Книга Погода – это мы - Джонатан Сафран Фоер

Какой довод мы можем привести в пользу собственного выживания?

* * *

Младший сын обычно просит меня посидеть с ним, пока я не услышу, что он уснул. Иногда, сидя с ним, я думаю о том последнем вечере, который моя мать провела со своим отцом, когда он все целовал ее и говорил, что любит. Иногда я уже скучаю по тому, что еще не потерял, словно смотрю сквозь живописный шедевр на голую стену.

Я часто пишу, ожидая, пока сын не засопит – стук клавиатуры убеждает его, что я никуда не делся – и сейчас сижу на полу в его спальне. Мало-помалу, незаметными глазу рывками, он постепенно вырастает из своей пижамы и вырастает из меня. Я знаю то, во что отказываюсь верить: нет такой империи, которая была бы достаточно велика или достаточно мала, чтобы существовать вечно.

Каждый раз, когда мы произносим «кризис», мы одновременно произносим «решение». Нам нужно решить, что вырастет вместо нас – нам нужно посеять себе замену или месть. Наши решения будут определять не только то, как будущие поколения нас оценят, но и будут ли они существовать, чтобы нас оценить.

Мы рассматриваем действия гражданского населения во время Второй мировой войны с точки зрения победивших в этой войне. Победа потребовала разрушения жизней, земельных ландшафтов и того, что было на них построено. Возможно, мы оглядываемся на те дома с выключенным светом и восхищаемся, но, скорее всего, мы оглядываемся и думаем «это было самое меньшее из того, что они могли сделать».

Что, если бы наши предшественники отказались сражаться в тылу, и мы бы проиграли войну? Что, если бы потери были не колоссальными, а бесконечными? Не восемьдесят миллионов, а двести и более? Не оккупация Европы, а господство во всем мире? Не холокост, а полное исчезновение? Если бы нам довелось появиться на свет, мы бы оглядывались на коллективное нежелание чем-то жертвовать как на зверство, соразмерное самой войне.

За историю своего существования одни человеческие сообщества много раз доводили другие человеческие сообщества до грани уничтожения. Сегодня весь наш вид угрожает себе массовым самоубийством. Не потому, что нас кто-то заставляет это делать. Не потому, что мы не соображаем, что к чему. И не потому, что у нас нет выбора.

Мы убиваем себя, потому что выбрать смерть удобнее, чем выбрать жизнь. Потому что люди, совершающие самоубийство, не станут его первыми жертвами. Потому что мы верим, что когда-нибудь, где-нибудь, какой-нибудь гений непременно изобретет чудо-технологию, которая изменит наш мир, чтобы нам не пришлось менять свой образ жизни. Потому что краткосрочное удовольствие соблазнительнее долгосрочного выживания. Потому что никому не хочется применять свои способности к намеренным действиям раньше других. Раньше соседей. Раньше энергетических и автомобилестроительных корпораций. Раньше федерального правительства. Раньше Китая, Австралии, Индии, Бразилии, Великобритании – раньше всего мира. Потому что мы не обращаем внимания на смерть, мимо которой ходим каждый день. «Мы должны что-нибудь сделать», – говорим мы друг другу, словно повторения этой фразы уже достаточно. «Мы должны что-нибудь сделать», – говорим мы себе, и потом ждем инструкций, которых нам никто не даст. Мы знаем, что выбираем собственный конец, мы просто в это не верим.

С каждым вздохом мы вдыхаем молекулы последнего вздоха Цезаря. И Нины Симон, и Джона Уилкса Бута; Ханны Арендт и Генри Форда; Мухаммеда, Иисуса Христа, Будды и Колумба; Рузвельта, Черчилля, Сталина и Гитлера; Энрико Ферми, Джеффри Дамера, Леонардо да Винчи, Эмили Дикинсон, Телониуса Монка, Клеопатры, Коперника, Соджорнер Трут, Томаса Эдисона и Джулиуса Роберта Оппенгеймера – всех героев и злодеев, творцов и разрушителей.

Но основная часть этих выдохнутых молекул принадлежит обычным людям вроде меня. Только что, со словами «Тебе так везет, что ты едешь», я выдохнул свою двоюродную бабушку. И молчание моей бабушки, которое та разделила со своей матерью перед отъездом. И дедушку, когда он говорил моей матери, что любит ее, на идише, в тот последний вечер. И Франкфуртера, говорящего: «Мой разум и мое сердце устроены так, что не позволяют мне этого принять». До нас на нашей планете жили больше ста миллиардов человек[332]. С каждым вздохом мы должны спрашивать себя, достойны ли мы того, что нам дадено.

Мы либо соберемся с духом перед лицом глобального кризиса, либо нет. Мы либо станем волной, либо утонем. Если мы не преодолеем свой агностицизм и не изменим свое поведение так, как мы знаем, что это необходимо, как нас будут судить наши потомки? Узнают ли они, что унаследовали поле битвы, потому что мы не пожелали выключить свет?

Когда моя бабушка, будучи подростком, бежала от нацистов, она спасала не только себя, она спасала мою мать, моих братьев, меня, моих детей, моих племянниц и племянников и всех тех, кто придет после нас. Жизнь не всегда важна в теории, но она всегда важна на практике.

Некоторые люди переживут изменение климата в разрозненных, уязвимых перед стихией сообществах. Но как показывает геологический анализ каждого массового вымирания, виды, которые переживают одно вымирание, с почти полной вероятностью бывают добиты следующим. Численность выживших и оставшиеся в их распоряжении ресурсы оказываются слишком малы для повторного сопротивления.

Даже если человечество переживет глобальное потепление, наше господство на этой планете с практически полной вероятностью закончится со следующим пресловутым потопом. Это может быть смертельный вирус, засуха, ледниковый период, извержение вулкана. Возможно, нехватка ресурсов развяжет финальную войну.

Рано или поздно, пусть и не с первой попытки, мы умрем, как полагается.

И наша планета продолжит бездумно вращаться по своей орбите до конца времен, глупый булыжник среди других глупых булыжников в глупой вселенной. Краткий эксперимент с человеческим сознанием – с изучением слов, сажанием семян, пониманием расстояния между перекладинами турника, выкручиванием расшатавшихся зубов, играми в «сладость или гадость» с наволочкой в руках на Хеллоуин, засовыванием карандашей под гипс, сооружением цилиндров и бород из цветной бумаги, складыванием бумажных журавликов, установкой флагов, сбрасыванием карт в покере, рассылкой селфи, подавлением ревности, установкой столбов для проведения электричества в отдаленные районы, установкой опор для красивых мостов, хождением на веслах в штиль, приспусканием флагов в знак траура, пыткой складывать развернутые географические карты, определением размера колец для помолвки, запуском телескопов, чтобы увидеть отдаленное прошлое, перерезанием пуповин, оплатой в рассрочку, проверкой теплоты молока на запястьях, перекрытием крыш, уступанием дороги каретам «Скорой помощи», ездой через ураган, подготовкой завещаний, неверными воспоминаниями о доме детства, выбором методов лечения рака, комканьем неудавшихся панегириков, установкой часов на несколько минут вперед, чтобы обмануть самого себя, выключением света для сбережения электроэнергии или свободного образа жизни – будет навеки забыт.