Книга Сердце двушки - Дмитрий Емец

– Уйми свой бешеный куст! Он выдул мой чай! – заорала Суповна. – Я такая смотрю: подлетает, завис и раз! – корень в него! А до этого он тот же корень в помойное ведро сувал! Откуда я знаю, где он вообще летает! Может, он по туалетам шастает!

Рина позавидовала воображению Суповны. Хотя Фомка, конечно, летал повсюду. То подкормится у аквариума, то проверит мусорную корзину, то отправится в Зеленый лабиринт и сидит на главной закладке. Летал Фомка не слишком быстро – все-таки листья у него были маленькие, – зато очень любил планировать на сквозняках и ветре. И делал это умело. Зависнет, накренится против ветра, корни в другую сторону – и висит на одном месте как приклеенный. Надоело ему – перебросил листья по ветру, корни подтянул и помчался.

Гепард был сложным в использовании уникумом. Нельзя было ни на секунду отвлекаться, раздражаться или думать о Хюльде плохо – она мгновенно бы это почувствовала. Сложность состояла еще и в том, что гепард не заставлял. Он убеждал и уговаривал. То есть ты не приказывал Хюльде: «А ну, живо выплюнула дохлую кошку! Меня сейчас стошнит!» – а уговаривал ее: «А не выплюнуть ли тебе, родненькая, кошечку?» Хюльда же в ответ, разумеется, тотчас выдавала некий поток мыслей, который можно было расшифровать примерно так: «Кошку не отдам! Р-р!»

Но все же были у гепарда и особые возможности. Проводя много времени у Хюльды и щенков, Рина постепенно их открывала. Это был уникум полного погружения. Ты понимал не только логику гиелы, но и ее мысли и чувства. Например, когда глазами Хюльды Рина посмотрела на Гавра, который носился как бешеный, грозя в восторге затоптать щенков, то обнаружила, что действительно лучше один раз укусить за нос, чем долго объяснять.

Поначалу действие гепарда распространялось только на Хюльду. Для этого желательно было коснуться ее сияющей фигуркой и сосредоточить на ней свои мысли. Это представляло некоторую сложность, потому что если Хюльда, например, рычит, а ты к ней тянешься с гепардом, то есть риск был укушенным прежде, чем подействует уникум. Потом Рина обнаружила, что можно делать это и опосредованно – например, коснуться гепардом рыбы и бросить эту рыбу Хюльде. Это не давало такой же степени управляемости, как при прямом прикосновении, но тоже работало.

Следующим открытием стало то, что можно коснуться гепардом земли – и его действие будет распространяться в радиусе нескольких метров. Это Рина открыла случайно. Она просто лежала в сарайчике, раскинув руки, и ее нерпь была на земле. Хюльда рядом кормила жадно сосущих щенков, изредка недовольно рыча и расталкивая их носом, когда щенки делали ей больно. Рина почти задремала. Мысли были рассеянные, спокойные, совсем не про гиел. И как это бывает при засыпании, Рине чудилось, что мысли ее отделяются от тела и растворяются в тесном сарайчике. Внезапно Рина ощутила себя в центре большого светящегося шара. И в этом шаре кроме нее были еще и Хюльда со щенками.

Рина приподняла голову, не отрывая от земли нерпи. Хюльда внимательно смотрела на Рину. Уши у нее были насторожены, взгляд ждущий. Рина безошибочно поняла, что сейчас Хюльда послушается любой ее команды. И Гавр, скребущийся снаружи в дверь, послушается, хотя прежде он сильно упрямился. Если Рина хотела, чтобы Гавр летел в определенную сторону, она воображала косточку, закопанную под сосной. Во всех подробностях представляла, пользуясь низкой критичностью мышления гиел. Теперь же Гавр полетит и без мыслей о косточке, а просто потому, что так надо.

Золотой шар все изменил. Он превратил их всех в единую целостность, заключил их в себе. И эта целостность сглаживала капризы отдельных животных. Получились стая и интересы стаи, которые были выше интересов Хюльды, Гавра и щенков, которые перестали сосать и поворачивали свои слепые тяжелые головы из стороны в сторону.

Внезапно Хюльда насторожилась и зарычала, уставившись на стену сарайчика. Земля под стеной дрожала и проваливалась. Кто-то энергично прокапывал ее изнутри.

– Гавр, фу! – крикнула Рина.

Но это был не Гавр. Из разрытой норы высунулось растение. Крупные листья Фомки были все в комьях земли. Правда, юные трепетные листочки Фомка берег, прочими же рыл с решительностью экскаватора. Хюльда, пятясь, скалилась. Фомку она побаивалась.

– Успокойся! – сказала Рина, и Хюльда повиновалась. Она даже позволила растению оседлать ее и хорошенько взлохматить. После этого, вспомнив о чем-то, Фомка подлетел к Рине и корнем начал вытаскивать ее на улицу.

Гавр прижимался к земле и клокотал, раскинув крылья, чтобы казаться больше и страшнее. Над лесом Рина увидела пронесшийся силуэт чужой гиелы. Гиела мелькала на окраинах поляны, держась очень низко.

«Вот бы она к нам повернула! А то не рассмотреть!» – подумала Рина. И неизвестная гиела, хотя была далеко, внезапно послушалась. Дернулась в воздухе, едва не выбросив всадника из седла.

Всадник, справившись, ужалил гиелу разрядом электроповодьев и заставил скользнуть к лесу, где они и скрылись. Наездник был в темном комбинезоне, без всякого оружия – очень непохожий на привычного патрульного берсерка. Лица его было не разглядеть – слишком быстро оно мелькнуло.

– Кому-то мы опять понадобились. Но он ведь тебя не видел, нет? – спросила она у Гавра.

Но спросила почти безнадежно, потому что прекрасно знала: странный всадник Гавра видел.

* * *

Вечером того же дня охранный пост у сарайчика появился вновь.

Первым дежурил Сухан. Прохаживался, зорко смотрел в небо, хмурился. Через три часа явился Макс, навьюченный таким количеством арбалетов, что еще один – и он рухнул бы под их тяжестью. Едва сгрузив с себя арбалеты, Макс немедленно занялся изготовлением ловушек. Лопату, маскировочные сети и все, что ему необходимо для ловушек, он притащил с собой.

– Зы-зыдесь не ходить! Зы-зыдесь яма с кы-кольями! – предупредил он Сашку. – А зы-зыдесь ле-леска! Заденешь ле-леску – в тебя п-попадет бы-болт!

Сашка понял, что если Макса немедленно не притормозить, то у ведьмарей и работы никакой не будет. Еще до завтрашнего утра все шныры будут утыканы болтами, а Гавр, пожалуй, даже раньше шныров, поскольку носится по лугу как сумасшедший. С огромным трудом они выпроводили Макса в ШНыр. Макс обижался и повторял, что они «ду-ду-дураки!».

Ночь Рина и Сашка провели в старой будке от «Урала», стоящей тут же, в метрах пятидесяти от сарайчика. Каждое лето в будке посменно жили сторожа свекольного поля, в основном подрабатывающие студенты. На стенах сохранились выцветшие бумажки с расписанием электричек, а в тумбочке Рина обнаружила учебник по анатомии. Была тут и кровать с панцирной сеткой, в которую ты проваливался так, что снаружи оставались только голова и ноги.

Сухан, замерзая, несколько раз приходил к ним греться. Выпивал стакан горячего чая из термоса, сидел молча, глядел в стену, о чем-то думал, а потом уходил в черную ночь шагами отмерять пространство.

– Тебе не скучно? – спросила у него Рина.

Сухан покачал головой: