Книга Метка Зверя: Ассимиляция - Игорь Лебедев

Убедившись, что привлек к себе внимание, мужик сказал:

— Пройдем в кабинет. Побеседуем. — И не дожидаясь ответа, направился вглубь здания. Студенту не оставалось ничего другого кроме как проследовать за ним.

Боялся ли он теперь? Сложно сказать. Скорее испытывал напряженное любопытство, и оно лишь обострилось, когда парень прочитал текст на табличке кабинета гласящий, что его владелец без малого заместитель начальника отделения в звании подполковника.

Едва они зашли внутрь, как Петр Владимирович, чье имя Валентин успел прочесть на двери, бросил через плечо — Дверь закрой.

Парень подчинился, а занявший своё кожаное кресло во главе столе, заместитель посмотрел на приглашенного гостя и четко, с расстановкой произнес:

— Скажу прямо: У тебя ведь нет никаких претензий к нашему отделению. — Да-да, ошибки тут нет. Даже намека на вопрос в этом предложении не прозвучало. Подполковник даже не рассматривал ответов отличных от «нет».

Ломов оправдал его ожидания. Кивнув своим мыслям владелец кабинета достал из кипы бумаг листок А4 и вместе с ручкой отправил к нему по столу со словами «подпиши».

Валентин пробежался глазами по тексту, где уже заботливо были вставлены все его данные. Это был стандартный отказ от претензий к какому-то капитану, фамилия которого ни о чем студенту не говорила.

Не найдя ничего предосудительного парень взглянул на пустой оборот листа, просто на всякий случай, перед тем как подписать, а затем послал документ назад.

Получив желаемое, подполковник аккуратно вложил листок в одну из папок, а затем, все тем же ровным голосом, что и прежде произнес:

— Чисто для сведения. Тот майор никакого отношения к нашему отделению не имеет. Разъяснительную беседу с капитаном касаемо присутствия третьих лиц на допросе я уже провел.

Так вот оно что. Лицо Ломова озарилось пониманием. А он-то думал из-за чего весь сыр-бор.

— Хреново выглядишь, парень. С тобой все в порядке? Руку, где поранил? — от взгляда Петра Владимировича не укралась повязка на ладони когда студент подписывал документ. Хорошо хоть остальное не видел.

— Не выспался просто. А это — парень щелкнул по больной руке здоровой — мелочи жизни.

— Ну так поспал бы. Зачем пришел-то? — Точно! Он же с Михаилом хотел встретиться!

— Беркутова хотел увидеть — теперь настал черед удивляться уже подполковнику — не подскажете, где могу его найти? Последний раз мы тут встречались.

— Здесь его уже нет. Да и пробыл он по сути всего ничего. Пару дел с собой забрал да в комендатуру перебрался. У них спросить стоит. Наверняка в курсе.

Валентин попросил номер комендатуры. Подполковник в такой малости отказывать не стал и, поводив пальцем по столу, назвал заветные цифры. Тут-то парень и вспомнил, что его новенький смартфон приказал долго жить.

— Разрешите служебным воспользуюсь?

— Валяй — сказал хозяин кабинета, протягивая трубку — Внутренний: 2342.

Перед тем как парень набрал номер, хозяин кабинета спросил, как давно он знаком с Беркутовым. Валентин скрывать не стал и сказал как есть — с детства. Тогда Петр Владимирович в своей излюбленной манере прямо в лоб толи попросил толи приказал дополнительно продублировать устно, что он к ним претензий не имеет. Ломов лишь пожал плечами. Не трудно.

— Утро доброе. Это Валентин Ломов. Могу я услышать Михаила Евгеньевича?.. Отбыл говорите, а когда?.. Вот как, а вы часом не знаете, как еще с ним связаться можно?.. Ясно, спасибо.

— Не повезло? — прокомментировал разговор подполковник.

— Не повезло — согласился Валентин, но трубку класть не спешил, вспомнив о другом важном деле — Можно еще один звонок сделать?

— Да пожалуйста.

Парень набрал телефон Светланы. Надо бы предупредить, чтобы не сболтнула лишнего, если кто о нем расспрашивать начнет. Да и вообще пусть лучше не открывает, кому попало. Мало ли что та обиженная дамочка учудить может.

— Привет, Свет. Это я — из трубки раздался голос настолько звонкий, что даже Петр Владимирович позволил себе легкую ухмылку. Валентин же улыбался во все тридцать два. Чтобы между ними не произошло, но он был чертовски рад слышать её бодрый голос.

Однако внезапно уголки губ Ломова дернулись, а взгляд перестал блуждать по кабинету, сосредоточившись на одной точке — Друзья? Какие друзья? — Парень нахмурился, избавляясь от остатков хорошего настроения и уже могильным голосом произнес — Я вас услышал.

Посмотрев на владельца кабинета, Валентин копируя его вопросительно-утвердительную интонацию сказал:

— У вас ведь разговоры пишутся.

— Пишутся.

Часом позже, через окно служебной машины Ломов смотрел, как опергруппа выводит из дома Светы троих похитителей-неудачников. Это же надо додуматься взять в заложники гражданина РФ, когда город все еще на ушах стоит после недавних событий.

Да еще и умудрились назначить встречу прямо у неё в квартире. Вот уж действительно по кому плачет премия Дарвина. И не только она. Двое рослых преступников одетые в черные костюмы имели такие рожи, что только за их наличие уже сажать можно без суда и следствия!

Оба бритоголовые, уши оттопырены, а кожа сморщенная как у каких-то нетопырей. Ну, или сфинксов, котят таких, на голых крыс похожих.

Один лишь их вид оскорблял все прекрасное, что существует в мире. Да, нехорошо, конечно, судить людей по одежке, но они и на деле доказали, что гнилые как снаружи, так и внутри.

Третьим же и вовсе оказался щуплый пацан в белом костюме. Весь такой прилизанный он чем-то напоминал студенту Игорька. Только очков на носу не хватает для завершения образа тщедушного интеллигента. И как только умудрился в такую компанию попасть? Он хоть школу-то закончил?

Наблюдая за тем как эту незадачливую троицу грузят в машину, Валентин вспоминал четкие действия спецназа. Молодцы ребята. Людям помогают.

А ведь ему еще и тридцати нет, да и сам в хорошей форме вроде как. Может именно это он искал? Помочь людям. Ощутить себя частью чего-то большего? Вот только не означает ли это, что батя все это время был прав, когда пророчил ему военную карьеру?

Одна лишь мысль о подобном причиняла буквально физические страдания, но вдруг это и правда его призвание? Продолжить заложенную дедом воинскую династию.

Обо всем этом студент размышлял, возвращаясь в отделение.

Со Светой встретится так и не удалось. На улице, во время задержания было как-то не с руки, а стоило приехать назад, как её тут же увели для дачи показаний. Его, конечно, тоже спросили проформы ради, но эти бандитские рожи были абсолютно ему незнакомы.

Кое-какие подозрения у парня имелись, но озвучивать их вслух он не решился, а то так придется рассказать и о конфликте с чекисткой. Ведь одно повлечет за собой другое и уже потребуется объясниться, что он вообще делал на улице, пока действовали ограничения?