Книга История Франции. Королевская Франция. От Людовика ХI до Генриха IV. 1460-1610 - Эмманюэль Ле Руа Ладюри

В этих условиях перед Кальвином стояла нелегкая задача, и напрасно он посвящает Франциску I введение к своему труду «Наставление в христианской вере». Не действует и то (но кто мог поверить в это в ту эпоху!), что он предстает в роли отца или скорее предка человечества нового стиля, в рамках которого люди, проникнутые Божьей благодатью или благим предназначением и стремящиеся доказать это соблюдением строгости в общественной деятельности, построят самые современные капиталистические общества, включая общество в Северной Америке… Все это, однако, не может поколебать Франциска I (хотя он, стремясь быть тактичным в отношении протестантских князей в Германии, порой снисходителен к тем из своих подданных, которых вскоре будут называть гугенотами). Тем более все это не может заставить парламенты Парижа, Тулузы, Экс-ан-Прованса терпимо относиться к кальвинизму. В результате один за другим с 1540 по 1542 год следуют королевские эдикты против ереси, предназначенные для использования парламентами и церковными властями. Адепты отца Вальдо в горах Прованса, которые присоединились к лагерю протестантов, в 1545 году были частично уничтожены, правда, по инициативе скорее региональных, а не национальных властей. Генрих II, еще менее гибкий, чем его отец, усугубит доставшуюся ему в наследство практику гонений, не превращаясь, однако, в стопроцентно послушное орудие римского понтифика. Гуманизм Франциска, одерживающий победы в культурных областях, робкий и противоречивый в религиозном плане, беспрепятственно развивается на политической сцене, где государи, подданные, император состязаются в подношении даров и в подчеркнутой щедрости.

В Лионе в июле 1515 года на пути в Италию (и в Мариньяно…) монарха приветствовали духовенство, королевские представители, сенешаль, судьи, муниципалитет, буржуа и именитые граждане, местные купцы из Германии, Лукки, Флоренции. И те и другие с радостью встречают «королевский поезд», в котором следуют принцы и сеньоры, военные глашатаи, трубачи и горнисты. В рассказах, скетчах, народных сказаниях излагаются различные эпизоды из Библии, из жизни Хлодвига или из мифов о Геракле — когда он пребывал в саду гесперид.

Все эти темы, навеянные Ренессансом, соседствуют в полной гармонии с историями готической эпохи. Неумеренная демонстрация роскоши и великолепия подарков наблюдается со стороны и городов, и королевского двора. Торжественно-праздничный въезд короля — самое яркое зрелище, которое город устраивает для себя и для короля — средний горожанин может наблюдать раз или два в своей жизни. В незабываемом параде участвуют в торжественном порядке все социальные группы. Это прекрасная возможность укрепить на целое поколение отношения взаимной преданности горожан и продемонстрировать верность монархии.

Такое же зрелище наблюдалось и в лагере «Золотое полотнище» в июне 1520 года на границе с Калезис (Calaisis)[86]. Здесь Франциск I, Генрих VIII, аристократия обеих стран состязаются в пышности, наряду с демонстрацией французским королем своих намерений упрочить (сложная задача) благорасположение английского суверена: в конце концов тяжелые воспоминания о Столетней войне и последующих британских набегах далеко не забыты. Более того, недавнее вступление Карла Пятого на трон Империи, которая теперь становится австро-германо-испанской, делает европейское равновесие объектом трехполюсной игры, то есть игры между Францией, Империей и Англией, последняя из них занимает промежуточное положение и потому обхаживается двумя другими, не стесняющими себя при этом в расходах. Уже довольно старинная традиция «саммитов» между государями в ходе франко-британской встречи в «Золотом полотнище» приобретает особую торжественность благодаря обновленному украшению тканями в неолатинском стиле.

В Ардре, недалеко от места, в котором действительно пройдут встречи, сооружается из дерева круглый театр в римском духе, имитирующем стиль архитектора Витрувия. Что касается обширного жилища самого Генриха в золотом городке лагеря возле Гина, то оно также сооружено из дерева, украшено пилонами в «античной манере» с изображениями Купидона и Бахуса, наливающего прозрачное вино в серебряные кубки. Этот дорогостоящий поворот в сторону Англии, которая вскоре станет еретической, является составной частью гуманистической системы, воплощающей стратегию Франциска.

