Книга Древний Рим - Андрей Потрашков

Итак, Тиберий Клавдий Нерон Друз Германик (так звучит его полное имя) вступил на престол в 41 году, будучи более 50 лет от роду, и правил до 54-го. Клавдий приходился родным племянником Тиберию и дядей Гаю Калигуле. Отец его, Друз Германик, был известным полководцем, а мать, Антония Младшая, дочерью триумвира Марка Антония и племянницей Августа. Историю его жизни нам поведал все тот же Гай Светоний Транквилл, который не был к императору снисходительным и не нашел для Клавдия теплых слов.

«В течение всего детства и юности Клавдий страдал долгими и затяжными болезнями, от которых так ослабел умом и телом, что в совершенных летах считался неспособным ни к каким общественным или частным делам. Даже после того как он вышел из-под опеки, он еще долго оставался в чужой власти и под присмотром дядьки. Правда, в науках он с юных лет обнаруживал незаурядное усердие и не раз даже издавал свои опыты в той или иной области; но и этим не мог он ни добиться уважения, ни внушить надежды на лучшее свое будущее. Бабка его, Ливия, всегда относилась к нему с глубочайшим презрением, разговаривала с ним очень редко и даже замечания ему делала или в коротких и резких записках, или через рабов. Собственная мать, Антония, называла его уродом среди людей, которого природа начала и не кончила, и, желая укорить кого-нибудь в тупоумии, говорила: «глупей моего Клавдия». Август прямо выражал сомнения в его умственной полноценности и долго колебался: допустить ли ему Клавдия к прохождению должностей или сразу махнуть на него рукой. Наконец он отстранил его от всех должностей, кроме авгурства».

Однако было ли все это достаточной причиной считать Клавдия чуть ли не слабоумным? Ведь и высказывания Антонии об извращенности юного Калигулы вызывают сомнения.

Оценки матери, естественно, быстро разнеслись по всему Риму. Знал о них и Клавдий. Он чувствовал на себе презрение семьи и насмешки римлян, и потому стал робким и, что немаловажно, скрытным. Разумеется, эта скрытность тоже стала предметом для дополнительных пересудов: ее считали чудачеством, отсталостью и т. п. Но эта суровая школа жизни пришлась ему очень кстати во времена правления своих неуравновешенных родственников Тиберия и Калигулы.

Тиберий оставил решение Августа в отношении Клавдия в силе и, даровав племяннику знаки консульского достоинства, не допускал его к исполнению каких-либо должностей. Клавдий, удалившись от всяких дел, проводил время то в садах, то в загородном доме и имел дурную славу игрока и пьяницы. Только в 37 году, в правление Гая Калигулы, своего племянника, когда тот, придя к власти, заискиваниями старался приобрести себе добрую славу, он был допущен к высоким должностям и два месяца разделял с Калигулой консульство. Назначено было ему и второе консульство через три года. Но и это не избавило его от оскорблений, причем Калигула сам подал тому пример, всячески издеваясь над Клавдием на своих пирах. Под конец он вообще разорил дядю, заставив купить за восемь миллионов сестерциев должность жреца при собственном культе, а когда Клавдий не смог расплатиться с долгами, пустил его имущество с торгов.

Неуклюжий, со смешной походкой, Клавдий был невероятно забывчив и рассеян. Всякий долгий труд его утомлял, так что он иногда засыпал во время судебного разбирательства или должен был делать перерыв, чтобы вздремнуть. Однако ему нельзя отказать в наличии здравого смысла. Многие его слова и поступки поражают взвешенностью, хотя, наряду с этим, он часто высказывал совершенно вздорные идеи. На досуге Клавдий предавался историко-антикварным изысканиям. Он написал «Автобиографию», «Историю этрусков», «Историю Карфагена», занимался реформой латинского алфавита, введя в него три новые буквы, и т. п. Учителем и другом Клавдия был выдающийся историк античности Тит Ливий. В первое время после своего воцарения Клавдий с энтузиазмом взялся за дела, но с возрастом его недостатки начали проявляться все сильнее; поэтому фактически за него стали править другие. Бесспорной заслугой императора было то, что он подобрал себе способных помощников и не мешал им. Этими помощниками были вольноотпущенники Каллист, выдвинувшийся еще при Калигуле, Нарцисс, Паллас и Полибий.

