Книга Королевская посланница - Лариса Шкатула

– В каком смысле? – вначале удивилась Соня, но потом некая догадка сверкнула в её мозгу, бросив в краску. – Вы считаете, что я… могу испытывать нежные чувства к женщине не только как к сестре и подруге, но и как…

– Как к интимной подруге! – подсказал он.

Она тщетно пыталась вспомнить, где читала или слышала о таких отношениях.

– Сафо! – напомнил он, видя тщетность её попыток. – Остров Лесбос.

– Но ведь это вовсе не доказано!

– Что – это? – не понял он.

– Что Сафо занималась такими противоестественными занятиями. Она всего лишь воспевала любовь к женщине.

– Неужто вы ханжа, дорогая княжна?

Улыбка, которая змеилась по губам Савари, Софье не нравилась.

– Почему же непременно противоестественными? Разве может быть противоестественна любовь? Ведь человек не придумывает её себе, а в самом деле ощущает, значит, происхождение такой любви божественно?

– Но святая церковь осуждает…

– Святой церкви лучше бы помолчать! – неприязненно бросил Савари. – История знает немало примеров содомского греха, совершаемого именно служителями церкви!..

– А не могли бы мы с вами поговорить о чем-нибудь другом? – чуть ли не взмолилась она. На самом деле, что это он вдруг пустился рассуждать на такие темы, едва с нею познакомившись? – Не вы ли говорили о соблюдении этикета, а сами будто дразните меня темой неприятной, к тому же той, где я вовсе не чувствую себя знатоком.

Произошло то, чего Соня совсем не ожидала: Савари смутился. Слишком явно ощущалось чувство брезгливости, охватившее её при одном упоминании обо всех этих грехах. Ришар был человеком достаточно наблюдательным, чтобы понять: княжна вовсе не кривит душой, и потому не стоит упрекать её в двуличности или низком кокетстве.

– Наш разговор отвращает вас своей откровенностью? – всё же поинтересовался он.

– Вряд ли откровенность может отвращать, если она не превращается в чрезмерную фамильярность. Но для этого, кажется, вы хорошо воспитаны.

– Спасибо, – дурашливо поклонился он и мешком упал к ногам Сони, при этом словно непроизвольно хватая её за щиколотки.

– Что такое, что с вами?! – испуганно вскричала она, но он уже обратил к ней своё смеющееся лицо.

– Вы пугливы, как лань, – проговорил Савари, поднимаясь с пола. – Такое впечатление, что вас никогда не обнимал мужчина.

Его предположение Соню обидело. Неужели он считает её настолько непривлекательной?.. Она даже не заметила торжествующего огонька в его глазах: попалась! Все женщины, какими бы умными они ни казались, попадаются на одно и то же – каждой хочется быть желанной…

– Ради бога, вы не так меня поняли! – он сделал вид, что обеспокоился. – Я вовсе не имел в виду, что вами не интересовались мужчины, но, может, вы по каким-то причинам были удалены от света, долгое время провели в монастыре или, например, у постели больной родственницы…

«Почти в монастыре – в четырех стенах, под надёжной охраной бедности! – усмехнулась про себя Соня. – Долго ещё, наверное, это состояние будет ощущаться не только мною, но и теми, кто со мной общается…»

– Вы слишком любопытны, – попеняла она ему, – вряд ли наша поездка продлится так долго, чтобы вы смогли узнать обо мне всё. Да и зачем это вам?

– Ну, всего я не знаю даже о себе, – философски заметил он. – Но что странно, впервые я чувствую благодарность к Фуше, который своей болезнью, происходящей, надо думать, из-за привычного несоблюдения осторожности в обращении со слабым полом, дал мне возможность не только удостоиться внимания самой королевы, но и совершить порученное ею дело в обществе прекрасного цветка. Женщины добродетельной и загадочной, притом невероятно красивой. Вам не говорили, что красота ваша особого свойства: чем больше на вас смотришь, тем больше хочется смотреть, причем с первого взгляда она вовсе не поражает. Кажется, обычное женское лицо. Но это только на первый взгляд…

– Спасибо, вы очень галантны, – сказала Соня, с досадой прерывая поток славословий в свой адрес; она всегда чувствовала себя неловко, когда её вот так, прямо в глаза, восхваляли.

– Однако с какой неприязнью вы это сказали, – пожаловался Савари, – словно своей похвалой я вас обидел. На вас, ей-богу, не угодишь! На щекотливую тему не говори, вас не хвали. То ли вы капризны, то ли у вас склочный характер.

– Может, тогда лучше нам с вами поговорить о предстоящей поездке? – смущенно произнесла Соня; что-то и вправду с нею происходят странные метаморфозы. Прежде она никогда не была сварливой и уж тем более капризной.

Княжна не хотела признаваться себе в том, что всё дело в Тредиаковском.

Подумала так и удивилась: при чём здесь он? Но тут же ответила себе: а при том, что между ними состоялся разговор, который до сих пор беспокоил княжну. Засел в ее голове, словно заноза.

Григорий прежде всего поинтересовался, отчего королева Мария-Антуанетта проявила такую приязнь к русской княжне? Правда, королева и сама не француженка, но приближать к себе совершенно незнакомую женщину… Потом, почти без перехода, он спросил, что за отношения связывают её с Жозефом Фуше?

– Вы имеете в виду, не приходит ли он ночью в мою спальню? – дерзко спросила Софья и сама испугалась: теперь Григорий ещё больше утвердится во мнении, что версальский двор оказал на Соню самое плохое влияние. Подумать-то подумала, но всё же упрямо продолжила: – Нет, не приходит.

– Но герцогиня де Полиньяк, говорят, определила его в ваши наставники.

– Он учит меня игре в карты и фехтованию.

Тогда она чуть не поправилась: учил, ибо после удара, которым наградил его Патрик, она Жозефа не видела.

– Говорят, он весьма искусен и в вопросах любви; наверняка он захотел поучить вас и этому, – продолжал настаивать Григорий, а Соня рассердилась.

– Говорят, что в Москве кур доят, а коровы яйца несут! – резко отпарировала она.

Тредиаковский от неожиданности расхохотался, но в его смехе ей почудилась горечь.

– Теперь мы будто поменялись с вами местами. Вы нарочно дерзите мне. Не можете простить, что мы с Себастьяном невольно отдали вас в руки Флоримона, – вздохнул он.

– А вы бы простили своим друзьям такое? – вырвалось у Сони, хотя она вовсе не собиралась ни в чём его упрекать.

– Не знаю, – задумчиво сказал Григорий, – может, и не простил бы, но не в нашем с вами случае. Можно говорить о моей ошибке, о том, что я переоценил свои силы, но не о том, что я принёс вас в жертву!

Проговорил он это так взволнованно и горячо, что Соня почти простила его, как она считала, равнодушие к ней.

– Софья Николаевна, – теперь его голос был просительным, – почему бы нам с вами не вернуться к прежним отношениям? Обещаю, я не буду столь же строг с вами и непримирим, как прежде. Тем более что вы теперь так многому научились…