Книга Костяной Скульптор. Часть 4 - Юрий Розин

Так или иначе, после краткого перекуса в ресторане, причем, по единодушному решению женщин, очень дорогом, что понимал даже я, нашей следующей остановкой был зверинец. Продавали тут самых разных существ, от декоративных домашних попугайчиков до огромных боевых носорогов, покрытых густым, невероятно жестким мехом и с заточенным, словно меч, рогом. Выбор ездовых животных также был довольно обширен: от классических лошадей до крупных ящериц, рассчитанных на трех пассажиров и даже здоровенных паукоподобных существ, чьи суставчатые ноги торчали выше туловища и даже выше головы всадника.

Женщины, впрочем, настояли на, пусть не совсем обычных, но все-таки лошадях. Ни я, ни Шут, против не были, тем более что все расходы оплачивались их бюджета Бирюзовых Врат. В результате выбрали пятерых скакунов, четверо из которых были стройными и изящными, с тонкими ногами и развевающимися гривами. Последний, пятый, был куплен специально для меня. По-настоящему могучий конь, под два метра в холке, с ногами-колоннами и покрывающими тело мускулами. Однако даже этот великан, когда я забрался на него с Гуйаром за спиной, явно почувствовал дискомфорт. Агнес очень долго не хотела его покупать, потому как он один стоил как три ее лошади, но я добавил недостающую часть из своих денег и вопрос был решен.

Но больше всего в этом скакуне понравилось то, что он, в отличие от хрупких лошадок моих спутников, нисколько меня не испугался. Животные, похоже, чувствовали что-то такое, на что люди не были способны и относились ко мне как минимум настороженно, а то и агрессивно. Этот же здоровяк словно и не заметил, что ему на спину забралась нежить. Его хозяин, похоже, был рад спихнуть кому-нибудь скотину, так что я на секунду задумался о том, правильный ли выбор я сделал. Но было уже поздно, к тому же ни одно из обычных ездовых животных Гуйар выдержать не смогло, ассортимент в зверинце, как выяснилось, был не слишком велик. Так что я решил, что, даже если и выбрал неправильно, оставить все как есть.

Единственное, что мне не понравилось в коне, это кличка. Лоин звучало как-то… никак, в общем, не звучало. Менять кличку, впрочем, мне никто не запрещал, а потому из города я выехал уже на Карадоре.

Довольно скоро стало понятно, почему продавец так радовался продаже. Конь оказался с характером и, несмотря на то что любой из моих спутников мог легко прибить его, как муху, продолжал проявлять свой норов: кусался, когда его пытались погладить, пытался сбросить тех, кто садился в седло, а на вечернем привале в тот же день навалил здоровенную кучу прямо посреди лагеря, чем тут же довел Агнес до исступления. Женщина явно была готова убить животину, и убила бы, если бы я не вступился, напомнив, что я купил его по большей части на свои деньги и она не может им так просто распоряжаться, как остальными. Убрав ничем для меня не пахнущие отходы конской жизнедеятельности Усилением, я взялся за “тренировку”.

Меня Карадор, кажется, и так уважал больше, чем остальных, то ли за вес Гуйара, то ли все-таки чувствовал что-то от меня, но нужно было утвердить свой авторитет раз и навсегда. И может правильно было бы действовать методом кнута и пряника, но я предпочел в качестве пряника также использовать кнут.

Отвел животину подальше от лагеря и, положив коню ладонь на голову, а второй взяв его под челюстью, отменил Изменение на своих руках, делавших их почти неотличимыми от человеческих. Конь не увидел, что держащие его за голову ладони стали сморщенными и обескровленными, но животное чувство близкого ужаса в лице нежити, похоже, взвыло в нем сто крат по сравнению с тем, что было ранее. Он попытался вырваться, упираясь ногами и мотая башкой, но я был во много раз сильнее и продолжал спокойно держать его за голову.

-Будешь меня слушаться. – Сказал я, почти уверенный, что конь меня прекрасно понял. По крайней мере отразившийся в его глазах страх подтвердил действенность моей методики обучения.

