Книга Криптум - Грег Бир

– Что такое Ореол? – спросила сестра.

– Это гигантское кольцо, – сказал я, – оружие ужасающей силы, уничтожающее все живое.

– Хватит о том, что уже было сказано, – заявил мой отец. Вид у него был печальный и в то же время несломленный. – Чарум-Хаккор, кажется, стал предметом большой озабоченности Совета. Так скажи мне, посыльный, что ты там увидел?

– Клетку, построенную Предвозвестником, которая была упрочнена и обслуживалась людьми до нашей войны с ними, – сказал я. – Но Ореол уничтожил все упрочнения, как я думаю, и пленник вышел на свободу.

Мой отец в смятении поднял руку, потом отвернулся. Его броня предприняла попытку последовать за ним.

– Такая вероятность в моей конструкции не рассматривалась. Они изменили настройки. Это действия в обход нейрофизики, они выходят далеко за… – Отец умолк.

– Что такое Ореол? – Этот вопрос чуть ли не выкрикнула моя мать, она теперь отошла от отца в сторону.

– Последняя линия обороны, – сказал отец. – Ореолы сотворил я. Архитектор заказал двенадцать штук, наша гильдия их построила. – Он снова повернулся ко мне. – Так это Дидакт отправляет мне послание?

Я сделал отрицательное движение, но сказал:

– Да.

– У тебя есть сведения об этом пленнике? Ты его видел?

Я отрицательно покачал головой, потом кивнул, снова сбитый с толку собственными нахлынувшими воспоминаниями.

– Не уверен. Дидакт, возможно, один раз имел контакт с пленником. Я думаю, изначально его держали сан’шайуумы и люди в качестве угрозы, которую они реализуют в случае их неминуемого поражения, – этакое тотальное оружие, как твои Ореолы.

Я стойко выдержал взгляд побежденного отца, испытывая глубокую родственную боль, которая никогда не проходит. В этот момент я ненавидел Дидакта так, что терял голову.

– Так вот, посыльный, у меня тоже есть послание для тебя. Просьба от Предтечи первой формы, члена Совета, – сказал отец.

– Первая форма? Такой молодой? – удивленно спросила мать.

Отец ответил, что такие теперь порядки в Совете, поскольку многие старики ушли в отставку в знак протеста против позора.

– Они хотят, чтобы ты вернулся с ними в столицу. Я отказал им в этом, поскольку как твой отец имею такое право. Я надеялся, мы найдем способ востребовать тебя, переделать, вернуть в семью как нашего сына. Но теперь я понял, что это невозможно. Я почти не вижу в тебе моего сына, ты стал рупором Воина-Служителя.

– Кто сделал этот запрос? – спросила мать.

– После тысячелетней ссылки Дидакт явно снова поставлен возглавлять оборону Предтеч, – сказал отец. – Он просит Звездорожденного. А с дальнего конца Галактики творец жизни по имени Библиотекарь тоже запрашивает нашего сына. Они, похоже, в сговоре. Мое положение больше не позволяет противиться им. Возможно, я и сам скоро предстану перед судом Совета.

Мать и сестра с испугом посмотрели на него.

– Но ты же помогаешь магистру строителей! – воскликнула мать.

– Боюсь, его власть закончилась.

Отец опустился на колено – в такой позе я его никогда прежде не видел. Он посмотрел мне в лицо; его глаза от внутренней боли сощурились и потускнели.

– Я стыжусь, что не был с тобой и не смог стать твоим наставником.

– Это был не наш выбор, отец, – сказал я.

– Что не уменьшает моего стыда. Грядут великие перемены, они давно назрели. Мое поколение и поколения, жившие до меня, совершили серьезные ошибки, а потому будет справедливо, если наши порядки уйдут. Но я хочу, чтобы наш сын нес самые глубокие и драгоценные традиции. Может быть, когда ты вернешься, я, с твоего разрешения, все исправлю.

– Для меня это будет большой честью.

– Как бы то ни было, наш сын вскоре будет понимать лучше меня, что происходит в Совете. Сама наша гильдия, возможно, будет запрещена.

Моя мать снова встала рядом с отцом, сжала его предплечье. А сестра подошла ко мне.

– «Все, кроме одного», – процитировал я. – Что это значит?

– Мы знаем местонахождение только одиннадцати Ореолов. Один отсутствует.

– Вместе с анциллой метарх-уровня?

– Это очевидно. Это станет частью обвинений, которые будут предъявлены магистру строителей. Совет пришлет за тобой свой собственный корабль.

– И когда я улетаю? – спросил я.

– Очень скоро, – ответил отец. – Наше время быстро истекает.

Глава 31

Есть глупость, затем следует бесшабашность, а вскоре за ней наступает безумие. Слова отца словно зажгли искры в моем мозгу и теле. Я опасался, что Дидакта могут казнить. А теперь… оказывается, что он при власти! Не в ссылке, а возвращен.

Они могли пойти на это только потому, что обстоятельства складывались катастрофически. Пропавший Ореол.

Я попрощался с матерью и сестрой, потом нашел отца в его мастерской, выходящей на север, где он пребывал в окружении моделей проекта, как виртуальных, так и физических. Но теперь они не приносили ему радости, это было очевидно.

Он принял мои объятия. Мы потерлись щеками, как прежде. Когда-то моя кожа была мягче, чем у него, теперь стала грубее.

– Ты бастион нашей семьи, – сказал он. – Ты искупишь все. Ты улетаешь с моими надеждами, мечтами и любовью.

– Я улетаю, гордясь моей семьей и моим отцом, – сказал я.

Молния метнулась по нашему небу, и защитные поля планеты открыли сверкающие врата, похожие на кольцо из драгоценных камней, через которые теперь и пролетела эта стрела, замедлилась, повернулась носом вверх…

Корабль завис над ближайшим дисковым морем – корабль Совета, вычурный и в то же время в высшей степени быстрый и мощный. Своей формой он напоминал две задранные ветром кверху космы волос, отлитые в золоте и бронзе. Я таких кораблей не видел пять лет и никогда на них не летал.

От корабля Совета отделился маленький транспортник и за несколько минут добрался до нашего небесного дока.

Мы с отцом разошлись, не сказав больше ни слова друг другу. Я оглянулся только раз, увидел мать и сестру у перил. На них были церемониальные платья, свободно парящие над нательной броней, голубые и серебристые с ядовито-малиновыми полосками. У других перил я увидел отца, он стоял высокий и неподвижный на фоне красно-фиолетового неба.

Мое желание увидеть Дидакта и, возможно, познакомиться с Библиотекарем казалось извращенным, даже жестоким. Я теперь оглядываюсь назад и хочу, чтобы воспоминания о последних днях, проведенных на моей семейной планете, оставили меня навсегда, потому что они не дают ничего, кроме страшной боли. Я больше никогда не видел мою семью – живой и свободной.

Глава 32

Никто никогда не смог бы назвать корабль Совета фатовским или непрактичным. Члены Совета служили тысячу лет и в течение этого времени давали клятву личной сдержанности и аскетизма. Но власти никогда не избегали роскоши, что сказалось на выборе корабля для Совета. Основные его черты: элегантность, оперативность, неограниченная мощность.