Книга Загадочная Московия. Россия глазами иностранцев - Зоя Ножникова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Прием иноземных послов, из А. Олеария
Тогда посол встает и говорит о своем деле стоя. Толмач переводит не более чем после каждых двух-трех слов.
Тут я передал верительную грамоту».
* * *
Через сто двадцать лет после Герберштейна приехал в Москву Адам Олеарий. И что изменилось? Ничего.
Вот что написал Олеарий о том, как принимали при царе Михаиле Федоровиче в Кремле голштинцев в 1634 году:
«18-го августа пришли приставы и сообщили, что его царское величество завтра желает дать господам послам публичную аудиенцию, и по сему случаю нам надлежит быть в готовности. Они же, от имени государственного канцлера, пожелали иметь список княжеских подарков, имеющих быть поднесенными. Список и был им передан. После обеда пришел младший пристав, чтобы вновь нас известить, что завтра мы будем допущены к руке его царского величества.
Так как в предыдущий день мы слышали бесчисленное количество выстрелов из орудий и видели из нашего помещения много орудий на некоем поле, но не знали, что все это обозначало, то пристав разъяснил нам:
— Его царское величество велел испробовать несколько новых орудий и сам глядел на эту пробу из окна.
Другие, однако, думали, что сделано это было с тою целью, чтобы шведские послы поняли, что не все орудия — как это рассказывалось — остались под Смоленском, но что их еще имеется очень много.
Рано утром 19-го августа приставы явились вновь, чтобы узнать, собираемся ли мы в путь, и когда они увидали, что мы вполне готовы, то поспешно поскакали опять к Кремлю. Вслед за тем доставлены были великокняжеские белые лошади для поезда. В 9 часов приставы вернулись в обыкновенных своих одеждах, велев нести за собою новые кафтаны и высокие шапки, взятые ими из великокняжеского гардероба: приставы надели их в передней у послов, где они в нашем присутствии разубрались наилучшим образом. После этого мы в плащах, но без шпаг, ибо таков у них обычай, что никто со шпагою не смеет явиться перед его царским величеством, сели на коней и отправились к Кремлю в таком порядке:
Спереди 36 стрельцов.
Наш маршал.
Три низших гоф-юнкера.
Другие три гоф-юнкера.
Комиссар, секретарь и медик в одной шеренге».
«Далее следовали княжеские подарки, один за другим: их вели и несли русские. Подарки были следующие:
1. Вороной жеребец, покрытый красивою попоною.
2. Серый в яблоках мерин.
3. Еще гнедая лошадь.
4. Конская сбруя, прекрасно выработанная из серебра, осыпанная бирюзою, рубинами и другими камнями; ее несли двое русских.
5. Крест длиною почти с четверть локтя из хризолитов, оправленных в золото; его несли на блюде.
6. Дорогая химическая аптечка; ее ящик был из черного дерева, окованного золотом; баночки также из золота, обсаженного драгоценными камнями; ее несли двое русских.
7. Хрустальная кружечка, обитая золотом и осыпанная рубинами.
8. Большое зеркало, длиною в пять четвертей и шириною в локоть, в раме из черного дерева, покрытого толстыми литыми из серебра листьями и рисунками; его несли двое русских.
9. Искусственная горка с боевыми часами, с изображением при них истории блудного сына в подвижных картинах.
10. Серебряный позолоченный посох со зрительной) трубою в нем.
11. Большие часы, вделанные в черное дерево, обитое серебром».
* * *
В русских бумагах, которые секретари тоже сумели раздобыть для Барона, значилось: «Посох был серебряный, а в нем — часы солнечные и трубка зрительная, во что вдаль смотрят».
* * *
Олеарий продолжал:
«За этими подарками шли два камер-юнкера, которые в вытянутых руках держали верительные грамоты: одну к великому князю и одну к патриарху, отцу его царского величества, Филарету Никитичу: хотя этот последний, пока мы были в дороге, и скончался, тем не менее, сочтено было за благо передать это послание великому князю.
Далее ехали оба господина посла между приставами, перед которыми ехали два толмача.
Рядом с послами шли четыре лакея, а за ними прислуживающие отроки или пажи».
«От посольского двора до зала аудиенции в Кремле, на протяжении восьмушки мили, были расставлены более двух тысяч стрельцов или мушкетеров, с обеих сторон, тесно друг к другу; мы должны были проехать сквозь их строй. За ними, во всех переулках, домах и на крышах стояла густая толпа народа, глядевшая на наш поезд. По дороге несколько эстафет, во весь карьер, неслись к нам из Кремля навстречу, указывая приставам, чтобы мы то быстро, то медленно ехали, то, наконец, останавливались, чтобы его царскому величеству не пришлось сесть на трон для аудиенции раньше или позже прибытия послов.
Проехав на верхней площади Кремля мимо посольского приказа и сойдя с лошадей, наши офицеры и гоф-юнкеры выстроились в порядке. Маршал пошел впереди презентов или подарков, а мы шли перед господами послами. Нас повели налево через сводчатый проход и в нем мимо очень красивой церкви, — говорят, это один из главных соборов у русских, — в залу аудиенции, находящуюся направо на верхней площади. Нас потому должны были провести мимо их церкви, что мы христиане. Турок, татар и персов ведут не по этой дороге, но сразу же через середину площади и вверх по широкому крыльцу. Перед аудиенц-залом мы должны были пройти через сводчатое помещение, в котором вкруг стены сидели и стояли старые осанистые мужчины с длинными седыми бородами, в золотых одеждах и высоких собольих шапках. Это, говорят, «гости» его царского величества или именитейшие купцы; одежда на них принадлежит его царского величества сокровищнице и выдается только при обстоятельствах, подобных настоящему, а затем сдается обратно.
Успенский собор Московского кремля
Когда послы пришли пред двери этой передней, из аудиенц-зала вышли два командированные его царским величеством боярина в золотых вышитых жемчугом кафтанах, приняли послов и сказали, что его царское величество пожаловал их, допустив явиться перед ним как их самих, так и их гоф-юнкеров. Подарки были оставлены в этом помещении, а послов, за которыми прошли их офицеры, гоф-юнкеры и пажи, провели внутрь к его царскому величеству. Когда они вошли в дверь, знатнейший переводчик царя Ганс Гельмес, мужчина в ту пору лет шестидесяти, — он был жив еще в 1654 году и отправлял свою должность, — выступил вперед, пожелал великому государю царю и великому князю счастья, продолжительной жизни и объявил о прибытии голштинских послов.
