Книга Алискина мечта - Татьяна Волк

Я возмущенно вскрикиваю, а он тянет меня на балкон, который тоже имеется в его кабинете и прикрывает балконную дверь. С чего вдруг такой интерес-то к моей личной жизни?!

Мы останавливаемся у перил, и мой начальник достает было сигарету из пачки, но потом смотрит на меня и убирает обратно, пока я локоть потираю.

— Так что там у тебя?

Я подавила раздражённый вздох.

— Что-что? Как всегда. Только теперь я ещё больше запуталась, — буркнула, понимая, что действительно не знаю, что мне делать. Зубов временами довольно въедливый. Не отстал же пока все подробности на него не вывалила. Потому как обычно максимум интересуются как у человека дела. Узнают, к примеру, что муж или сожитель изменил и всё! Этим довольствуются. Слава же сейчас решил докопаться до мелочей. Что и кто кому сказал? Каким тоном. Что делал при этом? Почему так поступил?

Под конец этого рассказа я чуть не рычала на него, а мой начальник лишь насмешливо выдал:

— Ой заклевали бедного мужика со всех сторон, — тряхнул головой и продолжил. — Вот вы женщины привыкли к мнению, что мужчина должен быть как скала. Надёжный. Но при этом хотите из нас веревки вить. А ведь сильный пол тоже может давать слабину. Один раз. И ты в этот момент вместо поддержки только добавила проблем. Потому что наверняка же носилась там со своей гордостью как дурная.

— Вячеслав Сергеевич! — обиженно выпалила я. Хотя возмущаться в общем-то и нечего в какой-то степени он прав. Так что мой начальник, который из солидарности принимает сторону мужчины только пожимает плечами.

— А сейчас ещё думаешь, прощать его или нет. Ты же наоборот как-то мудрее должна быть. Более понимающей что ли. Да напортачили оба. Но неужели ты уже точно решила своего Глеба на блюдечке и с голубой каёмочкой этой Лизе вручить? Или зачем добровольно самоустраняешься из его жизни? Просто потому что он у тебя один раз сказал что-то не то? Обмяк?

Я замялась. Может и можно какие-то действия Степнова расценить как предательство, но если так разобраться, то я ведь тоже была хороша. Да не поговорила с ним. По-нормальному. Но могла же и просто гордо развернуться и к матери уйти, пока он с этой Лизой разбирается. По консультациям её водит и прочее. Зачем я сразу к другой бабе его сама отправила, а потом сижу, обижаюсь, что он за мной не побежал. Или на ноге моей не повис, чтобы меня удерживать? Ну что за бред? И потом. Куда и как он меня отпустил? Голодную и полуголую в ночь, в неизвестность что ли? Он же видел, что я к маме в квартиру зашла. И мать приняла меня нормально. А не сидела я там вместе с его бывшей борясь с желанием ей причёску своими когтями подпортить. Как-то сложно всё в моей голове пока укладывается. Но почему-то не укладывается так, что я вот была белая и пушистая, а Глеб тот ещё козёл. По-моему, мы действительно оба напортачили.

И конечно же любить мужчин, которые не косячат, наверняка легче, но я пока таких не встречала. И, как говорит Вячеслав Сергеевич, женская мудрость как раз и проявляется в умении прощать. Не всё разумеется. И я пока не разобралась относится ли Глебкин косяк именно к тем, которые можно простить, поэтому Слава в очередной раз выдёргивает меня из тяжелых мыслей и говорит:

— Но я собственно тебя не для этого позвал.

Смотрю на него с удивлением, и он продолжает.

— Я тут надумал тебя к Валькиной сестре по блату устроить. У них правда профиль другой. Но основные обязанности те же. Ничего. Подучишь методичку, зато зарплата в два раза больше. Что ты там хотела? Уйти от своих мужей, проблем и неадекватных сожителей? Ну вот. У тебя будет такой шанс.

Я прикрутила было свою радость и осторожно поинтересовалась. Ну правда с чего бы такой аттракцион невиданной щедрости? И с чего это Слава Сергеевич так от меня избавиться спешит?

— А почему? Я что плохо работала?

Зубов глянул на меня и изогнул бровь. Всё-таки достал сигарету.

— Да наоборот. И даже про мой «секрет» подружкам своим не растрепалась. Вагина, я столько узнал о тебе в последнее время, что теперь даже чувствую за тебя и твоего ребёнка какую-то ответственность что ли. Как сама понимаешь своих детей у меня нет и не будет. Но может хоть крёстным отцом сделаешь?

У! Какой «тонкий» намек. Я почему-то расчувствовалась.

— Может, — уже не могу скрыть улыбку сквозь слёзы. Потому что если у меня появится шанс наконец выбраться из этой чёрной полосы, которая всё никак не заканчивается, то конечно я буду бесконечно счастлива. — Спасибо Вам, Вячеслав Сергеевич!

Он пожимает плечами.

— Ну спасибо пока рано говорить. Я же за тебя работать не смогу. Так что всё остальное зависит только от тебя. К тому же там есть возможность и удалённо работать. Думаю, не пропадёшь.

Вот умеет он мне настроение поднять. Я очень надеюсь, что теперь у меня наконец всё хорошо будет и я перестану чувствовать себя неприкаянной сироткой, которая вынуждена по чужим углам скитаться. И наконец полноценно к своему скорому материнству начну готовиться. Без этих постоянных нервов и стрессов!

39

Вечером возвращаюсь домой обнадёженная Вячеславом Сергеевичем. Честно говоря, выучить текст из методички для меня не проблема, зато наконец смогу съехать отсюда. Держу кулачки чтобы всё получилось и захожу в подъезд. Как обычно, по закону подлости через минуту рядом с лифтом появляются Глеб и мамин этот Анатолий Николаевич, который не придумал ничего лучше, как подойти ко мне сзади чуть ли не вплотную. Дышит рвано мне в ухо под косыми взглядами Степнова. Заходим втроем в лифт и это чудовище, остановившись рядом со мной, заговаривает:

— Вот зря матери вчера всё рассказала. А я тебе по-настоящему помочь могу. И деньгами помогать буду. Тебе и ребёночку твоему. Давай приду к тебе ночью. Только ты сегодня-то не кричи.

Почему он решил, что мне можно говорить подобное при Степнове я понятия не имею. Видимо подумал, что раз мужик заменил меня в своей квартире на другую женщину, то нас теперь совсем ничего не связывает. Но у Глеба на этот счёт кажется было своё мнение. Даже слушать мой ответ не стал. Резко ударил по кнопкам, останавливая лифт не на нашем этаже. Двери не успевают разъехаться, как он схватил за грудки маминого Толясика и вытряхнул того из лифта, зарядив ему кулаком по лицу и печени.

Я вскрикнула и выскочила за ним на лестничную клетку, где он уже валял маминого сожителя по бетонному полу. Ещё блин убьёт его!

— Глеб! — прикрикнув вцепилась в его плечо, пытаясь оторвать от этого мужика. Не стоит он того, чтобы из-за него в тюрьму садиться. И так всё лицо ему разбил. Хватит с него.

— Домой иди! — вместо того, чтобы послушать меня строго приказал мне Степнов, поднимая себя и сожителя моей матери с пола. Морду он ему бить не стал больше, а я не стала досматривать эту сцену до конца, заскочив в лифт. Попасть под горячую руку во время мужских разборок это вообще последнее, чего бы мне сейчас хотелось. Хотя может это было и неправильно с мой стороны. Ведь в какой-то степени начались они из-за меня.