Книга Идущие в ночь - Владимир Васильев

— Может, это всё-таки Седракс? — задумчиво сказал хоринг с косичкой. — Додумался же он до двух оборотней…

— Нет. Это невозможно. Седракс — человек. Точнее, Седракс — не хоринг. Потому что человеком его тоже не назовёшь…

Третий хоринг пожал плечами и некоторое время молчал.

— А с чьей помощью оборотни так легко разделались с засадой у Слезы Великана, куда привела их безмозглая деревяшка?

Иланд не ответил, уставившись в небо. Непохоже было, чтоб он о чём-то напряжённо думал.

Отшельник снова склонился над содержимым двумеха.

— Это ещё что?

Он с удивлением вертел перед глазами медальон, снятый с мёртвого кочевника перед самым каньоном.

— Поглядите только!

Иланд некоторое время разглядывал изображение на металлической пластинке.

— Грубо. И холодно. Это нам неинтересно, — заключил он и швырнул медальон на землю. — Ищи дальше.

Некоторое время Винор и Гасд сосредоточенно копались в моих вещах. Найдя письменные принадлежности, хоринг оглянулся на меня.

— Ты что, грамотный?

Я не ответил, и он снова углубился в поиски. Что они ищут, Смутные дни? Кажется, всё мало-мальски ценное хоринги или отшельник уже пощупали.

Меар спрятался за отрогами соседней гряды. Ещё немного и…

Я придвинулся вплотную к костру и, постаравшись забыть о боли, сунул связанные за спиной руки в костёр. Ожоги будут страшные… Надежда только на превращение, на то, что оно исцелит раны. Эх-ма, я и так едва жив, а тут ещё руки…

— Здесь нет больше ничего интересного, — сказал Винор, пиная ногой наши с карсой пожитки. — И Ведущего нет.

Иланд задумался, присев рядом с пустым двумехом. С точки зрения человека так сидеть было просто невозможно.

— Где же он может быть? — протянул он отсутствующе. Оливковые глаза ненадолго закрылись, словно хоринг пытался заглянуть внутрь себя.

Он думал довольно долго.

— Стоп! — сказал он внезапно поднимаясь с корточек. — Ошейник!

Пот выступил у меня на лбу, но я уже чувствовал еле-еле уловимый запах тлеющей верёвки. К сожалению, его почувствовал не только я.

Иланд, раздувая ноздри, рывком повернулся ко мне. И в тот же миг рыжая молния мелькнула среди камней. Иланд, не устояв покатился по склону, и на камнях оставался кровавый след.

Кровь у хоринга была такая же красная, как и у людей. Кто там мне свистел, что она голубая? Прав был всё-таки старина Унди. Как всегда…

Напрягая запястья, я разодрал полусгоревшую верёвку. На кисти лучше было не смотреть. Я и не смотрел. Я пересёк невидимый порог, за которым уже не существует боли. Конечно, за это меня будет ждать жестокая расплата в недалёком будущем. Кое-как вытащив верный гурунарский нож обожжёнными пальцами, я метнул его в Гасда. Точно в горло. Второй достался хорингу с косичкой, чьего имени я так и не узнал. А Винор, молниеносно подобрав с земли лук, выпустил в меня стрелу. Она попала мне прямо в грудь. Странно, Винор забыл, что одежду хорингов стрелой не пробить. Это стоило ему жизни, потому что выстрелить в карсу он уже не успел.

Впервые на моей памяти я потерял сознание ещё до захода Меара. Но мне, честно говоря, до сих пор никто и не попадал в грудь из лука. В груди заныло, из руки выпал хадасский кинжал и скользнул в узкую щель меж камней, позвоночник словно распался на тысячи осколков, и небо медленно померкло у меня в глазах.

Тури. Выручай. На тебя вся надежда.

Тьма.

Глава одиннадцатая Четтан, день шестой

Моё сознание мучительно всплывало из душных глубин, с трудом пробивая себе дорогу — так пробивается слабый свет свечи сквозь толщу мутного стекла. Лиловая пелена тошнотно колыхалась у меня перед глазами, а тело было чужим и непослушным. Я не могла шевельнуть ни рукой, ни ногой… да что там, я даже взгляд перевести не могла.

Тьма! Что со мной?!

И видела я всё как-то странно. То ли цвета были неправильны, то ли пропорции искажены… А ещё мир был полон ошеломляюще сильных и сложных запахов.

Пахло неживым — мокрой землёй, железом, едкой гарью от потухшего костра. Пахло живым, причём я точно знала, что живых существ рядом трое. Сладкий запах травоядного животного — это, должно быть, Ветер. Горький запах хищника, запах зверя-соперника — наверное, вулх. Третий пах незнакомо. Не травоядный, не хищник, не человек… Кто же он?..

Но сильнее всего в смешении окружающих меня запахов был яростный, обжигающий ноздри запах свежепролитой крови. Крови врагов. И часть её пролилась под моими когтями! Я грозно заурчала…

Вернее сказать, низкий вибрирующий звук родился у меня в груди помимо моей воли. Тело по-прежнему не подчинялось мне, и лиловая пелена занавешивала мир. Сквозь колыхание тумана я с трудом различала неподвижное тело вулха.

…Доживи до пересвета, оборотень! Уже недолго осталось. Вот он, синий свет твоего Меара, чувствуешь? Это он смешивается со светом Четтана и порождает лиловую пелену, туманящую мой взгляд и мои мысли…

Вулх трудно закопошился под наброшенной на него одеждой, пытаясь встать. А меня вдруг захлестнуло тьмой и повлекло назад, в глубину. Я сопротивлялась, но безуспешно. Огонёк моего сознания мигнул в последний раз и погас.

Я застонала. Что-то тёплое и влажное прошлось по моей щеке, и я открыла глаза. Я лежала на холодной земле лицом кверху, а вулх стоял надо мной и обнюхивал мою шею. Я снова закрыла глаза, потому что чистый бледно-красный свет четтанского утра показался мне ослепительно ярким.

Смутные дни, что со мной было? Очередной сон? Причём на этот раз явно кошмарный. Людям ведь снятся и такие — значит, раз уж мне начали сниться сны, то среди них вполне может затесаться кошмар.

Или не сон? Странности зрения и обоняния, непослушное тело… Неужели я попыталась очнуться ещё в теле Карсы? Раньше, чем свершилось превращение?

Ну, если так, то мне эта попытка не понравилась.

Я оттолкнулась локтями и одним быстрым движением вскочила на ноги. Наша с Одинцом магическая одёжка валялась в двух шагах от меня, смятая и перекрученная, вроде по ней джерхи топтались. Та-ак… Прошли, видать, те времена, когда мы успевали на закате родного солнца аккуратно сложить одежду. Я огляделась.

Спасибо динне, прямо сейчас мне ничего не угрожало. Учитывая опыт предыдущих пересветов, я была готова прийти в себя посреди лесного пожара, в кольце вооружённых врагов, под водой или в воздухе… Но под ногами у меня была твёрдая земля, а находились мы в седловине меж двух холмов. И бурные события этого пересвета уже закончились.

Один труп лежал у погасшего костра. Рядом с ним валялся пустой двумех, а вокруг были разбросаны все наши вещи. Все, кроме гурунарского ножичка, рукоять которого выглядывала у покойника из-под подбородка. И кроме второго, парного к нему ножа, который торчал из горла второго трупа… тоже, видать, парного к первому. Ух ты, а мой попутчик тоже мастер ножи метать! Не хуже меня.