Книга Право на выбор - Рина Михеева

Райяне довелось однажды видеть такую в горах. Она и пугает, и притягивает, так что перехватывает дыхание. Тогда юная волчица, испытывая себя, долго стояла на самом краю, и запомнилось это навсегда. ТашНорШера сейчас переживала подобное, и это сделало норенгу более близкой и понятной для волчицы.

"Не такие уж мы и разные", — подумала она.

Норенга опустила голову, прикрыла глаза и двинулась куда-то, едва не налетев на дерево, но Тайра вовремя схватила ее за лапу и удержала. ТашНорШера прошла еще немного и наконец остановилась, едва не ткнувшись носом в землю, все ее многочисленные усы находились в движении.

— Здесь опустимся, — сказала она, и земля начала расступаться перед ней, словно проседая вниз.

Тьер подставил спину зайчихе, Тайра шла первой, за ней Райяна, росомаха, несущая Луму, замыкала. И снова земляные стены тесной полости давили на них, снова было нечем дышать, и в ушах шумело от нехватки воздуха, а сердца колотились от первобытного ужаса быть погребенными заживо под толщей земли. Но на этот раз все закончилось быстрее, и они вывалились в очередной туннель вслед за тяжело поводящей боками норенгой.

Та постояла с минуту, покачала головой, то ли сомневаясь в чем-то, то ли к чему-то прислушиваясь, и пошла направо. Скоро они добрались до развилки, норенга повернулась, посмотрела на Тайру.

— Дорога к логову Отступника здесь, — она мотнула головой на крайний слева проход. — А мать порабощенного рода можно отыскать там, — она указала лапой на проход, идущий прямо.

— Тогда идем прямо, — угрюмо отозвалась шаманка. — Угрозу чую… Даже я чую. Значит, совсем близко она. Совсем, совсем, совсем близко… — забормотала Тайра, взгляд ее заволокло туманной пеленой. — Вижу, чую… Беда рядом ходит, из-под земли приходит… — она встряхнулась всем телом и сказала уже совершенно нормальным тоном: — Медлить больше нельзя. Их или схватили, или сейчас схватят.

— Кого? — хором спросили Райяна и Тьер.

— Где? — невпопад вскинулась Лума.

— Наследников погубят… если наследников погубят, все пропало… все… Все, — гиена взвыла дурным голосом и понеслась вперед, норенга поспешила за ней. Через несколько минут бешеной скачки гиена так же резко остановилась.

— Назови имя матери порабощенного рода, — попросила она норенгу. — Позови ее сама или скажи мне — я позову. Скажи мне ее имя.

— НорТереЛариШат, — тихо, но внятно и раздельно произнесла норенга.

Гиена кивнула и вновь развернулась мордой вперед — в настороженную пустоту туннеля, слабо освещенного бледно-зелеными и желтовато-песочными пепельниками. Она обернулась человеком, мгновенно перетекая из одной формы в другую, гордо подняла голову и сжала в руке появившийся по мановению пальцев шаманский посох.

— НорТереЛариШат, мать рода, я призываю тебя. Я, служащая богам, зрящая сквозь время, призываю тебя. Отзовись на мой зов, приди ради тех, кому поклоняюсь я, как и ты. Именем Великого Змея, Шере-Лоа-Ри, призываю тебя и прошу о помощи.

Из полумрака впереди показалась темная фигура — такая же "тюленееобразная", как у ТашНорШера, но еще раза в полтора крупнее.

— Твой народ осквернил святилище Великого Змея грабежом, — сходу пошла в наступление новоприбывшая. Ее мысленный голос гремел, как горный обвал. — И после этого ты еще смеешь призывать меня и просить о помощи его именем?

— В каждом народе есть отступившие от истины, — смиренно отозвалась шаманка, тоже переходя на мыслеречь. — Великий Змей никогда бы не одобрил месть, тем более — месть тем, кто сам ничего плохого, может быть, и не сделал, а лишь принадлежит к народу, с которым у вас распря. Все мы создания Всетворца. Даже Шере-Лоа-Ри — Его дитя. И если ты отвергаешь мою прежнюю просьбу, я попрошу снова — Именем Всетворца прошу тебя, помоги.

Норенга подошла ближе и помотала тяжелой головой из стороны в сторону.

— Если это то, о чем я думаю, то я не могу помочь.

— Как ты можешь мириться с тем, что твои дети порабощены? — тихо спросила шаманка. — Ты же знаешь, что им плохо. Они страдают в рабстве у Отступника.

— Да, им плохо, — угрюмо согласилась норенга, — но я не могу уничтожить их. Они мои дети.

Теперь Райяна, Лума и Тьер уставились на Тайру в изумлении. Неужели шаманка рассчитывает, что норенга убьет своих детей? И только ТашНорШера ничему не удивлялась, а пыталась слиться со стеной и незаметно отползти подальше.

— Ты. Предательница, — заметила ее маневры НорТереЛариШат. — Ты унизилась до того, что назвала свое имя людям и помогала им, но это уж твое дело. Но как ты посмела открыть им мое имя?

ТашНорШера замерла, а потом подняла голову.

— Я сделала это, потому что считаю правильным, — твердо ответила молодая норенга. — Ты же знаешь, НорТереЛариШат, что злость на людей и желание отплатить им за похищение святыни, за опустевший храм, оставленный Хранителем, завели твоих детей в тупик, из которого даже норенгам не открыть выхода. Отступник пообещал им наказать людей за то, что они сделали, и вернуть Часы и Камни, но он обманул. Он поработил их и заставил совершать ужасные вещи.

— Мои дети не совершают ужасных вещей, — прошипела мать рода. — Они только ловят людей и отдают их этому ужасному человеку… За то, что он делает с пленниками, они не отвечают.

— Разве? — демонстративно удивилась Тайра. — Ты правда так думаешь? Ты считаешь, что так они ответят на Высшем Суде? Что эта пустая отговорка успокоит их совесть и снимет с них вину, когда откроются все деяния и намерения?

Норенга тяжело выдохнула и словно осела всем телом, став меньше и тоньше. Наверное, до этого она была раздута от возмущения, — подумала Райяна.

— То, о чем вы меня просите, невозможно, — простонала она. — Освободить их можно лишь Песней Рождения. Но она сотрет все. Она уничтожит их память, а значит — они больше не будут собой.

— Они снова станут собой, — мягко ответила Тайра. — Снова вырастут, осознают мир и себя. И, может быть, на этот раз у них получится лучше распорядиться своими жизнями и способностями.

— Они лишатся полученного опыта, всего, что узнали и поняли, все потеряют. Даже осознание того, куда завела их дорога мести, потеряют. И кто может знать, не захотят ли они ступить на нее снова? А от жизней им останется лишь часть. Им придется снова взрослеть, снова учиться всему… Это все равно что убить… Скажи мне, служащая богам, у тебя есть дети?

— Нет, — тихо ответила Тайра.

— Значит, ты не сможешь ответить, могла бы ты так поступить со своими детьми. Могла бы забрать у них, уже взрослых, все прожитое, все передуманное, все осознанное, все перечувствованное? И плохое, и хорошее — все. Все отнять у них, все равно что убить… Тех, кем они были, не станет.

Тайра молчала. И тут со спины Тьера спрыгнула зайчиха. Она перекинулась в человека и вышла вперед, подошла к норенге близко-близко, заглянула в ее маленькие глаза, не похожие на человеческие, но сейчас в них была боль, которую Лума знала слишком хорошо.