Книга Город Бонивур. Последняя великая стройка СССР - Александр Леонкин

Перспектива оказаться в гуще промышленного строительства, а потом и производства нижнетамбовцев не пугает. Другое дело, они попросту не знают, чего ожидать от этого завода, а потом и от следующих.

И даже главный здесь охранитель Амура, участковый рыбинспектор Виктор Николаевич Норватов пока не в курсе.

В тринадцатой пятилетке намечено ввести в строй первую очередь завода азотных удобрений, а в пятилетке следующей — вторую очередь. Соответственно, первый этап строительства города на 30 тысяч жителей завершить в 1992–1993 годах, а через три года намечено закончить и всю первую очередь города на 40 тысяч человек.

И что же, никто не ахнул, нигде не схватились за головы: что мы делаем, грязное химпроизводство „садим“ на великом Амуре?!

Ну, во-первых, никто так уж широко не предполагал выносить проекты на всенародное обсуждение, чтобы выспрашивать мнения, плодить сомнения и сеять смуту в общественном сознании. А во-вторых, и не заметно какого-либо возмутительно протестующего беспокойства, так, реплики да сожаления по поводу возможного рыбного оскудения реки и ее загрязнения. „Поживем — увидим“ — оборотистая поговорка, которая не раз и спасала, и губила. Только как-то летом возник горячий разговор с одним дедом-рыбаком. И хотя одет он был не бог весть во что, но по припухлой холености рук, неизжитой начальственной стати и, главное, по тональности, по требовательному говорку не составляло труда распознать в ветеране бывшего номенклатурного мужа. И, вытягивая на закидушку какую-то замасленную тиной и дойной грязью проволоку, он поглядывал старчески злым глазом на трубу ТЭЦ-2, как будто это она посмела прокараулить ожелезивание речного дна.

— Я в молодости из Амура черпал кружкой и пил! Пил и нахваливал! А сейчас под конвоем глотка не сделаю… С семи утра две косатки! Вы бы видели, какой у нас еще после войны был нижний рынок — рыбный! Караси что лапти, осетры, калужатина! Во что реку превратили, сколько разной дряни! И все строим, все рапортуем. На кой ляд эта химия нам еще далась? Весь мир от химии отказывается, а мы как бросились на удобрения, так и химичим! Да если б еще с толком химичили! Вся ж зараза в реки смывается, а урожаев пшик. Да и тут глубже надо смотреть, кому все эти стройки выгодны, чего такой шум стоит каждый раз… Я Амур вдоль и поперек прошел, знаю, что почем. Города, заводы, внимание какое! Награды, приветствия — как же, на виду у страны.

Может, он прав? Ну к чему еще эта химия, пресытились в свое время и нейлоном, и болоньей. У детишек аллергия — доискиваемся, чего поели. Огурцы-поленья чем угодно пахнут, только не огурцом. Да мы еще куда ни шло! На Западе и в Японии, хочешь вкусненького, а значит, натурального, — плати втридорога против суррогата общедоступного. Помню, хлеб во Франции нам, туристам, подавали, длинные этакие батоны нарезанные: ну, может, это был какой пищевой пенопласт или губка запеченная, только, простите, не хлеб, не мучной продукт.

Удобрения, можно сказать, кормят человечество. Ни в фермерских хозяйствах, ни в наших кооперативных не найти нынче чудака, который бы отверг прямую пользу минеральных добавок. У меня нет под рукой данных последних лет, но вот как обстояли дела в прошлом десятилетии в этой прямой взаимозависимости между удобрениями и урожаями. В 1977 году, например, в мире вносилось на гектар 67,9 килограмма NPK. Много или мало? Пойдем пока дальше. Европа — 210 килограммов на гектар, США — 99,5, Япония — 428. И уж всех превзошли Нидерланды — 737,3 килограмма на гектар!

Однако внести удобрения в почву — это еще полдела. Каков эффект? Смотрим урожайность. Япония: пшеницы — 26,9 центнера с гектара, картофеля — 233,9 центнера, США: 20,6 — пшеницы, 284,1 — картофеля. Ну а Нидерланды? Как там помогли порошки и соли? Так ведь не могут не помочь, что дано, то и взято: пшеницы — 49,4 центнера, картофеля — 331 центнер с гектара этой небольшой и изрядно за века истощенной нивы.