Еще до встречи в «Золотом полотнище», в ходе выборов императора в 1519 году, денежные расходы короля за счет казны разбогатевшего государства граничили с явной экстравагантностью. И в этом случае гуманистические соображения и древнеримские аллюзии служили дополнением к чисто политической мотивации, продиктованной желанием монарха Франции добиваться короны императора. Разве не был он любимым Цезарем, как его называла мать Луиза, разве не был он также «императором в своем королевстве», как твердили теоретики монархической власти? В таком случае почему бы не стать полноценным императором в границах еще далеко не тронутой червоточиной римско-германской империи? Быть французским кандидатом на этот высший пост и выиграть это рискованное пари значило обрести «исключительный наднациональный титул», стать мирским противовесом римского понтифика и занять наиболее престижный властный пост в христианском мире. Это значило — и было особенно важным — не допустить окончательного объединения Германии и Испании под властью одного Габсбурга, который вскоре станет Карлом Пятым. В этом заключались рациональные мотивы выдвижения его кандидатуры. На первый взгляд этот шаг казался достаточно странным для суверена лилий. Франциск явно недооценивал антифранцузские настроения среди главных выборщиков Империи, будь они из Саксонии или Бранденбурга. Нельзя было быть благополучным франкофонским кандидатом в германофонской стране, даже если «Германия» являлась в это время лишь географическим понятием. Чтобы подкупить всех семерых выборщиков, Франциск впустую израсходовал огромные суммы в звонкой монете — экю (так как семья Фюггеров, патриотов с другого берега Рейна, отказалась принять его векселя и предпочла финансировать кандидатуру Карла). Растранжиренные таким образом 400 000 крон не помешали противнику Валуа быть избранным: любая французская кандидатура была бы снята в конечном итоге. Новый император, урожденный Габсбург, был единогласно избран 28 июня 1519 г.

Является ли в чем-то показательным провал на выборах императора? В области книгопечатания, Реформации, гуманизма «возрождающаяся» Франция в течение долгого времени оказывается запаздывающей, на роли блестящего второго, даже когда речь идет о том, чтобы сделать что-то новое из старого и восстановить старинные греко-латинские или библейские традиции. Но тем не менее по прошествии нескольких упущенных лет или десятилетий эта страна сумеет более или менее удачно воспользоваться появившимся шансом. Так обстояло дело с великими открытиями: португальцы, генуэзцы, испанцы (опираясь на соглашение с Папой, предоставившим двум иберийским государствам право собственности на все неизвестные еще земли и моря на Дальнем Западе), шли впереди на одно или два поколения в том, что касается открытия «дороги пряностей» и нового континента. Но уже в 1500-х годах бретонские рыбаки и купцы Нормандии достигают соответственно Ньюфаундленда, омываемого богатыми треской водами, и Бразилии. Движение начато, и оно будет продолжено. Людовик XI, Карл VIII и Людовик XII интересовались в первую очередь торговыми путями по Средиземному морю. Франциск I тоже не забывает ни миланский юго-восток, ни восток Империи. Вместе с тем он обращает взор и на атлантический запад: в 1517 году этот человек, обладающий безграничной любознательностью, основывает порт Гавр. В 1524 году флорентиец Веррацано, уполномоченный должным образом французским сувереном и профинансированный банкирами Лиона и Руана, с помощью нормандских моряков обследует Атлантическое побережье Северной Америки, следуя вдоль побережья нынешних Вирджинии, Каролины, Мэриленда, Нью-Йорка, Массачусетса, Мэна и до Ньюфаундленда. Картография нового мира делает гигантский шаг вперед благодаря одному путешествию этого мореплавателя. Спустя десять лет житель Сен-Мало Жак Картье, также «уполномоченный» королем, предпринимает первое путешествие по хорошо известному ему маршруту рыбаков до Ньюфаундленда и до устья (еще неизвестного) реки Святого Лаврентия. В результате других экспедиций под руководством Картье, а затем Роберваля на берегах этой реки была основана французская колония. Но она просуществовала недолго, дело сорвалось. Тем не менее позднее, во времена Шамплена (1608 г.), основан Квебек. Франция (за которой по пятам последует Англия) остается первой неиберийской страной, серьезно вовлеченной в освоение Америки. И нет оснований отрицать заслугу в этом прозорливого Франциска I, даже если использованные средства были до смешного незначительными. Но велики культурные последствия: индейцы, которых нормандские или бретонские моряки привозят в Руан, Дьепп, Сен-Мало или посещают с дружескими или враждебными целями на бразильском и канадском побережьях, уже формируют у людей двойной образ туземца — каннибала или добродушного дикаря. Второй образ получит большое распространение в трудах Монтеня, Руссо и даже Леви-Строса. В территориальном плане выбор французов менее удачен: в 1540-х годах они склоняются в пользу арктической Америки, покидая на новом континенте зоны с теплым или умеренным климатом, оставляя их испанцам и англичанам, которые таким образом оставят за собой лучшие земли.