Книга Стрекоза второго шанса - Дмитрий Емец

– То есть гиела тоже с двушки?

– А шут ее знает откуда. Если с двушки, почему тогда на гиелах никто не ныряет?.. Непонятка какая-то! Шевели ластами, вдова! Я так жрать хочу, что сейчас свои зубы съем!

Рина загнала Гавра в сарайчик. Сделать это оказалась непросто, но для такого случая она всегда приберегала самую аппетитную кость или обрезок мяса. Кость забрасывалась в сарайчик, после чего Рина наваливалась на дверь скорее, чем хитрый Гавр успевал выскочить и увязаться.

С пригорка Рина скатилась кувырком, причем совершенно добровольно, хотя Гавра рядом уже не было и с ног ее никто не сбивал. Она докатилась до Насты и стала вытряхивать из рукавов снег.

– Я думала: только я больная на голову! Теперь вижу, что нас много, – сказала Наста уважительно.

После этих объединяющих их слов у Рины уже язык не поворачивался говорить с ней про Рузю, и бедный толстячок остался неотрекламированным.

* * *

Магазин на автобусной площади был сосредоточием культурной и социальной жизни Копытово. У желтых батарей с подтеками краски спали четыре кота и тут же грелись сизоносые копытовские влюбленные, уставшие от шатаний по промерзлому парку у игольного завода. Если центром жизни Копытово являлся магазин, то центром магазина, безусловно, была продавщица Ленка, состоявшая из пышных телес, кудряшек, басистого хохота, ковшовой ладони, которая вмещала ровно килограмм гречки, и неискоренимой любви к телевидению. Пиво Ленка открывала на выбор – глазом, зубами либо обручальным кольцом. Карман на ее фартуке был таким огромным, что легко мог стать восьмым чудом света. По слухам, которые распространял Вовчик, в этом кармане когда-то сгинула галактика. Кроме потерянной галактики, там можно было обнаружить огромный нож, резавший все: от хозяйственного мыла до колбасы, телефонную трубку, калькулятор, вытертый до неузнаваемости кнопок, большую связку ключей, пачку новых накладных и целый ворох бумажных денег разного достоинства.

Еда, за которой в Копытово отправляли гонцов, приобреталась обычно на общие деньги и на весь этаж, потому что ночной жор открывался у всех разом. Даже тот, кто честно спал, слыша чавканье, просыпался и, ругаясь, присоединялся к пожиральщикам, мотивируя это тем, что чем быстрее все будет слопано, тем быстрее можно будет снова заснуть. Рина с Настой нагрузили в рюкзаки хлеба, сгущенки, кабачковой икры и бычков в томате и хотели уйти, но тут дверь магазина распахнулась и пружинистой походкой вошел облаченный в полетный комбинезон Гамов, похожий на бешеного горнолыжника. На шее болтались зеркальные очки. На груди висел цейсовский бинокль, а на бедре – плоский термос. Дополнял картину белый шелковый шарф, покрытый сосульками. Зачехленный арбалет был заброшен за спину и для человека несведующего мог казаться чем угодно.

– Добрый вечер!.. О, да я всех тут знаю! Мир не просто тесен! Порой мне кажется, мы все живем в одной комнате! – приветствовал всех Гамов, прицельно улыбаясь в пространство между Риной, Настой и продавщицей Ленкой, так что непонятно было, кому предназначается улыбка.

С того дня, как Млада и Влада вырыли Гамова из песочка и куда-то утащили, Рина его не видела. А теперь вот оказалось, что он и жив, и здоров, и щечки румяненькие. От неожиданности Рина отпрянула, схватившись за рюкзак, где под консервами был зарыт шнеппер. Поняла, что это глупо, и пасмурно спросила:

– Чего ты тут делаешь?

– Да вот, о животных забочусь! Куриные ноги Алю покупаю! – хладнокровно заявил Гамов.

– То есть ты специально приехал в Копытово купить куриные ноги?

– Ну не то чтобы специально. Вообще-то, я работаю! – и с видом Карлсона, намекающего, что на крыше у него есть домик, Гамов посмотрел на потолок магазина.

– Ты вернулся к ве…

– Мне сделали предложение, от которого невозможно отказаться. Я не хочу, чтобы Аля ночью отравили, а в моей голове забыли арбалетный болт. Да и папа уговаривал. У него начались неприятности… Девушка, будьте любезны, десять килограммов того, на чем никогда больше не будет ходить курочка!

Продавщица Ленка перестала пастись глазами в телевизоре, где шесть экстрасенсов помогали исплаканной женщине узнать, кто и как убил ее дочь. Вела шоу Влада. Загримированная и накрашенная, ворона Белдо казалась невинной овечкой околостуденческого возраста. Она заламывала пальцы и закатывала глаза, поражаясь прозорливости экстрасенсов.

– Десяти килограммов нет. Все на витрине!

Гамов не сдавался.

– Плохо работаете, родная! Не подготовились к моему приходу! Тогда давайте крылья!

Ленка не собиралась становиться Гамову родной, во всяком случае так скоро. Спортсменов она не любила с того дня, как в день ее семнадцатилетия ее покусал подвыпивший шашист.

– Крылья испорчены. Холодильник разморозился! – отрезала она.

Гамова это не смутило. Он хорошо знал вкусы своей гиелы.

– Ужасно! Но так и быть, я их возьму, если они хорошо испортились. Если плохо, я зайду за ними завтра-послезавтра. Только не вздумайте включать холодильник! А пока выгребайте все мясо, которое у вас есть!

Продавщица Ленка не оценила серьезности предложения.

– Уже побежала! Серные пробки в ушах? Говорят: все мясо на витрине! – рявкнула она.

Рина хихикнула. Гамов вспыхнул и, щелкнув по стеклу ногтем, жестом фокусника извлек пачку денег:

– Отлично, девушка! Если вам так проще работать с клиентами, тогда покупаю и витрину тоже! Сколько с меня?

Продавщица Ленка не утомляла себя удивлением.

– Может, еще и магазин купишь? – предложила она с насмешкой.

Гамов окинул взглядом обсиженные мухами стены.

– Можно и магазин! – позволил он.

Ленка удовлетворенно кивнула и, сотрясая телеса и кудряшки, шагнула к подсобке.

– Вась, а Вась! Тут твой магазин покупают! Покажи клиенту личико!

Из подсобки выглянул здоровенный мужик с лицом простым, как удар правой. В его огромном туловище, занимавшем весь дверной проем, было столько непреклонности, что у Гамова оставалось два выхода: либо застрелить его на месте, либо достойно удалиться. Затевать магазинные драки было глупо, и он достойно удалился.

Наста и Рина вышли за ним следом.

– Безобразие! – кипел Гамов. – Вялые, аморфные люди! Полное отсутствие стратегического мышления! Жрут гадость, смотрят жвачку! Никакой деловой хватки! Так и проторчат всю свою вонючую жизнь в магазине на автобусной остановке!

– Вот видишь, а ты хотел лишить их этого удовольствия, – сказала Рина.

Наста исподлобья смотрела на Гамова. Потом буркнула: «Сигареты кончились!» – и, стянув с бритой головы шапку, нырнула в магазин.

– Она милая. Похожа на медвежонка, который в прошлой жизни был пантерой, – сказал Гамов.

В голосе прозвучала теплота, на миг пробившаяся из-под мужественных кривляний. Рина чутким ухом сразу это отметила.