Для закрепления эффекта я снял эффект и на лице, на несколько секунд продемонстрировав коню лицо мумии.

Больше Карадор не проказничал.

Глава 120

Я этих трех сучек точно прибью. Все, решил. И плевать, что одна из них Воитель, все равно прибью, при первой же возможности.

Палонт, не важно, что он думал про меня где-то там, в голове, разговаривал вежливо, а ведь был королем, пусть и самопровозглашенным. С какого перепугу эти трое вообще вздумали, что со мной можно обращаться, как с посыльным?

Остановились на очередной, уже четвертый, начиная с города портала, ночлег. Я молчаливо для себя решил, что, раз я не ем, не сплю в палатке, не пользуюсь костром – значит и участвовать в установке лагеря не буду. По-моему, вполне честно, особенно с учетом того, что с самого начала операции никакими товарищескими и тем более дружескими отношениями даже не запахло. Я занимался своим конем, своим оружием, своими делами. Шут, то ли более терпимый, то ли менее конфликтный, чем я, вместе с женщинами занимались лагерем.

И предыдущие три раза такое разделение, кажется, всех устраивало. Но на этот раз, Паланита, уж не знаю, с какого перепугу, решила, что мое ничегонеделание, видите-ли, несправедливо по отношению к ней, Рауке и Агнес. Нежные какие: два Воина и Воитель. Водички для супа набрать в ручейке надорвутся.

И ладно бы нормально попросила, мне-то, как бы, тоже не сложно, просьбы той же Лиры я выполнял совершенно спокойно, потому что девушка отношение проявляла адекватное. Эта же курица, уперев руки в боки, ткнула пальцем в котелок и приказным тоном, без всяких “пожалуйста” и “если не сложно”, - прямо-таки приказала мне его наполнить. Дескать я и так помешал их миссии, купив такого здорового и медлительного коня, и такого моего безделия она дальше не потерпит.

Карадор, кстати, на этих словах поднял голову от травы, которую с хрустом поглощал, и воззрился на Паланиту взглядом, в котором легко читалось: “А ты, случайно, не окосела?” Кстати, вполне заслуженно, потому что на моего скакуна были навешены все рюкзаки, и при этом он, может и немного уступал в спринтерской скорости четырем тонконогим лошадкам, держался крайне достойно и к концу дня выматывался куда меньше их. Я к тому, что даже конь почувствовал, насколько эти претензии были идиотскими, что уж говорить про меня.

Естественно, я высказал девчонке все, что думаю о ней, о ее “просьбе” и о том, куда она может этот котелок засунуть. Не скрою, в достаточно грубой форме, но вины в этом не видел и не вижу. В конце концов та, кого я называю девчонкой, по человеческим меркам уже легко могла бы стать чьей-нибудь бабушкой, а то и прабабушкой и вряд ли я сообщил ей что-то такое и назвал такие места, о существовании которых она не подозревала.

Однако, и этого стоило ожидать, Агнес незамедлительно встала за сторону Паланиты. И это даже несмотря на то, что в тот момент, когда рыжая выдавала свою тираду, Воительница смотрела на нее с недовольством, явно не одобряя беспочвенную ссору. Уж не знаю, что двигало Агнес: женская солидарность или ненависть ко всему роду мужскому за исключением Палонта, но на меня обрушился целый поток ругани, куда более грубой, а также снабженной магическими ударными волнами в каждом слове. Недобрым словом были помянуты мои родители, не научившие “тупую скотину” правилам общения с “приличными леди”, и если бы мама с папой у меня правда были, я бы точно возмутился таким эпитетам в их адрес. Не менее красочно были описаны шлюхи, с которыми я до сих пор общался и исключительно которым я имел право говорить такие мерзости. Я, естественно, не оставшись в долгу, ответил, что в последнее время общаюсь исключительно с ними тремя. Тут к спору присоединилась уже и старуха, услышав оскорбление в свой адрес, и они насели на меня толпой. Причем пухлые губки якобы оскорбленной и ущемленной Паланиты выдавали рулады ничуть не хуже, чем у ее старших товарок.