Книга Зимнее обострение - Сергей Платов

Илюха сделал неуверенный шаг к двери, но тут со двора донеслись звуки отчаянной борьбы.

— Кто это там? — поинтересовался Илюха у трехголового любимца. — И чего не поделили?

Мотя озадаченно застрекотал и выразительно уставился тремя парами глаз на двери. Мол, что тут говорить, скоро все сам увидишь. Не прошло и минуты, как дверь, ведущая в большие, просторные сени распахнулась, и на пороге нарисовался… Студнеслав. Он хотел было сделать шаг вовнутрь, но кто-то схватил его за шиворот и выдернул наружу. Дверь захлопнулась, а борьба за ней разгорелась с новой силой.

— Э-э-э… — протянула Соловейка, — может помочь?

— Кому? — удивился Изя.

Ответ на такой простой вопрос последовал в следующее мгновение. Дверь слетела с петель, и в сени ввалилась Феврония. Она была похожа на могучего медведя, облепленного наседающими со всех сторон охотничьими собаками. В качестве собак выступали ее ненаглядный сынуля и еще два члена из списка подозреваемых — Старко и Гордон.

Присмотревшись повнимательнее, Илюха отметил, что Студнеслав все же действовал с матерью заодно. Он отчаянно пытался оттащить от нее Гордона, но тот на редкость цепко держался на ее спине и сдавать свои позиции не намеревался. Старко, наоборот, пытался нейтрализовать дальнюю родственницу с фронтальной стороны и отчасти успешно справлялся со своей задачей. «Успешно» — потому что правительница Малого Халявца (со всеми его окрестностями) практически остановилась, а «отчасти» — потому что последняя умудрилась укусить противника. Судя по звуку, который издал в этот момент Старко, хватка у нее была железная.

— Беги, я их задержу, — что есть мочи завопила Феврония, — тут кто первый, тот и прав!

Судя по всему, авторитет старших в Малом Халявце был непререкаем. Услышав приказ маменьки, Студнеслав отцепился от Гордона, напоследок (с видимым удовольствием) его пнул и буквально влетел из сеней к оцепеневшим дружинникам. Очутившись в горнице, он резко захлопнул дверь, накинул крючок, огляделся и кинулся к огромному сундуку, стоящему в углу. Несмотря на свой худосочный вид, молодому князьку удалось подтащить его к дверному проему и подпереть им многострадальную дверь.

— Чего стоите, записывайте! — затараторил Студнеслав, усаживаясь на том же самом сундуке. — Хотя нет, так будет слишком долго. Лучше слушайте и потом не говорите, что не слышали! Агриппину собирался отравить Гордон, я это точно знаю. Видел, как он на кухне ошивался, напевал неприличные частушки и существующие власти хаял почем зря. Потом подлюка что-то бросил в котел, стибрил со стола серебряную ложку и был таков.

Тут в сенях раздался душераздирающий крик, и жуткий грохот оповестил округу о том, что стены можно ломать не только с помощью специального тарана, но и простой человеческой головы. Правда, голова должна быть побольше и потверже.

— Пожар в тереме Старко устроил, однозначно! Мамочка видела, как он огниво покупал в лавке. Да что там лавка, я сам видел, как он огонь разводил и при этом князя нашего, любимого и всеми уважаемого Берендея, нехорошими словами обзывал. А в то время как огонь тушили, он наверняка под шумок из казны мешок золотых монет упер. Нужно срочно ревизию провести, и ежели чего не хватает, то всю недостачу на него повесить. Если взяться за дело с умом, то можно и тому и другому помимо политики чистую уголовщину пришить.

Кто-то отчаянно пошел на штурм запертой двери, но они выстояли. Они, это внешняя защитница Феврония, внутренний — Студнеслав и собственно сама дверь.

— Как честный человек и гражданин, я не мог молчать, стоять в стороне и равнодушно наблюдать. Готов на суде выступить на стороне государственного обвинителя и дать любые показания…

Дверь все-таки не выдержала и треснула.

— Непременно расскажите Берендею, что мы с мамой решили дать показания чистосердечно и, главное, добровольно. Дело можно закрывать: этих двоих в острог, нам от простого народа всеобщую любовь, а от власти признательность и денежную премию.

Только тут Студнеслав позволил себе перевести дух и вытереть рукавом текущую из носа кровь.

— Мамаша, можете расслабиться, я дал показания по всей форме, — крикнул он и постучал кулаком по двери. — Теперь, если эти выскочки захотят сделать то же самое, то будут всего лишь вторыми, а это значит, что им никто не поверит. Мол, хотят в отместку на честных людей напраслину навести.

Судя по всему, в сенях слова Студнеслава услышали, во всяком случае, тут же стало тихо. Сынок, отчаянно кряхтя, оттащил от двери сундук и вскоре утонул в раскрытых объятиях матери. Та в неравной битве за право первого слова пострадала несказанно больше своего отпрыска, но держалась молодцом. Ее оппоненты выглядели не в пример хуже, видимо, кулаки оказались такими же крепкими, как и зубы.

Солнцевский переводил свой взгляд с одного участника побоища на другого и не знал, что ему делать. То ли хохотать, то ли плакать, то ли всю четверку спустить с лестницы за учиненный в доме погром.

— Чего уставился-то? — хмыкнула Феврония. — Мы за него всю работу выполнили, извергов-супостатов изобличили, а он не мычит, не телится! У тебя вроде как особые полномочия, так что хватай их и в темницу. А бумаги можно и потом оформить, нечего в таком государственном деле бюрократию разводить.

— Нас можешь не благодарить… — подключился было младшенький «халявщик», но был резко осажен матерью.

— Еще чего, пусть отблагодарит по полной программе. Там, это, банкет и половину награды, что от Берендея получит.

— Половину?! — несмотря на абсурд ситуации, Изя не мог пропустить мимо ушей столь грабительский процент.

— Что, мало? — удивилась Феврония. — А и, правда, маловато. Ладно, уговорили, давайте две трети, думаю, это по-честному. Хотя, положа руку на сердце, вы и на это не наработали.

Изя был так возмущен услышанным, что даже он, наглый пройдоха, не нашелся, что сказать вконец обнаглевшей Халявщице. Он выразительно засопел, надул щеки и плюхнулся на скамью у выхода. Такой демарш черта остался никем не замеченным, хватало проблем и без него.

Драчуны потихоньку остыли и пытались привести себя в порядок. Как и следовало ожидать, больше всего пострадала Феврония, но никакие синяки и ссадины не могли стереть совершенно счастливую улыбку с ее лица. Однако не она занимала внимание Солнцевского, и уж тем более не ее шустрый сынок. В данном случае старший богатырь сконцентрировался на поверженной стороне. Эта самая сторона чуть постанывала, еле слышно ныла, прикладывала платки к разбитым и исцарапанным лицам, но не возмущалась и не спорила! Побитая парочка всем своим скорбным видом выражала полное согласие со словами Февронии, а во взглядах можно было вполне отчетливо прочесть искреннюю жалость, что не они заняли почетное место «Первого стукача».

«Похоже, они уверены, что подобное заявление может отправить их в острог, а то и на плаху», — пронеслась в голове Солнцевского совершенно нелепая, на первый взгляд, мысль.

Илюха повнимательнее посмотрел на Старко и Гордона и понял, что не такая уж эта мысль нелепая. Они действительно были искренне убеждены, что подобный донос может поставить жирную точку в этом деле.