Книга Человек, научивший мир читать. История Великой информационной революции - Ксения Чепикова

Параллельно с массовыми публикациями Плантен занимался подготовкой и выпуском роскошных изданий греческих и латинских классиков. Это самая дорогая бумага, особенно элегантные шрифты, удивительно четкая печать, прекрасное оформление и иллюстрации. Он оплачивал специальных редакторов, которые выверяли каждое слово и снабжали текст научными комментариями. Завершала картину роскошная обложка. Такие книги стоили, конечно же, целое состояние и служили украшением библиотек высшей аристократии и монархов. Листочки прошлогоднего альманаха разберут на хозяйственные нужды, карманные молитвенники рассыплются в труху от частого употребления и плохого хранения, а эти книги переживут все и прославят его имя в веках – так оно и случилось.

Другая область его интересов – научная литература. Потомкам крупно повезло, что маленький Кристоф когда-то хотел стать ученым. Еще до первого кризиса типография специализировалась на текстах классических авторов, которые изучали в школах и университетах, теперь же он поставил себе целью сделать эти издания доступными для всех: школяров, студентов, преподавателей, ученых. Он сам получил классическое образование и точно знал, что нужно целевой аудитории: книги издавались в удобном формате; между строчками оставлялось большее расстояние, чтобы делать пометки; для этой же цели – широкие поля по краям. Типография печатала все, что входило в типичную программу школ и университетов. Причем не просто копии уже имеющихся изданий – тексты редактировались видными учеными.

Из первой типографии вышел многоязычный разговорник, выпущенный для торговцев и путешественников, – первый в своем роде. Теперь на очереди был амбициозный проект – латино-голландский и голландско-латинский словари, над которыми работал Корнелис Килиан – один из корректоров. К нему мы еще вернемся. Выпускались также словари других авторов. Важным вкладом в развитие естественных наук стали изданные Плантеном труды по ботанике, зоологии и географии – книги с большим количеством качественных и точных иллюстраций. Это было очень дорого. Старомодные гравюры по дереву тут не годились, нужны были медные, гораздо более высокой стоимости. Много медных гравюр. Такие проекты – огромный риск для фирмы: высокая стоимость производства при довольно специфической и узкой потребительской аудитории. Такой риск могли позволить себе только самые крупные издатели. Плантен мог. До него никто еще не издавал естественно-научные книги такого качества такими тиражами. Впрочем, расходы на них неплохо компенсировались доходами от ненаучных иллюстрированных изданий. Например, так называемые Книги эмблем, которые тогда как раз вошли в бешеную моду.

* * *

Открытие типографии в 1555 году, ее быстрое развитие, а также международное признание Плантена как великого типографа и издателя были бы невозможны без «побочного» бизнеса – торговли предметами роскоши. Но, несмотря на то что коммерция приносит существенную часть доходов и он чрезвычайно активен в этой сфере, Плантен позиционирует себя именно как типограф, причем даже не издатель, а ремесленник, занимающийся тяжелым ручным трудом. По факту это, видимо, все же не так: сам он не стоит у печатного пресса. Однако он сознательно создает образ простого труженика, поднявшегося из низов: ни богатых родителей, ни унаследованной мастерской, с юношеского возраста предоставлен сам себе. Ведь карьеру он начинал, собственными руками делая переплеты. Он хотел, чтобы его запомнили не торговцем, а интеллектуалом, внесшим свой вклад в развитие науки и культуры. Девиз, который он еще в 1550-х годах избрал для своей типографии – «Трудом и постоянством», – типичен для ремесленника. Это попытка публично дистанцироваться от идентичности коммерсанта, хотя как предприниматель он очень успешен.

В год, когда Колумб открыл Америку, в солнечной Италии близ города Милана родился некто Андреа Альчиато.

Вырос, выучился на юриста, получил степень, преподавал в Милане, Авиньоне и Бурже. Ничем особенно не запоминающаяся жизнь университетского профессора закончилась в 1550 году, а через несколько десятилетий его благополучно забыли, и сегодня никто, кроме нескольких историков, и понятия не имеет, что такой человек существовал.

Жизнь – тлен. Многие это понимают, но далеко не все готовы смириться с фактом собственной ничтожности в исторических масштабах, поэтому стремление казаться более значительным, чем есть, было свойственно человеку во все времена. В том числе, интеллектуально значительнее. Ате, кто не способен кратко и изящно формулировать собственные мысли, чтобы показаться умными и образованными, обожают смотреть, как это делают другие.

Видимо, Альчиато это подозревал, когда в 1531 году выпустил книгу Emblematum liber («Книга эмблем»), случайно изобретя тем самым новый литературный жанр. Искусство его заключалось в том, чтобы сформулировать какую-нибудь жизненную мудрость одной красивой фразой, а потом зарифмовать в коротком стихе. Туда же подбиралась emblemo – картинка для наглядной иллюстрации мудрого изречения.

Он попал в точку. Европу охватила настоящая мания: все хотели иметь книгу с готовыми умными мыслями на все случаи жизни. А тут еще и картинки красивые! Удовольствие это было не из дешевых, тем не менее «Книга эмблем» стала бестселлером и была раскуплена вся. Альчиато переиздавал ее еще четыре раза. Видя этот успех, другие авторы и издательства занялись тем же, и «Книги эмблем» вышли на многих европейских языках. Творение пережило своего создателя: сборники изречений и цитат продаются до сих пор практически в том же виде, в котором их изобрел находчивый итальянец.

А потом появились социальные сети, и все повторилось: мы наблюдаем, как эта мания вновь охватила мир.

Любители пафосных статусов и цитатных пабликов, знайте: еще за 500 лет до вас были такие же любители похвастаться чужим умом.

Век Плантена – время зарождающегося капитализма, к которому христианское общество пока не привыкло. Делание денег и стремление к прибыли в качестве жизненного кредо все еще воспринимаются как нечто морально сомнительное. Христианская мораль, заботливо воспитываемая целое тысячелетие, очень устойчива, несмотря на кризис и Реформацию, которая уже объявила новые приоритеты. Честный ручной труд, ремесло – вот занятие, достойное доброго христианина. Oratores – bellatores – laboratores: торговцы в эту концепцию не вписываются. Они, конечно, были всегда, но до Реформации особенным уважением не пользовались: купить подешевле и продать подороже, самому физически не работая, – это «не совсем достойно». Отношение к ним можно описать русским словом «барыга».

Плантен – человек широких взглядов. Он трудится в сфере высоких технологий, имеет дело с последними достижениями науки, живет в мультикультурном городе и не отличается слепой верой в католические догмы. С другой стороны, он дитя своего времени, и католическое христианское воспитание с его моральными принципами дает о себе знать. Изначально он – совсем не тот тип человека, который бы занялся коммерцией. Но выбора не было, пришлось стать торговцем – несмотря на научный склад ума, классическое образование и желание посвятить себя чему-то более возвышенному. Это оказалось единственным способом создать капитал для типографии.