Книга Войны античного мира. Походы Пирра - Роман Светлов

Город наполняли мастерские, поставлявшие шерстяные ткани во все концы греческого мира. Именно шерстяные изделия составляли основу тарентинской торговли, впрочем, местные купцы контролировали значительную часть торговых операций в Ионическом и Адриатическом морях. Тарент был главным италийским рынком и для Греции.

В длившихся с V столетия войнах с местными племенами тарентинцы выработали особый вид конницы, который так и назывался: «тарентинцы». Судя по всему это были подвижные конные стрелки, сражавшиеся дротиками. Тарентинский способ боя стал настолько известен в Элладе, что во времена Александра Великого и диадохов многие армии имели в своем составе подразделения тарентинцев, причем, как мы уже отмечали, этих всадников называли тарентинцами именно из-за вооружения и тактической роли, а не из-за того, что они происходили с Апеннин.

С IV в. богатеющий Тарент избирает иную военную политику. Его граждане служат во флоте и в гарнизонах. Полевые армии оказывается проще покупать, чем воспитывать среди горожан.

Связано это было еще и с тем, что класс свободных крестьян — основа греческого полисного ополчения — в Таренте в то время был исчезающе мал, если вообще существовал. Ремесленники же, купцы, владельцы овечьих отар, а также значительная прослойка люмпен-пролетариев — необходимый атрибут любого процветающего античного города — предпочитали морскую службу сухопутной, что известно уже на примере Афин V в.

Политическая воля города, таким образом, определялась двумя силами: аристократически-олигархической верхушкой, достаточно мощной, обладавшей значительными финансовыми ресурсами и внешнеполитическими связями, а также демократическими низами, которые благодаря своему удельному весу, а также местному законодательству, оказывали серьезное влияние на политику, а следовательно, могли контролировать богатую городскую казну.

Общим местом стало утверждение, что войну с Римом вызвали тарентинские низы. Богатым людям для ведения торговли нужен был мир и открытые границы.

Справедливость этого суждения весьма относительна: любой из тарентинских богачей должен был понимать, что в случае отказа от сопротивления в зависимость от Рима попадет не только внешняя политика Тарента, но и торговая деятельность его горожан. А это означало явное снижение прибылей, появление прямых и косвенных налогов и т. д. История того же Родоса показывает, насколько важно торговому государству сохранять свой суверенитет до конца.

Да и противопоставление олигархов демосу далеко не всегда верно. Демокритические взрывы часто провоцировались каким-то из кланов финансовой верхушки греческих государств. Почти наверняка так и было во время первого открытого столкновения Тарента с Римом в 282 г., вызвавшего призвание в Италию Пирра.

* * *

С точки зрения италийских греков политическая ситуация в 80-е годы III а стремительно ухудшалась. Если еще каких-то тридцать лет назад Рим контролировал лишь западное побережье Средней Италии от Южной Этрурии до Кампании, а также прилегающие склоны Апеннин, то уже в 90-х годах, после победы в III Самнитской войне, а также разгрома галлов и этрусков, присоединившихся было к антиримской коалиции, под контролем потомков Ромула оказалась огромная территория — от Тирренского моря до Адриатики и от южных пределов заселенной галлами долины По до Аукании. Римское оружие не знало поражений, а после победы над галльско-самнитской армией в грандиозной битве при Сентине в 295 г. многим италийцам показалось, что уже никто не сможет оказать сопротивления новым владыкам Апеннин.

В завоеванных местностях строились крепости и прокладывались стратегические дороги. Важность дорог для ведения военных действий римляне понимали лучше всех своих, современников. Эти пути, созданные за государственный счет и постоянно подновляемые государством, служили в первую очередь для передвижения легионов и лишь во вторую — для торговцев. Одну такую дорогу в начале 80-х годов римляне как раз тянули из Кампании к новому городу-крепости Венузий, расположенному на границе владений апулийцев и луканов всего в нескольких переходах от Тарента. Греки прекрасно понимали, что Вигузий становится важнейшей римской базой для неминуемого броска к Ионическому морю.

Одним из важнейших успехов римлян стало то, что они сумели полностью разорвать луканско-самнитский союз и в самые напряженные моменты войны с самнитами сабелльекие племена держали южные границы последних в постоянном напряжении. Одним из условий римско-луканского альянса стало «понимание», с которым римляне отнеслись к стремлению южных италиков подчинить себе греческие города. В первую очередь под ударом оказались колонии на побережье Бруттия. Возглавляемые стратегом Стением Статилием, луканы и бруттийцы начали наступление на Фурии, Кротон, Локры, Регий — важнейшие греческие города в этом регионе.

Тарент пока держался в стороне — да и мог ли он рискнуть в одиночку начать войну против сабелльских племен, за которыми стоял Рим?

Впрочем, вскоре стало ясно, что римляне не желают усиления своих южноиталийских союзников. Около 286 г. Фурии, доведенные до отчаяния, обратились в Рим за помощью. Они просили о присылке гарнизона и отдавали себя под покровительство римского народа.

Рим не мог упустить такую возможность — несмотря на все осложнения, которые автоматически возникали после принятия предложения греков[54]. В Фурии перебросили (морем?) вспомогательный отряд, а луканам было заявлено о нежелательности новых нападений на этот город.

Возмущение южноиталийцев оказалось настолько сильным, что они тут же начали переговоры со всеми, кто был недоволен Римом. Тайные посланники направились к этрускам, галлам-сеннонам и самнитам. Узнав о враждебной деятельности луканов, римляне отправили к ним посольство, задачей которого было запугать сабелльские племена.

Однако римляне недооценили решимость своих недавних союзников. Не дожидаясь окончательного оформления коалиции италиков, те задержали посланников и начали военные действия против римских отрядов.

В 285 г. восстал этрусский союз. Несмотря на решительный характер момента, этруски не выставили полевой армии, зато они наняли большое число сеннонов. Последние при Арреции отомстили за своих отцов, истребленных римлянами во время сражения при Сентине: они разгромили карательную армию Люция Цецилия, перебив более 13 000 врагов.

Наверное, 285 г. был самым перспективным для вмешательства в италийские дела извне. Если бы по воле судьбы Пирр в этот момент появился в Италии, он мог встать во главе значительных вооруженных сил и к тому же заставить римлян бороться на несколько фронтов.