Я зашел в Нижнетамбовскую среднюю школу, у десятиклассников был урок обществоведения. Спросил: ответьте, что такое экология, что вы под ней понимаете, в общем и в частности? Юные граждане уставились взглядами в парты. В том-то еще и беда, что экологическое просвещение среди взрослых и среди детей у нас поставлено из рук вон плохо. Отдай двадцать копеек за марку члена общества охраны природы и чувствуй себя исполнившим долг.

Преднамеренно не касался я пока воды, но, не омочив ноги, всей проблемы не перепрыгнуть, велика она. Оставим прописные истины о том, что вода есть жизнь, и предположим, что средних размеров город с парочкой заводов разместился не у реки, а в безводной степи. Для бытовых нужд можно поднять воду по скважинам, даже для промышленности изыскать водоносный пласт. Тогда другая проблема — куда выносить стоки? Делают отстойники, резервуары, септику развивают, но так или иначе отходы твердые копятся, а что может, то испаряется. Грязная вода возвращается в грунт и вновь участвует в обороте, хорошо хоть фильтры почвы отнимают у нее вредные вещества. А представьте, рядом река, воды вволю, всосал водозабором сколько требуется, прополоскал город, умыл его, напоил, выстирал, канализацию разбавил и прогнал всю эту нечисть через очистные обратно в реку. Потому-то и облюбовали города места на берегах, и промышленные гиганты норовят к рекам приткнуться. И если их все же и относят поодаль, то ручищами заборных и сбросовых труб они все равно в воду залезут.

Итак, всякая река, большая и малая, всякий водоем, море или озеро, несут на себе нынче основную ношу по санитарии городов и промышленных узлов. Это идеально приспособленные природой и рельефом сточные канавы и ямы.

И величественное чудо Амур-батюшка, как бы ни поигрывал силушкой во время наводнений, так же как любые другие реки, раним и беззащитно слаб перед грозной стихией хозяйственной жизнедеятельности. Конечно, городов на Амуре не то что на Волге, по защите которой в свое время принималось правительственное постановление. Но и считаные эти амурграды во взаимоотношениях с рекой скорее агрессивны, нежели щадящи. Будь моя воля, я бы предавал широкой огласке отчеты Дальневосточного бассейнового (территориального) управления по регулированию использования и охране вод Минводхоза РСФСР. Знать истинное положение дел и конкретных виновников замутнения реки — значит соизмерить и свое личное отношение к тому, как мы обращаемся не с природой даже — это слишком абстрактное и емкое понятие, а с одним-единственным ее неповторимым детищем — Амуром.

Комсомольский-на-Амуре судостроительный завод имени Ленинского комсомола в истекшей пятилетке значительно увеличил водопотребление и сброс загрязненных сточных вод. При этом наращивание производственных мощностей производится самовольно, требования органов водоохраны в расчет не принимаются, они попросту игнорируются.

— Мы сделаем все от нас зависящее, чтобы новый азотный завод не приносил вреда ни Амуру, ни окрестным территориям, — заверил заместитель директора Государственного научно-исследовательского и проектного института азотной промышленности и продуктов органического синтеза (ГИАП) В. Тищенко.

Тут же, в кабинете, сидел главный инженер проекта С. Силкин, и я знал с его слов, что для ГИПа, то есть для этого инженера, в жизни выпадает только один проект. Он, Святослав Кириллович, дождался своего часа, и, хотя еще даже технико-экономическое обоснование (ТЭО) не было согласовано в верхах, Силкин понял, что за ноша ему досталась. Первые визиты корреспондентов центральных газет еще полбеды, можно заверить, убедить, найти даже союзников среди них. Однако общественное настроение по отношению к азотным производствам и другой „химии“ к середине 80-х годов стало ярко выраженным — негативным. После выступления „Правды“ пришлось закрывать ряд производств в Щекино, что по соседству со святыней национальной — Ясной Поляной. Остро критическое положение создалось в Кемерово. Контролирующие органы грозятся применить санкции, вплоть до остановки комбината в Россоши…