Книга Паучиха - Кристина Воронова

— Да, — он слабо кивнул, безвольный в ее руках, как кукла. — В церкви нам давали еду и одежду. А сейчас… Я ведь не работаю. У меня осталось немного денег, но я ведь снимаю комнату в общежитии.

— Деньги ты заработаешь хорошие, вот это я тебе обещаю! Хоть в гостинице номер снимай! Скоро ты сможешь купить себе и красивую одежду. Потом я запищу тебя в спортзал — тебе надо немного подкачаться.

Оксана действительно была уверена, что дарит ему редкий шанс пробиться, совершает добрый поступок. Да, конечно, она блюла и свою выгоду, но про Сашу тоже думала. Про его благополучие. Такое, каким его она представляла. По ее мнению, Александру было бы где угодно лучше, чем в его так называемой церкви под пятой сумасшедшего лидера-корейца, вообразившего себя святым.

"Наверное, съел что-нибудь не то на ночь. Вот и привиделись чудеса, которые он совершил… В своем бурном воображении".

Оксана накупила ему кучу еды в "Метрограде", с умилением наблюдая, как он жадно ест. Оксана поняла, что все-таки что-то к нему ощущает. Нечто очень нежное… Чувство, которое вскоре завянет во время съемок. Разумеется. И, несмотря на очень сильную тоску, которую девушка ощущала в предчувствии душевной пустоты, она знала, что подобное неизбежно. Так как на втором месте в ее жизни по значимости стоял Славик. А на первом — его жена. И Оксана, хоть и осознавала их власть над собой, не противилась ей. Это ощущение было даже приятным… Возможно, подобное ощущали собаки к своим жестоким хозяевам, которые сегодня могли накормить всласть самым вкусным мясом, а завтра избить ни за что ни про что.

Славик и Валя были для нее жестокими, но обожаемыми божествами, как кровавые боги для древних греков.

Глядя же на красивого — очень красивого — мальчика девушка ощущала нежность. Как к равному.

— Я не могу тебе изменить, — вдруг твердо заявил Саша, когда доел и принялся за чай. — Неужели же ты этого хочешь?

Этот вопрос застал Оксану врасплох, она ощутила себя Афиной, у которой внезапно появилась щель в непробиваемых доспехах. Девушка ощутила растерянность. — Я? Ну, да.

— А может, нет? — в голосе Саши послышалась мольба. — Может, просто будем встречаться? Хоть иногда. Деньги я заработаю, ты не волнуйся, тебе не придется меня содержать.

Оксана ощутила настоящий сумбур в голове, словно голова вдруг превратилась в стиральную машину, в которую накидали груду грязного белья и включили на предельной скорости. Все в ее мозгах путалось, сплющивалось, извивалось и скручивалось, как волосы в неряшливые косы.

— Давай поговорим об этом потом. У тебя есть телефон?

— Нет.

— Ладно.

Она задумалась. Потом вдруг, неожиданно для самой себя, достала из сумочки свой мобильный и, вытащив две сим-карты, протянула ему:

— Бери. Я себе все равно хотела купить новую модель. А так я хоть смогу с тобой связаться, когда мне нужно будет. И это тоже возьми, — она протянула ему небольшую пачку долларов.

— Нет, что ты! Для меня это слишком большие деньги!

— Бери! — она всучила ему их со злостью. — Не строй из себя девственницу на алтаре! Не зли меня! Я очень редко совершаю добрые поступки, чтобы меня еще за них критиковали!

— Значит, ты ко мне неравнодушна? — с оживившимся лицом и заблестевшими глазами спросил Саша.

"Никогда не строй иллюзий насчет женщин!" — ответила ему про себя Оксана. Ей нравился такой способ общения — он был безопасен. Никто не набьет морду за крамольные мысли.

— Возможно, — туманно ответила она, скрадывая свои не слишком обнадеживающие слова улыбкой, — в любом случае, если мы сейчас придем ко мне… Я могу тебе отдаться.

— Ты этого хочешь?

— Нет! Я сделаю это за деньги! Ну что за идиотские вопросы ты задаешь!

Он был удовлетворен ее бурной вспышкой.

"Значит, любит", — подумал он и ошибся. Мужчины часто ошибаются в женщинах, и не потому, что женской логики не существует, просто мужчины очень не наблюдательные и предпочитают делать выводы, которые выставляли бы их самих в лучшем свете.

Кстати, как и женщины.

Мы любим свои иллюзии гораздо больше реальных, живых людей.

* * *

Оксана с Лерой уже сидели в шикарном ресторане за столиком, поджидая Валентину, которая кокетливо запаздывала где-то на полчаса.

Впрочем, они без нее не скучали: вспоминали прошлое, шутили, весело смеялись. Правда, хорошее настроение Оксаны, которая ощущала себя прежней гораздо сильнее, чем раньше, портило странное чувство. Оно основывалось на внешнем виде Леры. Не то, что бы та была одета, как бомжиха… Но… Оксана же выбирала шмотки в лучших бутиках Крещатика — и это было заметно… Особенно на Лерином фоне. К тому же, у подруги не было даже дешевого мобильного, не говоря уже про айфон. Ксана надеялась, что люди за соседним столиком этого не замечают. Ей и так уже чудилось, что соседи поглядывают на них искоса, а официантка презрительно щурится на Лерины шмотки, явно купленные на самом дешевом базаре. Чтобы хоть немного сгладить плохое впечатление, которое они производили на публику, Ксана заказала самое дорогое. Официантка явно едва удерживалась, чтобы не попросить их сразу же расплатиться.

По крайней мере, так казалось Оксане, уже давно заразившейся снобизмом.

Наконец Валя вплыла в зал. У них чуть не отвалилась челюсть: девушка выглядела так, будто собиралась на бал в качестве Золушки. Облегающее платье — дорогое, из натурального атласа — сидело на ней, как влитое, демонстрируя посетителям и официантам совершенство похудевшей фигурки. Того же цвета туфельки — явно купленные под платье. Золото, золото и брильянты. Брильянтики, конечно, а не брильянты, но все же… Обручальное кольцо Вали сверкало большим изумрудом в окружении мелких брильянтов.

Оксане показалось, что подруга надела все свои украшения. Тщательно накрашенная — явно в салоне — с уложенными там же волосами, Валя казалась ей совершенством. Богиней любви, Афродитой, снизошедшей до смертных.

Оксана заметила, что большая часть мужчин — и почти все женщины — провожают ее взглядами. Мужчины: восхищенными и вожделевшими. Женщины: завистливыми и злыми. Если бы они могли ее безнаказанно прибить, Оксана была уверена — застрелили бы. Или хотя бы вилкой в глаз потыкали.

Валя подсела к ним с таким видом, словно делала величайшее одолжение. У Оксаны сразу упало настроение. С вялой, томной медлительностью Валя долго выбирала в меню любимые блюда и напитки. Их она будто бы вовсе не замечала, словно села за пустой столик.

Наконец, когда официантка быстро удалилась, обратила на них томный взор.

— Приветики. Ну, как там у тебя дела, Лерчик? Небось, пашешь, как проклятая, за копейки?

— Как обычно, — скованно улыбнулась Лера. Она ковыряла ложечкой в своем мороженном, словно разыскивала там притаившихся тараканов.

— Ну да, мы же трудяги-работяги. Дурочки с переулочков.