Книга Часы без циферблата, или Полный ЭНЦЕФАРЕКТ - Ирина Оганова

Александр с трудом переступил порог клиники. Первое, что пришло в голову – вызвать водителя и свалить домой, а потом позвонить агенту из турфирмы и ближайшим рейсом махнуть на острова, поближе к экватору, подальше от Саши.

Он решительно схватил сумку и стал без разбора запихивать вещи, всё подряд, что попадалось под руки. Силы закончились, непонятная боль стянула голову тугим обручем. Александр присел на край кровати. Часы без циферблата словно застыли, настороженно наблюдая за ним. Если убрать стрелки, останется только белый диск. И всё! Нет больше времени. Подступила комом тошнота и постоянно мучивший страх неопределённости. Набрал Аркадия – захотелось его срочно услышать.

– Ну что с голосом? Что за паника?

– Да нормально всё!

– Опять просто? Я понял. Хочешь, приеду?

– Так ты же на даче. Семья, дети…

– Да какая разница!

Саша представил недовольное лицо Риммы. С годами она стала помягче и давно смирилась с его существованием. Даже позвонила, когда он залёг в клинику, с пожеланиями скорейшего выздоровления, и главное – не терять веру и надежду. Он даже не стал раздражаться по этому поводу, зная, что если Римма и сказала ненавистную ему дежурную банальщину, то не всуе, а от души.

– Да ладно, Аркаша. Завтра увидимся. Знаешь что?..

– Что?

– Ничего… А я гулял сегодня. Долго!

– Ты, главное, одевайся потеплей. Не дай бог, простудишься! Нельзя тебе.

Аркадий ещё надеялся, что Сашка всё обдумал и уже изменил своё решение: «Потому и звонил, наверняка!»

Сумка так и осталась валяться на кресле.

– Это что тут ещё за сборы? – Аркадий утром, не заходя в кабинет, заглянул к другу.

– Вероника придёт, лишнее домой заберёт, – Саша делал беззаботный вид и даже присвистывал для убедительности.

– Смотри мне!.. Пошёл. Операции у меня… Сейчас из процедурной придут, кровь брать будут.

– Не часто ли? Чуть ли не через день берёте!

– Раз берём, значит, надо! – Аркадий Соломонович включил строгого врача. – А что с аппетитом? Похудел ты. Заметно. В нашем возрасте худеть не стоит! – он ухватился за свои упитанные бока и опять заржал.

– Тебе бы не мешало!

– Неправда!.. Зато лицо у меня гладкое, молодое, без единой морщинки. На себя посмотри!

Александр подошёл к зеркалу. Построил гримасы и разочарованно отошёл.

– Ты прав. Выгляжу не фонтан! Да и хрен с ним…

Аркадий ещё немного покружил по палате, но то, чего ждал, не случилось. Саша молчал.

«Есть ещё время, и анализы неплохие. Даст бог, не опоздаем!» Но мысли были тревожные: «А если он окончательно решил остановить лечение? Что тогда? И ведь молчит! Баран упёртый! О чём только думает?!»

Александр Михайлович думал о Саше. Она неотступно следовала тенью, стояла за спиной. Он так отчётливо это представлял, что чувствовал её запах, слышал каждый вздох. На случайную встречу надеяться перестал и почти не выходил в коридор. Очень не хотелось увидеть их вместе с Максимом.

Растеряется – сто процентов. Интересно, ей льстит, что малознакомый и не самый молодой мужчина поехал от неё головой? Ему показалось, она гораздо глубже и тоньше и способна понять его… Ещё шесть или пять дней осталось?

После ужина в дверь тихонько постучали. Он никого не ждал: Аркаша свалил домой, сестре сказал, что ему ничего на сегодня не надо, если что – вызовет.

В дверях стояла Саша и улыбалась.

– Энцефарект, привет!

Он улыбнулся в ответ:

– Я скорее энцефалит. Какими судьбами? Чем обязан? Проходи, что стоишь – ни туда, ни сюда.

– Как ты? – она сказала это так, будто они знали друг друга слишком давно, и это не выглядело странным.

– Нормально. Тебя ждал.

– Не ври!

– Вру, конечно. Что пришла?

– Просто.

Он засмеялся:

– Ты говоришь моими словами.

– Правда?

– Нет, вру, как обычно. Садись. Хочешь, попрошу чаю?

– Нет, я ненадолго. Завтра рано вставать. С утра съёмки. Максим заснул. Он неважно чувствует себя весь день. Может, погода?

– Я провожу тебя до машины. Ты не против?

Они вышли из палаты, спустились молча на лифте и вышли на улицу, дошли до её машины. Она предусмотрительно парковала её за пару кварталов.

– Скоро снег. Обещали к концу недели. Садись, замёрзнешь. Завтра приедешь?

– Да… Я каждый день здесь. Как часовой на посту.

– А чем вы занимаетесь с Максимом? – он с трудом выдавил из себя его имя.

– Да по-разному. Болтаем, молчим. Он ест, я смотрю на него. Когда отчаивается, уговариваю. Вчера играли в шашки. Я выиграла три раза – расстроился, как ребёнок. Я думала, он сильней. Хотя не понимаю, как можно такое вынести. Ты же понимаешь меня?

– Как никто… Бывай… Заходи. Буду ждать. Всегда. Если что, я тоже в шашки играть умею и не расстраиваюсь, когда проигрываю!

Она промолчала, уже отъезжая, махнула рукой. Понять её было невозможно. Строить догадки смешно. Часто люди видят всё искажённо, не так, как есть на самом деле, и это он тоже знал. Она отчётливо подчёркивала своё отношение к Максиму, тем самым определяя границы их отношений.

Он ещё долго бродил по району, а она – незримо рядом. Разговаривать с ней вслух в её отсутствие входило в привычку. Не думая о последствиях, он рассказывал о себе. И это была чистейшая правда – без примеси позёрства и желания произвести впечатление, без утайки, как на исповеди.

На следующий день она не зашла, он ждал допоздна. Выходил два раза посмотреть, не стоит ли машина. Всё ныло от тревоги, стирая собственные страхи. Аркадий не узнавал Александра: «Что с ним происходит? Всё меньше смеётся, сжался, ушёл в себя».

Её не было и на следующий день. Саша не выдержал.

– Аркаш, ну что нового? Как там этот пациент из восьмой? Что-то не вижу эту, как его… Ну, что к нему ходит… Не жена… Другая…

Произнести слово «любовница» язык не поворачивался. Не вязалось оно с Александрой.

– Всё хорошо. Мы свою работу сделали. Послезавтра покидает нас. Сегодня заходил к нему несколько раз. На телефоне висит постоянно и, как ты, не в духе. Жена вроде заходила. А любовницу не видел.

Александру это слово, как ножом по стеклу, – поморщился, но промолчал.

– Ну ещё про кого рассказать? Татьяна – Монро, как ты её называешь, – вроде одного из десятой закадрила. Постоянно её вызывает, то одно ему, то другое. Ты-то к ней интерес потерял.

– Какой вы наблюдательный, Аркадий Соломонович! Когда ты всё успеваешь – и людей кромсать, и за медсёстрами поглядывать?!