Книга Пушки царя Иоганна - Иван Оченков

– Как это?

– Да так, я у немцев справлялся. Не родня его пращур Никлот с Рюриком! Это он сам, собачий сын, вместе с Никишкой Вельяминовым придумал!

Услышав имя царского ближника, Щербатов помрачнел, затем, немного помолчав, снова повернулся к боярину:

– А что с Вельяминовыми будет?

– Да чего с ним станется, – усмехнулся Лыков, – на башку укоротим, только и всего.

– А с сестрой его?

– Тьфу, нашел, о чем печалиться. Или по нраву пришлась бесстыдница эта? Так возьми ее к себе в холопки, да и дело с концом!

– Да как можно!

– А так! Если мы Ивашку скинем, то до той поры, как Владислав на царство венчается, нам все можно будет. Да и потом так же. Ну а если не хочешь ее в холопки, так женись. Ей, сироте худородной, если брата лишится, – куда деваться?

– Это другое дело… – задумчиво протянул княжич.

– Ладно, Дмитрий, утро вечера мудренее, ступай себе с Богом спать. Вот сделаем дело, так и женишься…

– Спаси тебя Христос, боярин, – поклонился Щербатов и вышел.

Лыков задумчиво посмотрел ему вслед, огладил густую бороду и, буркнув про себя: «…если доживешь», пошел спать.

Тем временем в кремле, несмотря на позднее время, принимали дорогого гостя. Днем, к сожалению, как-то не получилось: то одно навалится, то другое, но тут уж, как говорится, лучше поздно, чем никогда. А гость и вправду был важный. Столицу посетил не кто-нибудь, а сам «именитый человек» Андрей Семенович Строганов. Главе баснословно богатого рода было около сорока лет. Не будучи формально дворянами, Строгановы имели огромные вотчины со слободами, селами и деревнями, в которых проживало множество зависимого от них народа. Смута обошла их владения стороной, так что за ее время положение рода только укрепилось. Сами они в ней никак не участвовали, но исправно снабжали деньгами сначала Шуйского, потом ополченцев Трубецкого, затем Минина и Пожарского. Возможно, кстати, что не только их. Посылали деньги и мне, для организации похода на Смоленск, правда, немного, всего две тысячи. Потом, конечно, спохватились и добавили, только я к тому времени уже получил рижскую контрибуцию и большого восторга не выказал.

Сообразив, что накосячили, братья Строгановы какое-то время сидели тише воды и ниже травы, но не было бы счастья, да несчастье помогло: приключился в тех местах бунт. Вообще, восстания в тех местах случались регулярно. Причиной чаще всего были злоупотребления местных воевод, но иной раз могло полыхнуть вообще непонятно из-за чего. Что послужило причиной в тот раз, я так до конца и не дознался. Вроде как был давний спор между двумя деревнями из-за выпасов, в один прекрасный день закончившийся мордобоем, перешедшим в смертоубийство. Тогдашний казанский воевода князь Долгоруков недолго думая прислал вооруженный отряд, который и навел порядок. Дело, в общем, житейское, всяко бывает. Но вот дальнейшие события заинтересованными сторонами описываются по-разному.

Со слов князя Владимира Тимофеевича, темные татары, в силу своей природной злокозненности, не сумели оценить его милосердие и взбунтовались противу своего государя. Интересно, я-то тут при чем?.. Другие источники утверждают, что ратники Долгорукова в процессе наведения порядка обе деревни немного пограбили и, что еще хуже, кто-то из них лишил девства местную девку. Как это обычно бывает, вскоре пошли слухи, и в них высеченные обыватели превратились в злодейски умерщвленных, ограбленные деревни – в сожженные. Что же касается тамошних представительниц прекрасного пола, то согласно этим слухам они были поголовно обесчещены, включая грудных детей и древних старух.

В общем, нет ничего удивительного, что вскоре волнения перешли в открытый бунт, к которому немедля присоединилась вся округа. Князь спешно вернулся в Казань и принялся собирать войска, а к бунтовщикам тем временем подошли на помощь черемисы, башкиры и бог знает кто еще. Восстание ширилось. Долгоруков заперся за крепкими стенами и слал слезные просьбы о подкреплениях, а отдельные отряды восставших добрались до строгановских владений. И похоже, что именно это и было главной ошибкой бунтовщиков. Братья Строгановы немедленно собрали все наличные силы и в жестокой сече наголову разгромили их, после чего правительственные войска смогли-таки справиться с ситуацией. Посланный туда с расследованием думный дворянин Минин в числе прочего выяснил, что деревеньки, из-за которых разгорелся сыр-бор, стоят целехоньки, в отличие от тех сел и слобод, которые пожгли борцы за народное счастье.

Но как бы то ни было, Строгановы с ситуацией справились и правительству помощь оказали, так что оставлять без награды их было нельзя. Собственно, потому я и пригласил главу клана в Москву. Конечно, по-хорошему следовало устроить пышный прием и в присутствии думы осыпать его милостью, но я решил прежде поговорить с «именитым человеком» с глазу на глаз.

Привезенный по моему приказу в кремль на ночь глядя, купец заметно нервничал, но старался не подавать виду. Палата, в которую его привели, была довольно просторна, но скудно освещена и потому выглядела немного зловеще. Служившие провожатыми стольники никуда не уходили, отчего казались караульными. Наконец открылась дверь и выглянувший из нее человек махнул рукой, дескать, ведите. Строганов давно не бывал в Москве и мало кого знал из царских приближенных, поэтому окольничий Вельяминов остался им неузнанным. Горница, куда его ввели, была не слишком велика и непривычно обставлена. Одна из стен была полностью занята полками с книгами, а что было за другой, скрывала тяжелая парчовая занавесь. На прочих стенах – ковры, увешанные различным оружием. Посредине стоял большой стол, заваленный бумагами и на нем – большой подсвечник. На лавках у стен сидели несколько человек, внимательно разглядывавших купца.

– Ну, здравствуй, Андрей Семенович, – поприветствовал я его, выходя из-за занавеси, – давно хотел с тобой познакомиться, да все как-то недосуг было.

– И тебе здравия, государь, – бухнулся Строганов в ноги, сообразив, кто перед ним.

– Встань, – поморщился я, – или тебе неведомо, что не люблю я такого?

– Обычай, – немного виновато отозвался он, поднимаясь, – от отцов-дедов заведено. Прости, государь, если по скудоумию своему тебя разгневал.

– Не прибедняйся: уж в чем в чем, а в скудоумии ваша семья не замечена. Да и богатство к дуракам не идет. Во всяком случае, надолго…

– Бога гневить не буду, великий государь, есть и умишко и какой-никакой достаток, – зачастил купец, понявший, откуда ветер дует. – Не дали твои люди собраться как следует, а уж мы для твоей царской милости привезли двадцать тысяч рублей серебром да пушнины – одного соболя сто двадцать сороков…

– Да не торопись, Андрей Семенович, успеешь еще с дарами своими. Завтра чин чином придешь с людьми к Золотому крыльцу, оттуда вас в Грановитую палату проводят, там все и объявишь. А я тебя за службу верную пожалую. Кстати, чем хочешь, чтобы пожаловал? Говори, не стесняйся!

– Слово твое ласковое услышать, великий государь, – и не надо нам, твоим верным холопам, ничего более.