Книга Мой неидеальный мужчина - Елена Николаева

— Я хочу остаться с тобой, — распахиваю веки, попадая в шторм тёмно-коричневого взгляда. Максим с сомнением смотрит на меня, затем опускает взгляд на мои губы. Я чуть приоткрываю их, чувствуя лёгкое покалывание, неосознанно увлажняю кончиком языка, будто бы пытаюсь слизать острые, раздражающие кожу пылинки. Фадеев сглатывает голодную слюну и добавляет совершенно серьёзным тоном:

— Ты бежишь от него. Я не привык играть на вторых ролях. С тобой я никогда не соглашусь на одноразовое развлечение, поэтому...

Я больше не слушаю его. Он прав: я бегу от Дмитрия, пытаюсь найти своё спасение в чужих руках и губах, поэтому не жду отказа, беру и целую, обхватывая ладонями покрытые щетиной скулы, концентрируясь на тёплых мужских бёдрах, которые прижимаются ко мне.

— ...Настя... — обречённо выдыхает в приоткрытый рот, перехватывая мою инициативу. Сначала нежно и трепетно, пробуя на вкус, затем с глухим стоном срывается с цепи, жадно впиваясь в губы, будто от этого поцелуя зависит вся его жизнь. Вихрем врывается в мой рот напористым языком, будоража моё нутро новыми ощущениями.

Губы Максима — это нечто! То жёсткие и требовательные, то мягкие и манящие, горьковато-сладкие после виски, вынуждают тело плавиться, кружат голову разительным контрастом нежности и пробудившейся власти.

Не замечаю, в какой именно момент всасываю его нижнюю губу, кусаю, принимаясь расстёгивать пуговицы на его рубашке. Мои руки дрожат, пальцы совсем не слушаются, в порыве гнева я пытаюсь вырвать пуговицы с корнями. Макс помогает мне, одним рывком распахивает на себе вредную вещь и возвращает свои руки на место, обнимая и прижимая ими к себе за затылок и талию.

Пребываю в шоке, но больше от своих действий, не от его. Он напором берет своё, отвечая на мои просьбы. Такой возбуждённый, горячий, нежный и близкий... потому что однажды вернул меня к жизни и делает это снова...

Касаюсь пальцами его груди, ощущая биение сердца. Оно давно сорвалось в галоп и бешено отбивает ритм, как и моё. Мягкая поросль его волос приятно щекочет мои ладони, скользящие к плоскому и горячему животу мужчины. Пальцы застывают в миллиметре от пояса брюк, над пряжкой ремня. Макс реагирует несдержанным низким стоном, опускает свои руки на мои ягодицы и вжимает в меня каменную эрекцию, вынуждая отвечать стоном на стон и задыхаться под натиском глубокого поцелуя.

— Девочка моя... — шепчет словно в бреду, и неожиданно отрывает меня от пола, усаживая на себя. Я едва успеваю вцепиться руками за его крепкую шею и обвить ногами упругие бёдра. Вцепляюсь зубами в пухлые губы Фадеева, зарываясь пальцами в мягкие кудри на макушке. Пусть делает со мной что хочет, в прошлое дороги больше нет...

* * *

Разрываем поцелуй, как только ноги Макса ступают на железные ступени, ведущие на второй этаж лофта. До спальни он несёт меня на руках. В мыслях я отсчитываю каждый его уверенный шаг. Он не смотрит под ноги и этим вынуждает меня испытывать беспокойство, поэтому я прикрываю глаза и зарываюсь лицом в его тёплую шею. В то место, где слишком быстро пульсирует сонная артерия и особенно ярко улавливается нюхом мускусный аромат сильного и уверенного в себе мужчины.

— Трусиха.., — раздаётся хриплый смешок над ухом, как только звук его шагов поглощает ворсистый ковёр, — ...ты сейчас меня задушишь...

И снова его ленивый и приглушённый смех разливается во мне густым бархатом. Макс ставит одно колено на матрац и бережно укладывает меня спиной на мягкую поверхность, разувает меня, следом приподнимаясь.

