Книга Сердце Абриса - Марина Ефиминюк

— Властительские термали, — объявил Кайден.

Он присел рядом с одним из резервуаров, опустил руку, и вода моментально вспенилась мелкими пузырьками, потянулась тонкими струйками вверх за поднятой ладонью. Переведя на меня быстрый взгляд, Кай скомандовал:

— Забирайся.

Усаживаться в одежде не хотелось, но раздеться перед мужчиной я застеснялась.

— Отвернись?

— Я уже все видел, — небрежно заметил он, точно издевался. — Жаль, не все помню.

— То есть память решил освежить?

Не сводя с Кайдена раздосадованного взгляда, я сняла через голову блузу и осталась в нижней майке из тонкого материала. Потом, дернув завязки на поясе, позволила штанам упасть к ногам неряшливой лужицей и перешагнула через них. В раздевании не было ничего эротичного, более того, оно показалось мне унизительным, и я надеялась, что Кайден отведет взгляд. Но он смотрел. Сначала я хотела забраться в термаль в нижней майке и трусиках, но назло зрителю рывком стянула верхнюю часть, обнажив грудь с напряженными от холода сосками. Взялась за трусы, но он резко перехватил мои запястья:

— Остановись.

Я немедленно прикрыла грудь руками, но и Кайден теперь избегал смотреть на почти голое тело со свежим спиралевидным рубцом на ребрах. В резервуаре обнаружилась удобная ступенька. Усевшись, я погрузилась в горячую воду почти до подбородка, и вокруг тела ласково завертелись потоки, забурлили пузырьки, согревая и расслабляя озябшее тело.

— Ты все время бежишь от меня, Лера, — тихо вымолил Кайден и осторожно заправил мне за ухо влажную прядь волос, начавшую подсыхать и завиваться.

— Не смотри, — попросила я, отодвигаясь, и водяные струйки ринулись следом за телом. — Неловко.

— Почему?

— У меня возникает абсурдное чувство, что я тебе изменяю… с тобой. Светлые духи, даже звучит глупо, — тряхнула я головой.

Кайден дернул уголком рта, и эта понимающая, снисходительная усмешка срывала маску, обнажала взрослого мужчину, старше меня на много лет. Я рядом с ним — неопытная, неуклюжая девочка, и он просто позволяет чувствовать себя хозяйкой положения. Чтобы не спугнуть.

— Лера, — мягко произнес он, обволакивая меня медовым взглядом, — вот он я. Ты можешь взять от меня все, что хочешь. Уверяю, я тот же самый мужчина.

— Кайден, как много ты вспомнил? Сам. А не то, что рассказал Рой?

Некоторое время мы смотрели глаза в глаза. Он молчал.

— Ты помнишь, что предложил мне обвенчаться?

И снова последовала долгая пауза.

— И что? — наконец, вымолвил он. — Ты уже подготовила свадебное платье?

Я почувствовала, как вытягивается лицо. Кажется, даже схватиться голыми руками за клинок фамильяра было не настолько больно. Скрытая в словах насмешка била наотмашь, словно отрезвляющая пощечина.

— Извини, Валерия, ты, безусловно, красивая юная женщина, меня к тебе зверски тянет, но я не верю, — развел он руками, и его честность снова ударила, еще сильнее, еще больнее. — Я бы никогда…

— Мы любили, Кайден! — перебила я, желая уйти под воду, захлебнуться и умереть, но не видеть его лица, желательно, никогда. — И нам обоим стоило многих сил признаться в этом хотя бы самим себе. И чувство это — простым не было. Оно обошлось нам дорого. Тебе и мне. Возможно, слишком дорого. Поэтому не смей насмехаться над тем, чего ты не помнишь или не понимаешь!

Расплескивая воду, я резко встала на ступеньке. Кайден не пошевелился, хотя одежда у него промокла. Он смотрел. Вдруг я вспомнила, что обнажена и прикрыла руками порозовевшую от горячей воды грудь. Порывисто вышла из термали, все-таки заставив его отодвинуться, и начала быстро одеваться. Влажные холодные тряпки неприятно липли к мокрому телу.

Пока я пыталась справиться с закатавшейся жгутом майкой, Кайден залез в спрятанную за перегородкой стенную нишу и вытащил мягкое полотенце.

— Сначала вытрись, — протянул он мне.

— Переживу, — зло фыркнула я, пытаясь завязать штаны.

— Лера, что ты хочешь от меня услышать? — неожиданно разозлился он. — Хочешь, чтобы я признался в любви? Хорошо. Я люблю тебя! Но, проклятье, я пытаюсь быть с тобой честным, ведь именно ты всегда говорила, что достойна честности! Или, может, я чего-то неправильно вспомнил?

Я оторопела и, кажется, даже рот открыла. Он продолжил негромко, холодно, даже несколько снисходительно, но в голове его хлесткие, обидные слова троекратно усиливались, превращаясь в яростный крик:

— Конечно, что еще может быть в голове у двадцатилетнего ребенка, кроме любви? Хочешь, открою тебе правду, Валерия? Слово «любовь» специально придумали, чтобы совращать наивных созданий, похожих на тебя. Разве ты еще не поняла? Я всегда мастерски умел манипулировать этим словом. С тобой точно сработало…

— Довольно! Ты меня убедил.

Глубоко вздохнула, чтобы вернуть спокойствие. Начала мысленно считать, позволяя колючему безмолвию заполнить пространство купальни. Дошла до пяти и сорвалась. Как обычно в моменты сильного душевного напряжения, я выпаливала все, что приходило в голову, хотя стоило промолчать, чтобы не демонстрировать, насколько глубоко он сумел меня ранить этой своей «честностью».

— Хотела промолчать, но меня разорвет от злости, потому я все равно скажу! — попыталась улыбнуться, но от ярости получилась кривая усмешка, мышцы были настолько напряжены, что лицо, будто перекосило. — Когда-нибудь, Кайден Николас Вудс, ты влюбишься по-настоящему. Настолько сильно, что покажется, будто сходишь с ума! Ты пойдешь к лучшему другу и начнешь умолять дать успокоительные порошки, но снадобья окажутся бессильны. Как же ты будешь мучиться! А потом у тебя заболит в груди. Вот тут. — Я ткнула дрожащим от ярости пальцем ему в крепкую грудную клетку, чуть повыше солнечного сплетения. — И ты с изумлением обнаружишь, что у тебя, оказывается, есть чертово сердце. Бабах! Полная капитуляция разума перед чувствами. Жаль, меня уже не будет рядом, чтобы насладиться зрелищем, как у наследника темного клана начнет подтекать крыша.

Он схватил мою ледяную руку и насильно прислонил раскрытую ладонь к груди. Его сердце грохотало.

— Полагаешь, что у меня в груди ничего нет? — хмыкнул он.

— Отпусти, — дернулась я.

— Нет, — покачал он головой, но между тем освободил. — Только невинные девчонки и кретины верят в большую любовь. К кому тебя причислить, Валерия? Видимо, невинности я тебя все-таки лишил, значит, ко вторым? Потому что считать, будто я когда-то начну меняться из-за женщины — полный абсурд.

Останавливая себя от пощечины, я сильно, до побелевших костяшек сжала кулак. В ладонь вонзились ногти.

— Ты не станешь меняться, Кайден, — голос звучал глухо, и точно со стороны. — Зачем? Ты из тех мужчин, кто ради любви крушат миры.