Книга Звездные войны. Последствия - Чак Вендиг

Он едва не роняет бутылку, увидев входящую в кухню женщину. Та яростно смотрит на него, грудь ее вздымается и опадает, словно у почуявшего кровь зверя. Странно, что он не услышал ее шаги. Хотя когда ты слегка пьян, да еще занят разговором…

– Имперец, – говорит она.

– Ты наверняка ослышалась, – бормочет Синджир. – Я ничего такого не говорил.

– Имперец, – повторяет она, на этот раз громче.

– Норра, послушай…

Она бросается на него, толкнув к кухонному столу. Грохочет посуда. Вдребезги разлетается упавшая солонка. Ее руки сжимаются на его горле, лицо нависает над ним.

– Мне следовало догадаться, – говорит Норра. – Ты вел себя не так, как кто-то из наших. Слишком высокомерно, слишком самонадеянно. Да и акцент у тебя… хрустишь, словно надкушенный крекер. Ах ты, гандарков сын…

Щелкает бластер.

Джес приставляет оружие к виску Норры.

– Норра, – спокойно произносит охотница за головами, – тебе придется с этим смириться. Иначе все пойдет ранкору под хвост. Да, он был имперцем. И он может нам пригодиться.

Весь боевой запал женщины внезапно исчезает, как рассеявшийся туман над озером, взгляд становится отрешенным. Синджир высвобождается из ее ослабевшего захвата, потирая горло.

– Да, ты права, – говорит Норра. – Он может нам пригодиться. – Внезапно она вновь обретает сосредоточенный вид, словно приняв некое решение. – Ситуация изменилась. Нужно срочно действовать.

– Я не помешал? – слышится за их спинами голос Теммина.

Все молчат.

– Что случилось? Эй? Кто-нибудь?

– У меня есть план, – с улыбкой отвечает Норра.

Интерлюдия. Севаркос

Идет бой. В тени имперских сторожевых башен прячутся за иззубренными камнями трое рабов: виквай Хатчет, чье морщинистое лицо сверху вниз пересекает шрам, идущий между глаз, вдоль носа, через губы и до самого подбородка; куаррен Палабар, с чьего обветренного лица сползает кожа из-за сухого и насыщенного каменной пылью воздуха; и Грейбок, однорукий вуки, который ростом выше обоих своих товарищей. Последний прикрывает остальных своих телом, защищая от осколков только что врезавшегося в горный склон над их головами А-истребителя.

– Надо бежать, – шепчет Хатчет. – Имперцы побеждают. А когда они победят, рудники снова станут принадлежать им. Как и мы!

Куаррен кивает. Многолетнее рабство лишило Пала-бара воли, и, съежившись и жалобно скуля в темноте, он готов идти куда угодно и с кем угодно.

Но Грейбок издает горловой рык, не соглашаясь с ними, и яростно трясет единственным кулаком, завывая и скаля зубы.

Имперские башни обстреливают открытую равнину, простирающуюся до самого входа в спайсовые рудники, рядом жмутся другие рабы – кто-то ранен, некоторые мертвы. Большинство просто пытается выжить любой ценой.

Грейбок снова рычит, подняв голову и встряхивая грязной спутанной шерстью.

– С ума сошел? – качает головой Хатчет. – Мы не можем помочь повстанцам. Это не наша война, шуба ты ходячая! Нам остается лишь надеяться, что мы выживем.

– Что… что, если вуки прав? – вдруг говорит Палабар. – Что, если это наш единственный шанс? Если мы сбежим, нас найдут…

Грейбок согласно рявкает и снова трясет рукой. Другую ему отрубили рабовладельцы Севаркоса много лет назад, когда он попытался бежать. Их хозяева не имперцы, но самими рудниками давно владеет Империя. Время от времени сюда прилетают с инспекцией офицеры, забирая часть кредитов и спайса. Империя не возражает против труда рабов, поскольку сама во многом существует благодаря ему. Кредиты для имперской казны зарабатывают те, кого держат в плену против их воли. Целые расы! Грейбоку все это прекрасно известно, поскольку он не обычный работяга, хотя именно такова его роль на этой планете – превращать камень в пыль отбойным молотком. Когда-то он был дипломатом в своем племени, так что он знает, что к чему. Он вовсе не дурак.

И хотя он не воин, сегодня есть повод попробовать себя и в этом качестве.

– Не ходи туда, – бросает Хатчет. – Не глупи, вуки.

Но вуки его не слушает.

Грейбок просто хочет быть свободным.

Поднявшись, он издает боевой клич своего народа и бросается в разгар сражения, пригибаясь под лазерным огнем. Имперец в механизированной боевой броне направляет на него тяжелую ручную пушку, но на стороне Грейбока скорость и внезапность; поднырнув под бронированного штурмовика, он швыряет его тело в расщелину.

Грейбок даже не останавливается.

У него есть план.

Впереди – загон, окруженный высоким забором с электрифицированными воротами. Внутри еще три раба, вдесятеро превосходящие размерами Грейбока. Это ранкоры, хищные твари, чью агрессию поощряют рабовладельцы Их заставляют патрулировать внешние каньоны, удерживая рабов от попыток бежать, – все знают, что, даже если доберешься до этих каньонов, ранкоры настигнут тебя и сожрут.

Но когда прилетают имперцы, хищников загоняют обратно за высокий забор – они не любят никого, ни рабов, ни имперцев. Эти твари обучены любить только тех, кто их дрессирует.

Ранкоры скалят зубы и вопят. Один из них меньше остальных, с ярко-желтыми глазами и серо-зеленой мордой. Другие – покрупнее, такие же ржаво-красные, как и горы в этой части Севаркоса.

Вуки бросается к загону, схватив на бегу тяжелый камень. Ранкоры поворачиваются к нему, не переставая визжать. Взревев в ответ, Грейбок начинает колотить камнем по массивному замку, удерживающему электрифицированные ворота.

Бам! Бам! Бам! Животные замолкают, сосредоточенно наблюдая за его действиями. Слышатся крики имперцев. Лазерные заряды вздымают землю у ног Грейбока и шипят, попадая в забор.

Он продолжает колотить. Вам! Вам! Вам! И наконец…

Замок разваливается пополам и падает.

Извивающиеся электрические змеи, ползавшие по ограде, внезапно вспыхивают и гаснут. Питания больше нет.

Ворота начинают открываться.

Ранкор поменьше с ревом бьет по воротам лапой, отшвыривая Грейбока наземь. Голова вуки ударяется о камень, из глаз сыплются искры.

Словно в тумане, он видит трех убегающих зверюг. Снова крики. Что-то взрывается. Внезапно над Грейбоком появляется искаженное от ярости лицо рабовладельца-зигеррианца.

– Что ты наделал, раб? – злобно шипит хозяин.

Грейбок пытается встать, но зигеррианец направляет на него свое кошмарное оружие – бластер, который называют игольником. Рабовладелец поворачивает регулятор сбоку и нажимает на спуск. Из дула вылетают красные молнии, окутывая однорукого вуки.

Свет, боль, огонь.

Раб не может даже реветь – только хрипеть и булькать.

В глазах вуки темнеет. Зигеррианец явно намерен его убить. Это одно из свойств игольника – он может причинять как легкую, так и невероятно сильную боль, которой вполне хватит, чтобы остановить сердце.