Я с замиранием сердца слежу за его плавными движениями. Он, словно хищник, неспешно снимает с себя испорченную рубашку, играя стальными мышцами плеч и корпуса. Его тёмные угольки голодных глаз пристально скользят по моему лицу, поблёскивают предвкушением.

Сглатываю, едва пальцы Максима касаются ремня, расстёгивают пряжку и ширинку, снимают брюки, оголяя красивые прокачанные бёдра. Паника окутывает меня мгновенно, как только нижний элемент классического костюма приземляется к рубашке на рядом стоящее кресло. Мой взгляд цепляется за внушительный бугор, сдерживаемый облегающими серыми боксерами.

Черррт... мне хочется сорваться с места и убежать прямо сейчас. Нервничаю, глубоко дыша, сминая в кулачках атласную простыню под собой. Чувствую себя неопытной девственницей, никогда не знавшей плотских утех. Стыд заливает румянцем щёки, и желание ругнуться, чтобы хоть как-то снять с себя это оцепенение, давит на меня изо всех сил.

Макс замечает моё смятение и сразу же нависает сверху, подминает под себя, обхватывая ладонями голову, ищет в немом, перепуганном взгляде согласие, бережно касаясь губами моих губ ещё и ещё, настойчивее, пока я сама, не понимая себя, начинаю несмело отвечать, очерчивая подушечками пальцев бугрящиеся мышцы крепких плеч, позволяя его мягкому языку исследовать свой рот.

Его ласки становятся агрессивнее и требовательнее, руки сжимают моё тело всё решительнее и крепче, изучают изгибы, гладят, хаотично скользят по коже, обжигая прикосновениями, задирают платье к груди. В какой-то момент оно слетает с меня, открывая вожделенному взгляду Макса пикантные места, прикрытые всего лишь тонким кружевом. Наши вдохи и жаркие выдохи учащаются, смешиваясь в единый шумный поток...

Мозг разрывает чувство вины, разделяя мою жизнь на «до» и «после». Осталась самая малость: забыться, капитулировать перед Максом и отдаться ему. Я пытаюсь ненавидеть Диму, чтобы подавить в себе последние капли протеста, но его образ застрял в моей голове, сверлит душу хищным взглядом, и обещает скорую расправу. Я не могу расслабиться. Любимые серебристые глаза не отпускают, удерживают на коротком поводке.

— Я сгорю в аду, Настя... — Максим выдыхает мне в губы и дарит новый поцелуй. Жгучий. Жадный. Немного болезненный, как и ласки груди.

Прогибаюсь под ним с тихим стоном, подставляя шею его чувственным губам. Горячие поцелуи, оставляя влажные следы, обжигают кожу, спускаясь к ключицам. Тёплые шершавые ладони умело пробуждают во мне трепет и наслаждение. Пальцы, цепляя чашечку лифа, тянут вниз, высвобождая вздымающуюся грудь. Всхлипываю, закусывая губу, впиваясь ногтями в стальные бицепсы, как только его зубы нежно смыкаются вокруг моего чувствительного соска, обжигая его сладкой болью, доводя меня до исступления за один короткий миг.

— Димааа!.. — не сдерживая протяжного стона, срываюсь в пропасть и лечу...

Глава 22. Из огня да в полымя.

Среда, 7 июля...

Ася.

Нервно стирая выступившие слёзы, поднимаюсь с кровати, чувствуя себя грязной, достойной того, что со мной только что произошло. Трясущимися руками поправляю на себе бельё, осознавая, что была в шаге от измены. Но разве это меня должно волновать?

Зачем он вернулся в мою голову?! Зачем засел там занозой и каждый раз, когда я пытаюсь его забыть, вырвать оттуда, вытравить другим мужчиной, у меня ничего не выходит! Он напоминает о себе внезапно. Вихрем врывается в мою жизнь, вынуждая задыхаться от гнева. Заставляет меня чувствовать его собственностью. Ненавижу!