Книга Уроки обольщения - Бронвин Скотт

Джонатан замер, мускулы его рук напряглись, силой своей железной воли он пытался контролировать их буйное возбуждение, стараясь не причинять ей боль. Она снова выгнулась под ним, давая сигнал продолжать движение, и он начал двигаться, поначалу медленно, скользя вниз, а затем мучительно медленно выходя наружу, их бедра сталкивались и расходились, а затем снова сталкивались, как волны, набегающие на берег моря. И неожиданно он вошел в нее с неистовой силой, постепенно начиная увеличивать темп. Клэр извивалась под ним, безумие подвело их к краю наслаждения, а затем они воспарили над ним вместе с его последним мощным и страстным ударом в самую сердцевину ее лона. Впервые они достигли вершины блаженства вместе.

Джонатан без сил распростерся на ней, его сердце бешено колотилось, от его тела исходил запах секса, едва заметный аромат соли и мускуса. Сделав усилие, он улегся рядом и прижал ее к себе. Клэр положила голову на его здоровое плечо. Чувствовала ли она когда-нибудь такую странную легкость во всем теле? Клэр и представить не могла этого полного ощущения невесомости.

– Клэр, ты в порядке? – ласково спросил он. – Лежи, а я достану тебе простыню. – Он принялся стягивать простыню с постели, но она положила руку ему на грудь, пытаясь остановить его.

– Не надо. Мне и так хорошо. Я пока не хочу тебя отпускать. Полежи со мной. – Она нежно провела пальцами по его груди. – Это всегда так происходит? Так, будто мне кажется, что я умру, но ничего не могу поделать, желая продолжать это наслаждение бесконечно?

– Стремление к разрушению? – Джонатан усмехнулся. – Звучит не очень. – А затем сделался серьезным и накрыл ладонью ее ладонь. – Это не разрушение. Во французском есть такая фраза, описывающая это состояние, – le petit mort. Маленькая смерть.

– Ах, вот нашлось что-то во французском, чего я не знаю. – Она вздохнула и замерла, пытаясь собраться с мыслями, теперь, когда страсть утихла, к ней вернулись прежние вопросы. – Джонатан, я знаю, что делаю в Дувре, – осторожно начала она, боясь услышать ответ. – Я приехала сказать, что люблю тебя, что ошиблась, оттолкнув тебя. Но что здесь делаешь ты?

Глава 20

Джонатан поежился, ее вопрос явно заставил его почувствовать себя неловко. Что она подумает? Что он спятил или что это всего лишь глупая надежда?

– Что? – Клэр приподнялась на локте, глядя на него с сонной улыбкой. – Ты можешь забираться в мою спальню и выведывать мои секреты, а я не могу сделать того же? – Она дразнила его, но в неярком свете, наполнявшем комнату, он видел тревогу в ее глазах. Ее вопрос нечаянно стал проверкой доверия. – Джонатан? – Ее тело напряглось, когда он помедлил, свет в ее глазах померк. – Понятно.

Она примчалась к нему, призналась в любви и доверила ему самое ценное, что у нее было. Теперь настал его черед ответить взаимностью. Для них настал момент истины. Она доверилась ему и ждала ответного поступка.

Джонатан проглотил подкативший к горлу ком.

– Ты решишь, что я спятил.

Он не вынесет, если она действительно так подумает. Он понял, почему его родители прекратили поиски, почему перестали надеяться. Он почти не упоминал об этом в обществе, потому что всем было наплевать. Он устал от снисходительной жалости в глазах людей, появлявшейся всякий раз, как он вспоминал о Томасе.

– Что может быть безумнее, чем заставить тебя поверить, что у меня есть кавалер? Твоя тайна вряд ли может быть нелепее, чем моя. – Она стиснула его ладонь. – Доверься мне, Джонатан.

– Дело в моем брате, Томасе. Поступило донесение, что, возможно, он нашелся. Я должен встретиться с осведомителем, который утверждает, что у него есть информация.

Джонатан услышал надежду в собственном голосе и увидел, что Клэр нахмурилась, затем ее лицо сделалось задумчивым.

– Твой брат? А разве он не погиб?

– Предположительно. Но его тело так и не нашли.

– Тогда, возможно, он действительно нашелся? – ласково спросила она.

Джонатан видел, как на ее лице отражаются размышления, как она взвешивает все вероятности и слабые места этой истории. Семь лет – долгий срок. В любой момент она могла задать вопрос: «Если он был жив, то почему сейчас сам не вернулся домой?» Все задавали ему этот вопрос.

Клэр снова улеглась, положив голову ему на плечо.

– Похоже, тебе есть что рассказать, Джонатан. И лучше тебе начать прямо сейчас. У нас целая ночь впереди.

И вот так огромный груз, который он, сам того не осознавая, нес на своих плечах, постепенно стал исчезать. Джонатан испытывал удовольствие, рассказывая обо всем, что произошло, а возможно, дело было в том, что рассказывал он все это именно ей. Лежа в темноте рядом с ней, Джонатан рассказывал Клэр о Томасе, как брат ускакал с депешей вместо него, как не вернулся на место встречи, как он рыскал по полям сражений и дорогам, ища Томаса, пока сам не был ранен и уже не мог искать брата.

– Но вся беда в том, что я не знаю, хочу ли я найти его. В некоторой степени мне кажется, что я боюсь найти его, боюсь узнать, что с ним произошло.

Последние слова вырвались прежде, чем он успел подумать. Джонатан не хотел говорить это. Он никогда не произносил ничего подобного вслух, не говорил об этом даже Оуэну. Он должен найти Томаса, живого или мертвого, чтобы унять чувство вины, терзающее его семь лет. Но хотеть? Да, он не хотел найти Томаса. Не хотел узнать, почему Томас решил не возвращаться домой. И от этого нежелания его еще больше терзало чувство вины. Это был мрачный вопрос, к которому он редко возвращался. Он ждал ответа Клэр, ее осуждения. Что он за человек, если не хочет найти своего брата живым и невредимым? Но в ответ он услышал единственное слово, один-единственный вопрос.

– Почему? – прошептала она, ласково посмотрев на него и накрыв своей ладонью его ладонь. И в этом взгляде не было осуждения, лишь беспокойство за него.

И этот взгляд пробил брешь в плотине, которая столько лет удерживала поток его мыслей. Слова полились сплошным потоком.

– Потому что война меняет человека. Если это действительно он, то почему он раньше не вернулся домой? Или это его выбор? Или он потерял память? Возможно, он уже и не Томас вовсе. – Воспоминания определяют личность человека, наделяют его историей. Если они исчезли, Томас создал новые воспоминания, в которых он уже совсем другой человек. – Кто я такой, чтобы разрушать его новую жизнь? – Здесь эгоизм объединялся с уже знакомой ему виной. Заставляя Томаса ехать домой, он делал это для себя, для родителей. И возможно, Томасу это совсем не понравится.

– Мне кажется, ты слишком много думаешь об этом, Джонатан. И делаешь преждевременные выводы. – Клэр ласково улыбнулась. – Отправляйся и выясни, что известно этому человеку, а уже потом решай, что делать. Сердце тебе подскажет.

Джонатан покачал головой. Вера Клэр в него поражала его.

– Откуда ты могла это узнать, если даже я не знаю?