Книга Опасные игры - Карина Хэлли

– Элли, – прошептал Кэмден в темноту. Я надолго задумалась, и мне казалось, за это время он должен был уснуть.

– Ну?

– Расскажи мне о своих шрамах.

Комната будто стала темнее. Холоднее. Жутче. Я накрыла лицо вонючим одеялом в бессильной надежде спрятаться.

– Это невесёлая история.

– Я не хочу весёлую историю, – сказал он, – я хочу правду. Хочу знать, что произошло.

Я пожевала губу, думая, смогу ли оттянуть время, но уж чего-чего, а времени у него сейчас было предостаточно.

– Думаю, я заслужил хотя бы это, – добавил он и был прав. Он заслужил по меньшей мере это.

Я подтянула колени к груди, свернувшись в позе эмбриона, и принялась рассказывать стене. Так было проще, чем смотреть на него в темноте. Проще было чувствовать, что он у меня за спиной.

– Давным-давно, – начала я, – жила-была маленькая девочка. Она жила в Галфпорте, штат Миссисипи. Нельзя сказать, чтобы это был её дом, но она прожила там уже два года, так что, если у неё и был когда-нибудь дом, то только там. Она жила там и верила, что её жизнь однажды изменится к лучшему, её семья снова станет настоящей семьёй. Её родители устроились на нормальную работу в казино – во всяком случае, отец. Они пообещали ей, что с аферами покончено, что они станут порядочными людьми. Девочка поверила им, потому что они были её родителями. Она всегда им верила, даже когда они учили её красть кошельки у мамаш на детских праздниках или отвлекать кассиров, пока они обчищают магазин. Она посмотрела фильм «Бумажная луна» и была счастлива, что кто-то снял фильм о её жизни, что она не одинока.

Однажды её мама сильно разозлилась. Она всегда злилась, но в тот день она была просто вне себя. Девочка испугалась. Она любила маму, особенно любила её в те редкие минуты, когда та была в хорошем настроении. Но когда злилась, девочка её боялась. Все её боялись, даже папа.

Довольно скоро мама сказала папе, что они собираются навестить её старого друга по имени Трэвис. Девочка много знала об этом Трэвисе. Он часто ошивался возле их дома, когда папа был на работе. Девочка была уже большая, и ей пришло в голову, что мама может изменять папе, но она слишком боялась спросить у мамы напрямую, а если папа что-то и заподозрил, он был слишком мягким и добрым, и он молчал.

В общем, они отправились на обед. Мама велела девочке остаться в машине и подождать несколько минут. Толстым чёрным маркером она вывела на руке девочки несколько цифр, а потом сказала, что нужно будет обойти дом, влезть во второе окошко, пройти в комнату и найти там сейф. Потом ввести эти цифры, забрать деньги и тем же способом вернуться в машину. – Я замолчала.

– Я слушаю, – тут же сказал Кэмден с неподдельным интересом. Глубоко вздохнув, я продолжала:

– Девочка сделала, как ей велели. Но она так волновалась, что открыла не ту дверь. Она попала в очень тёмную комнату. Упав с высокой лестницы, шлёпнулась на холодный пол и не смогла сдержать крика. Лишь спустя несколько минут она поняла, что произошло, но было уже поздно. По лестнице спускались люди, они включили свет. Это были родители девочки и Трэвис. Он рванул к девочке, размахивая руками. Родители девочки принялись извиняться. Мама сказала, что не нашла, с кем оставить девочку, что велела ей ждать в машине. Отругала девочку, но Трэвису этого оказалось недостаточно. Он поднял её с пола, с силой сжав её запястье, и увидел цифры. Вот и всё.

Кэмден затаил дыхание, и я поняла, что выбора у меня нет – только рассказать историю до конца. Было проще рассказывать так, будто она произошла с кем-то другим.

– Трэвис не сказал ни слова, не проронил ни звука. Девочке никогда в жизни не было так страшно. Тишина душила. Наконец он схватил девочку за руку и заломил ей за спину так резко, что девочка закричала от боли. Её родители рванули вниз по лестнице, пытаясь её остановить, но Трэвис снял с полки маленький пузырёк. Девочка не знала, что в пузырьке, но на нём был ярлык «Осторожно!». На всех полках стояли такие пузырьки, бутылки, банки разных цветов, форм, размеров. Девочка была в стерильном, холодном подвале, похожем на лабораторию, но не совсем. Трэвис поставил её родителей перед выбором: если они скажут правду о том, что девочка здесь делала, он её отпустит, но, если они соврут, он выплеснет пузырёк ей в лицо. Родители предпочли правду. Мама сказала, что всё это подстроила, чтобы его ограбить, потому что Трэвис это заслужил. Потому что это справедливо. Больше мама не сказала ни слова. Трэвису хватило. Судя по всему, он собирался отпустить девочку, но перед этим, улыбаясь её родителям и благодаря их за честный ответ, вылил всё содержимое пузырька на ногу девочки, и оно стекло от колена до ступни. На ней были сандалии и шорты. Больше надеть шорты ей было уже не суждено, – я замолчала и подумала, что до всего этого у меня была жизнь. Что я была свободна и счастлива. Что могла ходить по улице, не чувствуя на себе взгляды. У меня было столько возможностей, но я их не ценила. Я не ценила своё будущее, пока у меня его не отняли.

– Так и не удалось выяснить, что это была за смесь, – сказала я, прежде чем Кэмден успел задать вопрос. – Врачи предположили, что это может быть аккумуляторная кислота или метиленхлорид. Последнее было очень подозрительно. Можно было подумать, что родители девочки варили метамфетамин. Врачи сообщили в соцслужбу. Девочке снова и снова задавали одни и те же вопросы, и девочка снова и снова врала. Врала, что искала на свалке детали машин, которые могли пригодиться её отцу, случайно пнула ногой пузырёк с непонятной жидкостью и облила ногу. Девочка не понимала, зачем она врёт, почему не может сказать правду. Ведь виноват был Трэвис, почему же они его выгораживали? Родители ответили только – нет, милая, виноваты мы. И всю жизнь девочка их винила. И будет винить до самой смерти.

Ответом мне была тишина. Она заполнила всю комнату, тяжёлая, готовая выплеснуться в окно и затопить весь город. Наконец, спустя, казалось, целую вечность, Кэмден вздохнул.

– Что это значит? – спросила я чуть ли не раздражённо.

– Я не знаю, что сказать, Элли, – ответил он печально, – но мне хочется сказать что-то. Хочется найти слова, которые заглушат твою боль. Мне так жаль.

– Да всё нормально, – соврала я. – Я уже привыкла.

– Ты больше не видела Трэвиса?

Я не сразу ответила. Но смысла врать всё равно не было.

– Не видела. Хотя ради этого я вновь приехала в Миссисипи.

– А Хавьер?

– Он работал на него.

Кэмден беспокойно повернулся в кровати, обдумывая услышанное. Выдохнул.

– Ну, тогда всё это обретает смысл. Ты влюбилась в плохого парня.

– Не забывай, что я и сама не очень хорошая.

Он ничего не ответил, может быть, задумавшись. Я легла поудобнее, прижалась головой к подушке, закрыла глаза. Когда я уже засыпала, я услышала голос Кэмдена, нежный, как бриз:

– Ты хорошая, Элли. Просто мир плохой, а ты стараешься в нём выжить.