Книга Последний штурм — Севастополь - Сергей Ченнык

Русские атаковали одновременно с трех направлений. Основные удары наносились по флангам в сочетании с попытками охвата неприятельских позиций. Фронтальный удар наносил 4-й батальон Тарутинского полка и стрелки 6-го батальона. Но это не была бессмысленная атака «на сближение», со штыками наперевес и под громогласное «ура!». Сардинцев вышибали огнем. Для усиления стрелков были выделены все штуцерные пехоты, которые своими пулями расчищали путь остальным. История Московского пехотного полка говорит о незначительном сопротивлении, которое было оказано сардинцами: «…После нескольких выстрелов батареи № 3, четвертый батальон Тарутинского полка, под прикрытием густой цепи охотников и стрелков роты 6-го стрелкового батальона двинулся в ротных колоннах в атаку на первую траншею; мгновенно выбитый из нее неприятель отступил во вторую траншею и встретил из нее атакующего сильным огнем…».

Генерал Герсеванов так говорил об этом: «4-го августа Тарутинский полк, в ротных колоннах, подошел довольно близко к укреплению, воздвигнутому на Телеграфной горе и занятому сардинцами, которые встретили батальон огнем из штуцеров, но почти все пули перелетели через головы наших солдат, и укрепление взято с самою малою потерею».

Сардинские берсальеры в Крыму. Рисунок Дж. Кадогана. 1855 г.

То, что итальянские пули свистели над головами, а не укладывали на землю одного за другим русских солдат, вполне объяснимо. Это обычное явление, для огня из окопов по цели расположенной ниже уровня укрытия. Огонь русских стрелков, просто прижал головы сардинских пехотинцев к брустверам и заставлял их думать лишь об одном: как, каким образом сохранить возможность увидеть родное итальянское небо. Для этого нужно было хоть как-то мотивировать перспективу отхода. Лучшим мотивом было израсходование боеприпасов. Обстоятельства тому способствовали.

«В процессе изучения итальянских источников этот боевой эпизод неоднократно повторятся и возводится в ранг «особого героизма и доблести пьемонтцев». Думается, что объяснение такому их вынужденному геройству гораздо прозаичнее — посменно отправляясь налегке на самый отдаленный передовой дозорный рубеж пьемонтские пехотинцы и берсальеры скорее всего брали с собой минимум амуниции, да и патронные сумки их вмещали только до 10 патронов. Навряд ли в бесхозных траншеях оставался какой-либо резервный боезапас».

Таким образом, расстреляв патроны, итальянцы сочли разумным не вступать в схватку с многократно их численно превосходившей русской пехотой, понимая, что в этом случае у них явный дефицит шансов уцелеть, и отошли, сардинский довод о слабых позициях и малочисленности войск их защищавших, звучит не слишком убедительно, учитывая примерно равное соотношение их с русскими (батальон Тарутинского полка и рота 6-го стрелкового батальона против неполного 16-го пехотного батальона и двух рот 4-го батальона берсальеров пьемонтцев).

Тотлебен описывая этот момент сражения, отмечает стремительность, с которой русская пехота заняла первую линию, после чего неприятель «поспешно», а в условиях боя это могло означать лишь одно — бегом, «…отступил в свое последнее укрепление, занимавшее вершину горы, находящейся близ самого берега Черной, и частью перешел реку по устроенному им здесь мосту, будучи преследуем огнем наших штуцерных и нарезных ружей».

В условиях ограниченной видимости гаубичная батарея сардинцев не могла существенно помочь своей пехоте. Пехотинцы и берсальеры, занявшие позиции в окопах, пытались ружейным огнем отбить нападение русских. И хотя итальянские документы и говорят об упорном удержании 16-м пехотным батальоном и 4-м батальоном берсальеров передовых позиций и даже о рукопашных схватках с русскими, объективная реальность свидетельствует более об обратном — не выдержав напора, сардинцы отошли к основным силам. Манфреди отмечает организованность, с которой этот отход был совершен. «Наше отступление совершалось в боевых порядках; роты, участвовавшие в бою, спустились со склона под прикрытием цепи стрелков и, достигнув противоположной возвышенности, соединились во второй траншее на Пьемонтской скале с двумя другими ротами, ранее там находившимися.

Эти две роты 16-го батальона расположились на восточном склоне высоты, а роты берсальеров — между второй траншеей и мостом через Черную, который они прикрывали. Сюда прибыл майор Делла Кьеза, командир батальона берсальеров. Будучи сильно больным, он поднялся с первыми звуками выстрелов и добрался на поле боя, чтобы лично возглавить батальон в бою».

Манфреди противоречит сам себе. В случае ожесточенной рукопашной схватки вряд ли итальянцам удалось бы так организовано отступать. И думали бы их командиры лишь о том, как спасти то, что еще можно спасти. Скорее всего, они просто бежали бы поражаемые русскими штыками в спины, как это было с пехотой бригады генерала Кодрингтона из британской Легкой дивизии при Альме 20 сентября 1854 г., которая отступала после столкновения с Владимирским полком, а судя по энергии, с которой ее солдаты вломились в шеренги второй линии, умудрившись при этом переломать ребра нескольким шотландским гвардейцам — была в панике и полной дезорганизации. Нечто похожее произошло и с детьми солнечной Италии, разве что обошлось без травм.

Остановимся более подробно на происходившем. 17-й пехотной дивизии явно способствовала удача. Занятая ими Телеграфная высота могла использоваться как плацдарм для сокрушения правого фланга союзников. Естественно, Липранди ждал от Горчакова именно такого решения. Более того, он был уверен, что следующий приказ будет предписывать ему дальнейшее движение вперед и, соответственно, подкрепление резервами, которые уже подходили. Потому, не теряя времени, он начал развивать ситуацию по собственному сценарию, понимая, что взяв инициативу в руки, нельзя ее отдавать.

Французский госпиталь в Константинополе. Худ. К. Гайс.

Способствовала войскам Липранди и толково организованная поддержка собственной и приданной артиллерии. Батареи не сосредотачивали огонь на одной цели, а распределяли его между наиболее приоритетными. Так батареи левой колонны Бельгарда вели огонь одновременно по укреплениям на Телеграфной горе (из 10 орудий) и по горе Гасфорта (14 орудий). Батарея правой колонны развернулась лишь тогда, когда были созданы условия надежного поражения неприятеля. Она «заняла здесь на горе позицию, с которой начала одновременно с левой колонной обстреливать с тыла укрепления сардинцев на Телеграфной горе».

Так появился еще один железный аргумент для итальянцев, поражаемых артиллерией с двух направлений, не слишком долго задерживаться в своих передовых укреплениях. Кроме общей атаки 16 батальонов 17-й пехотной дивизии генерал-майора Веселитского с фронта, подготовленной артиллерией и имевшей гарантированный успех, в обход левого фланга союзников со стороны Чоргунского ущелья был двинут 2-й батальон Московского пехотного полка. Для того чтобы сардинские пехотинцы и берсальеры не слишком засиживались в передовых ложементах, во фланг им выдвинулась рота 6-го пехотного батальона. Опытные, обстрелянные еще при Альме русские пехотинцы и стрелки, стали готовить новую атаку. Пьемонтцы находились под постоянным давлением и ослабления его не предвиделось. Более того, Липранди собирался наращивать напор, готовясь приступить к очистке от неприятеля горы Гасфорт.