохастик врать мне не будет, не в этой мелочи, но искренне надеялась найти хоть какой-нибудь лаз, чтобы вырваться на волю. Ага, размечталась, наивная чукотская девочка. Быть тебе, Инка, женой оборотня. И прощай, Земля, колледж, родная деревня, мама и родичи. Станет Инна Любова постоянной производительницей кучи блохастых волчат, почему-то по глупости именуемых ее детьми. Да, как оказалось, в такой ситуации, когда дело коснулось непосредственно меня, я — расистка. Странно, правда? И ведь ни одна рожа не вступится. Все будут скромненько глазки отводить и за спиной активно кости мыть. Гады. А самое противное — я их понимаю. Не одобряю, нет, но понимаю. Кто я, собственно, такая, чтобы ради меня портить отношения с одним из якобы потомков божеств? Миры меняются, а население в них все такое же, с тем же отвратным, двуличным, эгоистичным характером. И чего мне в своем мире не жилось спокойно? Заканчивала бы сейчас спокойно колледж, готовилась к поступлению в ВУЗ, параллельно проходила практику в местной больничке. Тишь. Спокойствие. Благодать. Никаких кровососов, никаких оборотней, никаких игр «охотник-жертва». Нет же, халявы захотелось — бесплатного питания, бесплатной крыши над головой и, как оказалось, «бесплатного» замужества. Права Сурина, ой, права. Дура я и есть. В общем, настроение стремительно катилось куда-то в Марианскую впадину.

— Десятый этаж. Див в хронической стадии. Повторяю: десятый этаж, див в хронической стадии.

И? Стадии чего? Почему так резко побледнели все интерны? Вон, даже вампирша пытается со стеночкой слиться.

— Народ…

— Инка, молчи. Нас здесь нет. Пусть кто-нибудь из старших берет его. У них нервы покрепче будут.

Да? А почему? И что заставляет обычно спокойную, безэмоциональную сирин практически истерично верещать снова и снова о непонятном диве?

С настроением суицидника я встала со стула и потопала к выходу. В конце концов, какая разница, где помирать: в лапах непонятного чудовища или во время родов в особняке оборотня? А так, хоть развеюсь, на живого дива посмотрю.

До нужного этажа доехала на лифте, удивляясь полностью пустым помещениям больницы. Обычно здесь, что в подъемнике, что в коридорах, от народа не протолкнуться. А тут все как будто вымерли. Ну не дива же они испугались, в самом деле?

Сине-зеленое существо ростом в две меня и шириной в полкомнаты мерно раскачивалось на не предназначенной для такого времяпрепровождения больничной койке и громко, с надрывом читало стихи. Я нерешительно остановилась в дверях. Моргнула. Существо не исчезло. Стихи тоже никуда не делись. И что тут такого опасного? Или он — уникальный маг, способный убивать словом? Бред. Тогда я давно бы ножки протянула прямо на пороге.

Закрыв дверь, подошла к многострадальной кровати, уселась на стул напротив, прислушалась. Да уж, поэтом ему не быть. Максимум — бумагомарателем. Куплеты у него какие-то безнадежные, депрессивные. Его бы с домовыми свести, пусть поиграют в игру: «Кто кого быстрее с ума сведет». Кое-как дождавшись паузы в монологе, вклинилась в него со своим текстом:

Вечер. Воет во дворах

Вьюга-пакостница.

Что тебе внушает страх?

Почему не спится?

Ночь студена и темна,

Снег с небес слетает.

Почему лежишь без сна?

Что тебе мешает?

Спи, дружок, закрой глаза,

Насладись виденьем.

Снег прозрачен, как слеза

В воздухе весеннем.

Скоро уж придет капель

И вернутся птицы.

А пока же пой, метель.

Друг, сомкни ресницы

(стихотворение авторское)

— Неправильно. Или метель, или вьюга. Вместе они использоваться не могут, так как синонимами не являются, — на меня укоризненно уставились бесцветные глазки-буравчики.

О, да ты, парень, зануда. Вот почему тебя так все боятся. Теперь ясны слова о хронической стадии.

— Слушай, я повторяю еще раз: не бывает синих песцов! Это нонсенс! Чепуха!

— В твоем мире — да! Но с чего ты взяла, что так во всех мирах! Вообще, по теореме мага-математика Линшица, миров множество, а значит, можно с уверенностью утверждать, что синие песцы хоть в одном из миров, но существуют!

— Глупости. Так и скажи: тебе просто для рифмы надо было «покрасить» несчастное животное в синий цвет! Вот ты сейчас и выделываешься!

Деревянная дверь тихонько скрипнула. Мы с собеседником мгновенно замолчали и синхронно повернулись к проходу. Батюшки-светы, а любопытных умников сколько! И мой новоприобретенный жених почему-то в первых рядах. Морда такая умильная! И наглая! Сковородкой, в отличие от вазочки, я точно в цель попала бы.

— Инка, скоро ночная смена начинается. Ты уверена, что домой не хочешь? — Голос хитрый, глаза масленые. Так бы и прибила козла!

— Так, раз мы все выяснили и тебе уже лучше, я пошла, — встало мое сиятельство со стула. Блин, это сколько ж часов я тут высидела! И сколько времени нас с этим сине-зеленым нечто в тихую подслушивали! Партизаны, мать их!

— Я скоро сюда вернусь, — ухмыльнулось чудище. — И докажу тебе, что синие песцы существуют!

— Одного из них в руках принесешь? — съехидничала я, прежде чем выйти из комнаты. Народ за дверью, не стесняясь, расхохотался. Совести у них нет. Я тут сижу, добросовестно свой человеко-день отрабатываю, а они лентяйничают!

И, конечно же, провожать меня до общаги пошел блохастик. Не было печали…

— Что ты решила?

Прибить тебя и домой сбежать. Жаль, не исполнимо.

— А у меня есть выбор? Ты тут уже всех построил. Как же, сам «высший» со своих небес вдруг соизволил спуститься к нам, обычным смертным.

Мою язвительность, как и ожидалось, пропустили мимо ушей. Вот же непробиваемый тип!

— Это означает «да»?

— А ты с Сортарином уже все уже обсудил?

— Он не будет препятствовать.

Вот кто бы сомневался. Действительно, зачем. Инки приходят и уходят, а инкубу здесь еще работать… Не стОит портить отношения с сильными мира сего… Да и кто такая Инка? Так, всего лишь ничем не примечательная человечка, которой не жаль откупиться…

— От меня что требуется?

Этот обормот сразу же расцвел, как тот кактус в пустыне после насыщенного полива: рот растянулся в довольной улыбке (хорошо хоть клыки на свет не показались), глаза засверкали, шаг мгновенно стал пружинистым. Получил капризный мальчонка наконец-то долгожданную игрушку.

— Ничего особенно. Сначала тебе нужно дать согласие на брак, а затем, через две недели, прийти на собственную свадьбу.

И постараться за эти две недели не угробить ни одного пациента во время «приступа счастья»…