Книга Прогулки по Кенигсбергу - Дина Якшина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но! Знатоки утверждали, что выпивать и закусывать в подземном ресторане нужно было умеючи. И добавляли: посещение «Блютгерихта» в Королевском замке — не только стиль жизни, но и смысл её. Они, завсегдатаи, располагались за роскошными дубовыми столами основательно. Денег не жалели. Закусывали без спешки. Им подавали фирменное вино — прославленный «Блютгерихт № 7». (Считалось, что именно семь рюмок этого вина, густого и тёмно-красного, нужно выпить, чтобы свалиться под стол в полной отключке.) Кстати, именно «Блютгерихт № 7» очень любил Гитлер, и ему регулярно привозили это вино в Берлин из Королевских подвалов.
В послевоенном Калининграде вино можно было купить любое (но, конечно, не «Блютгерихт № 7»). Продавалось преимущественно крымское — «Лидия», «Земфира», «Изабелла», «Чёрные глаза», «Крымский вечер»… Густое, сладкое, крепкое. Но… вино считалось напитком дамским. Мужчины предпочитали водку. Благо на прилавках она была представлена в ассортименте: «Московская», «Старка», «Столичная». Самой дешёвой была водка «Калининградская». Продавали и ликёры, и ямайский ром.
«Водку покупателям отпускали и на розлив. Таких мест было много. Рабочий с завода после работы покупал себе сто граммов водки, а на закуску — баночку крабов. ‹…› Но пьяных почти не было. Некогда было пить» («Восточная Пруссия глазами советских переселенцев»).
А потом — начиная с семидесятых годов — натуральные крымские вина стали большим дефицитом. Впрочем, в это время в Калининграде дефицитом являлось буквально всё. За колбасой стояли километровые очереди, продавщицы вопили: «Два кэгэ в одни руки!!!» Сыр, майонез, зелёный горошек, какая-нибудь полукопчёная «Краковская» — всё это доставалось с боем. Женщина, идущая по улице в гирлянде из рулонов туалетной бумаги, буквально излучала счастье. Она чувствовала себя богиней, добытчицей! Мужчина, раздобывший для своей дамы сердца коробку шоколадных конфет, мог рассчитывать на самое смелое вознаграждение…
В вино-водочных на полках стояли «чернила» — «Портвейн № 777», вермут литовский яблочный «Аболдиес» (тут же окрещённый в народе «Оболтусом»)… Бормотуха, синька, жуть кромешная. Хуже — лишь одеколон «Тройной». Или какой-нибудь стеклоочиститель (тоже, впрочем, товар дефицитный).
Из «благородных» вин — кисленький «Рислинг» и приторная болгарская «Тамянка». Простенькое токайское считалось верхом роскоши — особенно, если к нему предлагался бутерброд с финской салями… Поэтому вкус к хорошему вину у многих калининградцев появился значительно позже — когда слово «вермут» перестало ассоциироваться с «соображением на троих» в подворотне, с плавленым сырком «Дружба» в качестве закуси, а, напротив, увязалось в смысловую пару с магической формулой «Мартини бьянко».
Вы только вспомните, через что пришлось пройти! Вспомните эти сладко-тягучие польские ликёры в пузатых бутылочках, миндальный запах «Амаретто», и вспомните самопальный «Чёрный капитан» (водка, сгущёнка и растворимый кофе в равных соотношениях)… Спирт «Рояль», куда вливались домашние компотики и ядерные (опять-таки польские) лимонады, от которых языки и губы становились малиновыми… Вспомните итальянские «шипучки» из серии «Дольче вита» — их пили вместо шампанского, тоскуя по его, шампанского, неповторимому вкусу — и даже не подозревая, что «Советское» так же далеко от «Вдовы Клико», как «Запорожец» — от «Мерседеса».
Тонкий вкус французских и испанских вин открылся нам много позже. Тем, конечно, кто захотел его открыть.
В древнем городе рубашки считались предметом роскоши
История моды стара и молода. С того момента, как человек впервые прикрылся одеждой от холода, дождя или стыда, прошло совсем немного времени — и одежда стала не только прикрытием, но и символом.
Первые жители средневековых городов, слившихся впоследствии в Кёнигсберг, одевались по моде поздней готики. Знатные женщины носили облегающие платья S-образного силуэта с длинными, опущенными почти до земли рукавами и несколько выступающим животом.
Самым модным цветом был жёлтый. Во-первых, он считался мужским. Во-вторых, окраска ткани в жёлтое была делом весьма накладным, и блюстители нравственности резко выступали против этой «роскоши», развращающей, по их мнению, женщин.
К традиционной одежде относился также плащ, сшитый из суконной материи и подбитый тканью другого цвета либо мехом. На груди он скреплялся декоративным аграфом (типа броши) или обычной застёжкой. Мужчины натягивали плащ на голову, женщины носили покрывала, которые изготавливались из тонких материй и имели символическое значение.
Например, в минуту грусти дама глубоко натягивала на лицо тёмное покрывало, будучи в трауре — закрывала лоб и волосы белым… На праздник — накидывала пёстрое так, что завитые волосы ниспадали на плечи.
Кстати, завивка для женщин и мужчин была делом обычным. Производилась она при помощи горячих щипцов или специальных разогретых палочек.
Мужчины-щёголи, кроме тщательно завитых локонов, демонстрировали окружающим башмаки с носами, загнутыми наподобие клюва птиц, «гусиный» живот (перехваченный высоко по линии груди коротенькой жилеткой и плотно обтянутый панталонами), серебряные колокольчики, жабо, ленты, шнуровку на груди и так называемый «срамной капсюль» (деталь на месте нынешней ширинки, оформленная таким образом, чтобы выпятить мужское достоинство и польстить его размерам).
В XV веке повседневные платья шили из материй серого, чёрного и фиолетового цвета. В бархатных — выходных — преобладал красный цвет, на втором месте стоял белый. Ещё через сто лет всю Европу охватила мода на «разрезные платья», которые шили из двух видов материй. Более жёсткая придавала костюму основной фасон и силуэт, а через многочисленные разрезы проглядывала шёлковая нижняя, контрастного цвета.
Тогда же в Кёнигсберге появился короткий плащ (Schaube), открывавший штаны-плундры, имевшие иногда самые фантастические формы и требовавшие для изготовления нескольких десятков метров (!) шёлка. Плундры именовались ещё «штанами с начинкой», потому что кроились гораздо шире, чем нога, собирались вокруг тела в густые сборки и расчленялись разрезами, под которыми была подкладка.
Женщины в это время начинают носить толстые и длинные косы и платья, разделённые на юбку и лиф с V-образным вырезом, сквозь который видна белая вставка нижней рубашки. Рубашки эти считались предметом роскоши и передавались из поколения в поколение по наследству.
Так, одна из жительниц Кёнигсберга в 1520 году получила в наследство три рубашки и похвалялась этим перед соседками…
