Книга Дух геометрии - Алиса Ханцис

– Что, поступил уже? – я кивнула на его футболку с символикой университета.

– Да не, – он захлопнул крышку багажника. – Хочу годик попутешествовать, поволонтерить где-нибудь. Может, в Африке. Или у вас.

Я села назад, потеснив громоздящиеся на сиденье коробки из-под пиццы. Мишель обернулась ко мне, ее лицо сияло.

– Привет! Классный у тебя дом. Виды, наверное – обалдеть!

Оба были в прекрасном настроении и болтали всю дорогу, перекрикивая кошачьи рулады какой-то попсовой певицы. Вислозадый «фордик» ловко встроился в поток на хайвее и за мостом взял вправо. Туда, в сторону промышленных районов, я еще не ездила. С дороги, правда, заводов было не видать – лишь типовая застройка, которую я когда-то принимала за дачную, да плюшевые спины гор вдали. С расстоянием Джейк не наврал: очень скоро свернули к реке, покружили по улицам – «Нет, не сюда! Я же лучше помню!» – и приткнулись на парковке у самой воды.

– Ну что, как думаешь, – Джейк кивком показал за окно, – будет тебе где развернуться?

Лучшего места и придумать было нельзя: вдоль берега тянулась широкая стриженая лужайка, открытая всем ветрам. Никаких построек вокруг не было – только детская площадка да, поодаль, невысокий навес вроде лодочного ангара. Мишель клялась по телефону, что и у самого дома не будет ни больших деревьев, ни телеграфных столбов. «Там рядом вообще ничего нет», – загадочно добавила она.

Джейк вызвался мне ассистировать, и вдвоем мы быстро подняли в воздух крылатое бело-зеленое полотнище. Сегодня ему не суждено было взлететь так высоко, как обычно, и он, словно чувствуя это, неодобрительно покачивал куполом из стороны в сторону. Мне и самой была не очень-то по душе эта шпионская затея: возможно, Люк прав, и девчонка просто выдумывает от скуки. Ладно, подумала я, отцепив леер от колышка; в худшем случае скажу, что я фотограф и снимаю живописные виды для открыток. Они и правда стоили того: река здесь, выше по течению, оставалась широкой, и пейзаж напоминал тот, что я ежедневно видела из своего окна. Разве что безымянная возвышенность на другом берегу уступала горе Веллингтон – и ростом, и величием.

– Готова? – спросил Джейк, когда я убрала в багажник опустевший рюкзак. – Тогда пошли.

К моему удивлению, он зашагал совсем не в ту сторону, где находились городские улицы. У причала, торчащего за парковкой, стоял моторный катер, и чья-то красная кепка маячила над ним. «Это наш друг, – объяснила Мишель. – Мы с ним часто катаемся». Запрокинув голову, друг с любопытством посмотрел на змея и прокричал что-то, чего я не разобрала. Джейк рассмеялся.

– Держи, – он протянул мне ярко-оранжевый спасательный жилет.

– Зачем это?

– Тут так положено, иначе оштрафуют. Да ты не застегивай, если мешает – главное, чтобы полиция его видела.

– Ваша лошадь что, морской конек?

– Вроде того, – хохотнула кепка хрипловатым голосом. Незагашенный окурок, описав в воздухе дугу, с шипением упал в воду.

– Слушайте, так не пойдет. Надо было сказать заранее, что мы снимаем с лодки. Вы соображаете, что будет, если мы потащим за ней змея? Он может просто свалиться и утопить камеру ко всем чертям!

– Да, прости, не подумали. – Джейк озадаченно поскреб подбородок. – А если потихоньку плыть? Тут совсем рядом, меньше километра.

Я едва сдержалась, чтобы не съязвить насчет этого беспомощного «не подумали», от которого в мире происходит столько бед. Мишель кидала испуганные взгляды то на меня, то на бойфренда; красная кепка понуро молчала. Сказать им сейчас: всё, ребята, сворачиваемся. Сами виноваты.

– Значит, так. Будете слушать меня. Ни одного маневра, пока не разрешу. Давайте свой жилет.

Когда все уселись, мотор загудел, и лодка малым ходом двинулась вдоль низкого заболоченного берега. То тут, то там из буроватой листвы выглядывали крыши домов; у каждого второго была собственная маленькая пристань, и я подумала, не собираются ли эти приключенцы незаконно высадиться на чужой земле. Однако штурман, заручившись моим согласием, взял в сторону. Перед скалистым мысом, покрытым виноградниками, лодка свернула в мелкую илистую заводь. Мотор заглох, и в наступившей тишине Джейк сказал, понизив голос:

– Вон там. Он ее на острове держит.

Я обернулась. Сначала мне показалось, что перед нами и правда остров, темнеющий сплошной непроглядной зеленью. Но хозяин лодки, взяв весло, подгреб поближе, и стал виден узкий перешеек, засаженный вереницей островерхих кипарисов. На берегу, куда уходила аллея, судя по всему, стоял дом.

– Что-то не пахнет лошадьми, – заметила я, потянув носом.

– Может, сдохла? – предположила красная кепка.

Джейк поморщился.

– Тогда мужику точно не поздоровится, – он повернулся ко мне. – Ты отсюда сможешь снимать? Может, подойти еще поближе?

– Нет, не нужно. Мы и так слишком светимся.

Они бросили якорь и замерли в ожидании. Мне пришлось снять жилет, чтобы добраться до своей сумки с передатчиком. По счастью, заводь была почти закрытая – я едва ощутила течение, опустив руку за борт. Прикинула размеры островка, перевесила камеру, отрегулировав угол. Все молчали, словно боялись, что их могут заметить с суши. Лишь когда я отщелкала с десяток кадров, Мишель сказала: «А фотографии печатать надо или, типа, как у Полароида?» Я подумала – кем, интересно, она хочет стать? Если спросить при Джейке, она наверняка соврет что-нибудь про экологию, хотя понятно, что эта жалобная выдра с танкером – не более чем его влияние. О чем мечтают дети медсестер и музыкантов? Манит ли их кочевая, гастрольная жизнь? В глазах Мишель, которые на солнце казались ореховыми, читалось сейчас поверхностное, стрекозиное любопытство, но я чувствовала, что она может быть другой.

Долго ждать удобного момента не пришлось: едва мы высадились на берег, как Мишель заявила, что ей нужно в туалет. «Погоди, – сказала я, отстегнув карабин леера на поясе. – Вместе сходим». Она послушно застыла на месте; ветер сдувал длинные пряди ей на лицо, и она отводила их рукой, рассеянно наблюдая, как мой змей возвращается с небес на землю. Джейк снова ринулся помогать – суетливо и бестолково, словно для того, чтобы загладить вину. Лишь хозяин лодки был по-прежнему невозмутим: посвистывая, собрал наши жилеты и после короткого прощания отчалил.

По пути к дощатой избушке за парковкой Мишель спросила ни с того ни с сего:

– А ты надолго приехала? Ну, в смысле, сюда, на Таззи?

– Года на три. А что?

– Да нет, просто. Нравится здесь?

– Конечно, нравится. Тут тепло, красиво. Да и потом, мне везде хорошо, где есть интересная работа. Это очень важно в жизни – любить то, чем занимаешься. Твои родители ведь тоже, наверное, выбрали свои профессии не просто так?

Я спросила не то, что хотела. Мне вдруг представился маленький музыкант – стереотипный мальчик в очочках и с нотной папкой на шнурках. Такие мальчики всегда ходят со скрипочками, если, конечно, они не пианисты. Но кто-то ведь дает им в руки флейты и валторны.