«В своем возвышении Клавдий держался скромно, как простой гражданин. Имя императора он отклонил, непомерные почести отверг. По всем вопросам он советовался с сенатом, в присутствии должностных лиц участвовал в работе судов в качестве простого советника. Вообще, суды он любил и правил их с величайшим усердием, хотя то ли по недомыслию, то ли по природной мягкости часто выносил опрометчивые и даже нелепые приговоры. Здания он строил не в большом количестве, но значительные и необходимые. Главнейшие из них – водопровод, начатый Гаем Калигулой, и водосток из Фуцинского озера. По водопроводу Клавдий провел воду из обильных и свежих источников, а по новым каменным аркам – из реки Аниена, и распределил ее по множеству пышно украшенных водоемов. При нем же была построена гавань в Остии: сооружены молы и волноломы, а также построен высокий маяк по образцу Фаросского». Эти сведения, приведенные Светонием, опять-таки дают странную картину: с одной стороны, мы видим недалекого, а то и вовсе глупого брата Германика, а с другой – образованного, мудрого и заботливого правителя. Подобное несоответствие приводило в недоумение всех биографов. Для того чтобы как-то свести воедино столь противоречивые факты его жизни, древние авторы стали придерживаться двух точек зрения. По первой, приверженцем которой был Светоний Транквилл, Клавдий, будучи на самом деле очень проницательным человеком, специально играл роль слабоумного, с тем, чтобы не попасть под репрессии времен правления Тиберия и Калигулы: «Глупость Клавдия засвидетельствована многими анекдотами, но все же далеко не очевидна. Еще Август становился в тупик перед вопросом: в здравом уме Клавдий или нет, так как явное тупоумие постоянно соседствовало в нем со столь же несомненным здравым смыслом. В дальнейшем сохранялась та же неопределенность. Многие речи принцепса в сенате доказывают, что он обладал и здравостью суждений, и широкой образованностью. Греческим языком он владел так же свободно, как латинским. Не чужд он был и литературным занятиям: оставив после себя и сочинения по истории (римскую историю в сорока трех книгах на латинском языке, продолжавшую труд Ливия, а также историю этрусков в двадцати книгах и историю карфагенян в восьми книгах на греческом языке), и мемуары, и ученое сочинение «В защиту Цицерона». Но вместе с тем в словах и поступках он часто обнаруживал такую необдуманность, что казалось, он не знает и не понимает, кто он, с кем, где и когда говорит».

По второй версии, которую поддерживал Аврелий Виктор, – Клавдий был и оставался глупцом, но при нем находились грамотные советники: «… хотя Клавдий и был постыдно предан обжорству, слабоумен и беспамятен, труслив в душе и очень ленив, под действием страха во многих случаях он принимал хорошие советы, преимущественно от совещаний знати, которая тоже руководствовалась чувством страха; ведь люди глупые обычно действуют так, как им указывают их советники».

Важнейшей чертой правления Клавдия стало создание основ бюрократического аппарата Империи. Конечно, этот процесс начался не при Клавдии, а еще задолго до него. Первые его проявления можно проследить в правлении Цезаря и Августа. Мы видели, что при Августе наметилось деление должностей на три категории: сенаторские, всаднические и вольноотпущеннические. При Калигуле особенно начали выделяться вольноотпущенники, игравшие большую роль в качестве личных агентов императора в огромном дворцовом хозяйстве. Клавдий сделал в этом направлении следующий шаг. Он дал прокураторам (финансовым агентам императора, которыми часто становились вольноотпущенники) право судебной юрисдикции, т. е. право выносить судебные решения по делам императорской казны (фиска). Это мера имела принципиальное значение, так как отныне прокураторы стали государственными чиновниками.