Книга Мир ротмистра Тоота - Владимир Свержин

Контрразведчик скривил губы:

— Очень интересно. Мы непременно познакомимся с этим больным.

— Это ни к чему. Я же говорю, он неизлечим.

— Может быть, может быть. Но это не помешало ему за время болезни вырасти в звании и поменять имя.

— Что вы такое говорите?

— Взгляните сами. Здесь написано: капитан Миано Зигги, а раньше было написано: второй лейтенант Эран Ватада.

Доктор сощурилась и молча принялась собирать вещи.

— Так что же наш капитан? — начал было человек в штатском, и вдруг замер, как пораженный током. С первого мгновения ему показалось, что где-то совсем недавно видел похожее лицо. Этот прищур…

Контрразведчик резко повернулся к замершим у входа гвардейцам:

— Пулей вниз! Схватите техника. Это Нарти Клосс!

ГЛАВА 20

Странник пробежал взглядом ровные строчки доклада и с раздражением отложил бумагу в сторону. Он не мог сейчас решить, радоваться или метать громы и молнии на голову Зимородка. Что и говорить, задание тот выполнил скурпулезно, с педантичной дотошностью. Более того, закинутый на спецобъект невод принес значительно больший улов, нежели ожидалось. В сейфе госпожи Ильды Лли обнаружились списки и личные дела ряда высокопоставленных пациентов, прошедших за последние месяцы лечение экспериментальным прибором «стабилизации нейроментальных конфигураций».

Странник еще раз перечитал название. Интересно, кто-нибудь из генералов, бригадиров, полковников, попавших в нежные когтистые лапы супруги генерала Лли, вообще понимал, что означает этот набор слов? Вряд ли. Отсутствие привычного излучения изрядно выбило из колеи все население страны, не исключая и так называемых выродков. Но людям в форме пришлось едва ли не тяжелее всех. Кроме чисто физиологических страданий, им выпало нести крест неизбывной вины. Ведь одно дело, когда ты год за годом истребляешь злобного и коварного врага страны Неизвестных Отцов, и совсем другое — знать, что самыми злобными и коварными как раз и были те самые Неизвестные Отцы. Одно дело — охотиться на выродков, пытающихся изгадить, оболгать и истребить все, что дорого и свято, и совсем другое — знать, что убивал и мучил несчастных, испуганных, ни в чем не повинных людей, многие из которых на поверку оказались весьма достойными и полезными обществу. От такого удара по голове никакая каска не защитит! Конечно, пансионат не знал недостатка в клиентах. И попадали туда далеко не все. Вполне может быть, что многим «заболевшим» госпожа Лли оказывала помощь без отрыва от службы, так сказать, амбулаторно.

Сикорски вновь перечитал список. Впечатляет. А скольких еще «пациентов» здесь нет? Он вспомнил, как округлились глаза Ориена Тоота, когда имена вероятных заговорщиков показали ему. Немедленно уволить и взять под стражу указанных в списке генералов и старших офицеров значило обезглавить армию. Не сделать этого — вложить свою голову в открытую пасть. Но венцом «улова» был утративший свое имя Эран Ватада. По сути, несчастному было самое место в лечебнице. Когда Зимородок с оперативниками вошел в одиночный бокс капитана «Миано Зигги», тот забился в угол и начал истерично кричать, что ничего не помнит, что был пьян той ночью. При попытке вывести его из одиночки несчастный бился с остервенением подраненного волка. Четырем здоровякам едва удалось держать его, пока санитар вводил успокоительное. А тот все твердил: «Я видел, видел его здесь, не убивайте, я ничего не помню, я был пьян».

Тут Зимородок не оплошал. Соображает он, увы, не так быстро, как хотелось бы, но если уж за что ухватится, крутить будет до полного изнеможения. Запираться Ватада не стал. Сразу назвал имя, откуда родом. К военной службе он отношения не имел, еще до Великой гражданской по выходе из университета получил инженер-лейтенантские погоны, но был комиссован по болезни как условно годный в военное время.

В начале бойни Эран прятался в потайном убежище под фабрикой, принадлежащей его отцу. Затем, когда тот стал крупной шишкой в оккупационной администрации, вылез из-под земли. Сам, во всяком случае, по его словам, с оккупантами не сотрудничал — сидел дома, занимался своим любимым делом проводил расчеты, писал различные программы. После освобождения Харрака из города пришлось уехать — обосновался на даче. Из-за предательства отца нос боялся высунуть. Но однажды прямо на дачу к нему приехал старый знакомый, инженер Нарти Клосс, и предложил работать в интересном проекте. Проект и впрямь был грандиозен: теперь каждый переживший ужасы войны мог себе приобрести безотказное средство, помогающее вытеснить из сознания перенесенный страх и боль, вернуться к нормальной жизни. Да, этот прибор давал возможность, с позволения сказать, выродкам спокойно переносить сеансы ПБЗ-защиты. Но что в этом плохого? Лично он знал множество прекрасных людей среди выродков. И не меньшее число настоящих выродков среди прочих людей.

Странник читал скоропись одного из лучших следователей контрразведки, стараясь не пропустить чего-нибудь важного. Важным было все, поскольку Эрана Ватаду наконец прорвало. Успокоившись и почувствовав себя в относительной безопасности, он говорил много, то и дело перескакивая с темы на тему, повторяясь и зачастую возвращаясь к уже сказанному. Рудольф Сикорски делал пометки в неизменном блокноте, чтобы не упустить чего-либо важного.

«Вам было известно, что разрабатываемые вами аппараты не прошли лицензирования в департаменте общественного здоровья? Ответ: Этим занимался не я. Нарти Клосс уверял, что у него есть хороший знакомый в департаменте, который без труда сделает необходимую лицензию. Но что для лицензирования прибора нужен сам прибор, хотя бы опытная партия».

— Вы создали такую партию?

— Да, но потом, — в скобках пометка следователя: начинает озираться, — произошло это.

— Что «это»?

И снова пометка: испуганно озирается, руки дрожат, зрачки расширены.

— Мы решили отпраздновать успешное окончание работы, собрались у меня на даче. Нарти привез выпивку и закуску. Мы изрядно набрались, а потом, когда мы спали, появились эти люди.

— Что за люди?

— Не знаю. Они появились вдруг, я разглядел лишь одного. Он командовал остальными. Я открыл глаза. Он стоял рядом, почувствовал, что я смотрел на него, повернулся и хотел выстрелить. И тут вдруг Нарти… Он как закричит: «Нет!» Прыгнул на этого. У того был в руке пистолет. От неожиданности он выронил оружие, а вокруг начали стрелять. Нарти подхватил меня, и к двери на веранду — она была открыта. Мы побежали через сад, а тот нашел пистолет, выскочил за нами и давай стрелять. Наше счастье — не попал.

— Вы запомнили лицо?

— Да. Я его видел потом не раз.

— Кто же этот человек?

— Не знаю. Он ищет меня, высматривает. Даже здесь. Спасибо, Ильда спрятала меня у себя. И каждый раз находила мне новое убежище. И Нарти… Этот тип охотится за нами, я знаю.

«Классическая паранойя, — Рудольф Сикорски сжал пальцами костистую переносицу. — Навязчивая идея. Пережитый ужас породил в гениальном мозгу болезненное раздражение. Стоп. Но ведь изобретенный прибор изначально как раз и должен был служить избавлению от последствий военных кошмаров. Значит, излечить несчастного было делом нескольких сеансов. Но профессор Лли вовсе не торопилась исполнить медицинский долг и подарить больному облегчение. Его каждый раз перепрятывали, тем самым только усиливая паранойю».