Книга Практическая уфология - Марик Лернер

Рыжик ударил лапой по ладони, выбив мячик, не воспользовавшись когтями, и красивым прыжком соскочил, погнавшись за ним, покатившимся по дорожке, а догнав, схватил зубами и приволок назад, вручая. Судя по довольному виду, требовалось повторить. Интересно, кто кого дрессирует? «Чтобы коты таскали поноску? – подумал Игорь с оторопью. – Может, всё же не такой простой кошара? На ощупь и с виду абсолютно нормальный. Сделать бумажку на нитке? Любопытно, станешь ли прыгать за обманкой. Что-то мне сердце вещует, не такой глупый».

– Это я не догадался, – сказал Игорь, швыряя мячик подальше и глядя на несущегося за ним кота. – Тебе же играть хочется. Я палку кинул бы, но размерчик надо найти подходящий.

– Где ты шлялся так долго? – возмутился Тимофей, когда через час Игорь явился в палату и подозвал его жестом. – За этот срок можно было запросто сходить туда и обратно три раза.

– Кто любит расставаться с деньгами? – философски ответил механик. – Пришлось подождать.

Делиться всем он не собирался, слишком хорошо помнил реакцию. Осторожно уточнив, выяснил: кошки в Ромейской империи имелись, но по помойкам не бродили. Либо в храмах жили, либо у аристократов в поместье. Причём не обязательно умеющие лечить. Просто их всех на всякий случай предпочитали обходить стороной и разводили на продажу за очень большие деньги. Ну, всё равно как со львом. Кое-кто может позволить себе держать в личном питомнике или квартире, но зверь опасный, и мало кто рискнет.

Гонорар он заранее поделил и сейчас выдал Тимофею его долю.

Они совместно восстановили доставшуюся по дешёвке Храму Митры сломанную передвижную электростанцию, смонтированную на кузове грузовика с мощным дизельным двигателем. Одно удовольствие работать с хорошо знакомым оборудованием. Не газогенератор какой. Конечно, конкретно с таким механизмом Игорь дела прежде не имел, и пришлось напрячь техническую смекалку. Пара ошибок случились, но результат был отличный. И в профессиональном плане – впервые видел здесь дизель, и в денежном.

– Астрик работал не меньше нашего и заслужил четверть, – твёрдо сказал Игорь, ожидая возражений.

Мастер не обязан делиться с помощником, а в результате и остальная сумма уменьшилась для них.

– Твоё дело, – сказал вопреки ожиданию Тимофей, пряча монеты в карман. – Сам надыбал работу, сам и делишь по справедливости. Только скажи мне, ты ведь мальчишку не употребляешь?

Вот в этом отношении здешние правила и законы Игорю были поперёк горла. Так и не проникся толерантностью по прежнему месту жительства. Оказавшись в ином мире, он обнаружил, что это у него христианское воспитание, даром что в церкви был пару раз в жизни, считая с крещением в младенчестве.

Здешние никого не удивляющие традиции кардинально отличались и были близки скорее лагерным законам. Излюбленным оскорблением было выражение te praedico, означавшее в самых грубых выражениях «я возьму тебя в зад». Но всё не так просто. Пассивный партнёр покрывал себя позором, честь активного участника акта нисколько не страдала. Чем-то это напоминало лагерные понятия. Более того, на встречи солидных дядек с молодыми мальчиками или мастера с учеником смотрели сквозь пальцы. Они не опускались, как рабы с рабынями, служа хозяину. Естественно, существовала и мужская проституция. Кто продавался за деньги, а иные молодые люди меняли любовника, если им подворачивался более выгодный покровитель.

– Я предпочитаю девушек, – заявил Игорь с каменной мордой.

Возмущаться и отрицать интерес к мальчикам было глупо, с точки зрения аборигена. Пустяки, дело житейское. Хорошо, что угодил сюда в зрелом возрасте, не приходилось никого пинать в ответ на предложения или приставания. Делать авансы взрослому ромею – нарываться на неприятности, ставя под сомнение его мужественность.

Кстати, показывать средний палец – традиция, простирающаяся в глубокую древность. И подтекст соответствующий. Средний палец демонстрировался в контексте пениса, а остальные пальцы были, по сути, деформированными яичками. По здешним правилам палец стал синонимом анального проникновения мужчины, в буквальном смысле «хрен вам». У римлян даже было специальное название для среднего пальца – digitus impudicus, что можно перевести как «неприличный палец» или «непристойный палец».

– Ну дык и веди себя правильно!

– В смысле?

– Какого Приапа сам гуляешь, а мальчишке не даёшь? Деньги… – Он показал неприличный жест. – А вот сводить взрослого к гетерам за свой счёт…

«О, – оторопело подумал Игорь, – вот начинаешь чувствовать себя невероятно сообразительным и разбирающимся в окружающем мире, когда мимоходом ткнут тебя носом очередной раз в глупость. Мог бы и сообразить». В Империи не было детей. То есть понятия такого. Безусловно, младенцы не считались с рождения взрослыми. Первые годы играли беззаботно, если уж отец (имеющий на это полное право) при появлении потомства на свет не приказывал выбросить их или продать. Убивать после закон запрещал, не замечая любых других методов воспитания. Хорошие родители знали, что детей надо вскормить, поставить на ноги и отвадить от дурного. Правильные поступки одобрялись словесно, а плохие карались розгой.

Поворотных пунктов было два: семилетним уход из детства на учёбу (пока ещё полностью во власти мастера или отца) и вручение взрослой тоги в четырнадцать. С этого момента считался взрослым и юридически дееспособным. Её не носили, используя исключительно для праздника. Но с момента вручения ты сам за себя отвечаешь. Юные ромеи, естественно, стремились доказать личную мужественность в соответствии с возрастом. Сексуальная активность демонстрировала их зрелость окружающим, переводя на новый уровень.

Конечно, на практике всё сложнее и разнообразнее. В селе с малых лет помогали родителям, в бедных городских семьях находили работу в помощь отцу или матери. В любом случае четырнадцать лет – чёткий рубеж. Первое впечатление об Астрике было практически правильное. Что бы там ни писали на Земле об отсталых обществах, Астрик маленьким ростом и слабостью не страдал, внешне ничем не отличаясь от сверстников-акселератов с Земли. Игорь потом видел документы, официально записывая за собой помощника. Только в тот момент толком читать был не способен, а информация о некоторых тонкостях и вовсе отсутствовала. Взрослым парень стал, уже когда Игоря привезли в госпиталь. Потому никто и не сказал ему о торжественном мероприятии, а самому в голову не пришло. К тому же не знал традиций, да и не держал в голове даты, а что касается самого помощника – не его дело раздавать указания. Воспитание такое, пусть и обидно.

– Ты прав, – сказал Игорь. – Благодарю, что указал на глупую ошибку.

Тимофей с задержкой кивнул. Признавать неправоту в отношениях с подчинённым никто обычно не соглашался. Не ваше дело, сыны ишака.

– Ещё не хватает, чтобы прижал в коридоре кого-то и потом мне пожаловались.

А вот это напарник понял. Тут и была та самая тонкость. Пока Астрик ходит в подмастерьях, несмотря на юридическое совершеннолетие, с претензиями придут к старшему в паре. И если денежные долги его не касаются (нечего было брать у чужих), то уголовные очень даже. Страдает репутация воспитателя, не говоря уже о тратах на адвокатов и прошения. Или выплату компенсации пострадавшим.